«Цигун и жизнь» («Цигун и спорт»)-04 (1992 )

— Я считаю, что мастерство Ху Сяомина очень высоко, то, что он сейчас собрался нам показать, для него, в общем-то, пустяки, он может и не такое. Однако он молод, иногда поддается настроению, чувствам.

В зале послышался дружеский смех. Мастер явно повеселел, несколько озорно и в то же время смущенно почесал затылок.

— Ну, а теперь все успокойтесь, расслабьтесь и с доверием ждите успешного выступления.

В зале установилась тишина. Мастер успокоился, сосредоточился. Прошла минута — и вдруг стержень из нержавеющей стали со скрежетом разломился на две половинки. Зал разразился громкими аплодисментами. Оуян Цзюэ взял в руки разломанный стержень и показал публике. Затем, соединив куски металла, положил их на стол и сказал:

— А сейчас попросим Ху Сяомина сплавить стержень.

Снова стало тихо, все замерли в ожидании. Это труднее, чем разламывать. Ху Сяомин встал в нескольких шагах от стола, сосредоточился. Прошло несколько минут. Многочисленные взгляды по-прежнему видели щель между частями стержня. По залу прошел легкий шум. Оуян Цзюэ жестом попросил всех соблюдать тишину. Прошло еще несколько минут. Вдруг глаза мастера открылись, и… стержень соединился! В какое-то мгновение все увидели, что щель исчезла. Оуян Цзюэ не стал торопиться демонстрировать стержень залу, он сначала обратился к сидящему в президиуме Сян Шичжао и сказал:

— Пожалуйста, подойдите сначала вы, удостоверьтесь, что стержень соединился.

Философ махнул рукой:

— Не надо.

Тогда Оуян Цзюэ сам взял со стола стержень и передал его ученому. Тот повертел его, погладил рукой: не было даже шва на месте сплавки! Он ничего не сказал. Оуян Цзюэ снова взял стержень, показал его всем. Те, кто сидел в первом ряду, брали в руки, ощупывали.

— Сварка с помощью «мысли» удалась! — объявил Оуян Цзюэ. Зал вновь зааплодировал. Распорядитель обратился к Сян Шичжао:

— Вы удовлетворены этим экспериментом, профессор?

Прошло несколько секунд, прежде чем он ответил:

— Этот эксперимент носит случайный характер, отсутствует повторность. Кроме того, я не исключаю возможности того, что это ловкий трюк. Я не верю в особые способности.

Глаза распорядителя сверкнули возмущением:

— В конце концов в силу каких причин вы отвергаете цигун и особые способности? Разве вы не собственными глазами наблюдали опыт, разве это не факт?

Сян Шичжао встал, его лицо было холодным.

— Я опираюсь только на свой разум! Я против эмпиризма! Главное — ум, а не глаза!

Друг, ты сейчас ходишь по комнате, открываешь дверь, выходишь, входишь, закрываешь дверь. Нет ли у тебя одновременно и странного и такого обычного ощущения: эта замкнутость трехмерного пространства не так уж непреодолима. Как плотно ни закрывай дверь и окна, а «пришельцы», «высший разум», «святые», сделав «поворот» (через четырех-, пятимерное пространство), войти могут без труда. Они видят всё, они перемещаются повсюду, свободно, не зная преград. Ты, возможно, думаешь об удивительных совпадениях, случающихся в жизни. Почему, например, ты подружился именно с этим человеком, почему он (она) стал(а) твоим мужем (женой)? Случайность? Необходимость? Представь себе: оказывается, если есть особые способности, то все это можно предсказать, ибо время может быть преодолено.

Гуляя в парке, я вдруг почувствовал, что пространство и время можно преодолеть. Это ощущение было сильным, без тени сомнения. Я твердо был уверен, что это совершенно возможно. Когда много видишь, долго размышляешь, это становится чем-то обычным, воспринимается легко, естественно, как дважды два — четыре. Это приходит неожиданно, ты вдруг просто понимаешь, чувствуешь и знаешь непреложно, что барьеры, возводимые временем и пространством, — иллюзия. И тогда сознание расширяется, ты постигаешь сущность сверхспособностей, вроде прохождения сквозь стены, ясновидения, предвидения и других, и не только постигаешь, но и в какой-то момент занятий цигун вдруг замечаешь их в себе. Запомни, друг, преодоление пространства и времени умом (в научном мышлении), чувством, в воображении, в подсознании, в «состоянии цигун» будет предпосылкой общего преодоления ограниченности человечества. Наши научные знания, философская мудрость, достижения искусства, мастерство цигун получат в этом концентрированное проявление. Тот, кто преодолеет время и пространство, достигнет Того берега космической истины, станет буддой, находясь здесь.

Человечество всегда считало, что пространство и время — это великая реальность, а их преодоление — область фантазий.

Сейчас мы должны реальность (время и пространство) превратить в иллюзию, а фантазию — в реальность.

Это и есть великая истина цигун.

На проходящем турнире по шашкам между Японией и КНР наибольшее внимание привлекла партия между японским шашистом и китайским спортсменом. За один день до игры Яо Цзю познакомил Оуян Цзюэ с юношей с живыми, озорными глазами по имени Бэньбэнь, учащимся старшего класса одной из средних школ. Это был ученик Яо Цзю, обладавший способностью предвидения. Оуян Цзюэ решил проверить его способности — он быстро расставил на столе шашки и попросил его рассказать, как пройдет завтрашняя игра. Бэньбэнь с радостью согласился. Он тут же сел на стул в позу лотоса, положил соединенные ладони на живот, закрыл глаза и замер. Через несколько минут он сказал: японец будет играть черными, китаец — белыми. Потом юноша открыл глаза и сделал на доске первые четыре хода, которые оказались очень простыми, обычными. Неужели так и будет, усомнился Оуян Цзюэ.

— Ну, дальше? — улыбнувшись, произнес он.

Юноша снова закрыл глаза, погрузился в молчание, затем сделал несколько ходов. И так дальше. Бэньбэнь очень плохо умел играть в шашки, однако на доске стала постепенно разворачиваться захватывающая, искусная борьба. Оуян Цзюэ наблюдал за ней с возрастающим изумлением. И вот последнее погружение, и, хлопнув в ладоши, молодой человек открыл глаза и сказал:

— Все, конец! Выиграл японский шашист.

— А если сказать об этом китайскому спортсмену, то все можно изменить? — спросил Оуян Цзюэ.

— О таких вещах говорить нельзя. То, что предопределено, должно оставаться неизвестным, — сказал Яо Цзю, улыбаясь.

«Понятно. Тому, кто вмешивается в естественный ход вещей, природа мстит», — подумал Оуян Цзюэ.

— Еще что-нибудь можешь предсказать? — спросил он юношу.

— Задайте тему.

Немного подумав, Оуян Цзюэ взял со стола фотографию Ян Ян:

— Скажи, что ее ждет?

— Хорошо, давайте, — быстро ответил Бэньбэнь. Он, как и в прошлый раз поджал ноги, закрыл глаза. Через какое-то время он слегка задрал голову, как бы стараясь что-то разглядеть вдали. У Оуян Цзюэ от волнения часто забилось сердце. Наконец юноша открыл глаза: