Журнал «Знание-сила» - Знание-сила, 1997 № 06(840)

Несколько лет назад американцы Бернар Хьюиш и Шел Пытхоф решили возродить идеи Эйнштейна к жизни. По их разумению, тело обладает инерцией потому, что при движении взаимодействует с вакуумными флуктуациями. Они даже модернизировали второй закон Ньютона, вставив туда вместо массы тела величину, определяющую его взаимодействие с вакуумом.

Грубо говоря, по мнению авторов гипотезы, флуктуации вакуума приводят к возникновению некоего аналога магнитного поля. Чем больше в теле атомов, тем сильнее оно взаимодействует с этим «вакуумно-магнитным» полем, тем труднее его сначала разогнать, а потом остановить.

Но идея есть идея, а расчеты пока не «вытанцовываются». Все оценки расходятся с опытом в такое количество раз, что просто стыдно признаваться... Нобелевский лауреат Стивен Вайнберг даже пошутил, что это, вероятно, самое неточное предсказание в истории науки.

Однако авторы гипотезы не отчаиваются. Они даже обсуждают пути извлечения энергии из вакуума. Эго уж совсем научная фантастика, но Хьюиш, как не раз делали многие, напоминает, что всего век назад никто и понятия не имел о радио, самолетах и телевидении, Не говоря уж об атомной бомбе.

А поэзия будущего, как и музыка будущего — только донкихотство, и говорить о них, все равно что говорить о путешествии с научной целью на Уран!

Вакуум — вещь загадочная. «Природа не терпит пустоты» — эта фраза содержит в себе некий приговор вакууму, как чему-то абстрактному и нереальному, и заранее обрекает научное его исследование на неудачу. Тем не менее в работах физиков-теоретиков без флуктуаций вакуума не обойтись, вакуумное состояние и вакуумный уровень энергии — обычные понятия практически любой модели в физике микромира. Мне кажется, что до сих пор исследователи просто-напросто пасовали перед невероятной глобальностью проблемы, и говорить о ней было столь же бестактно, как и беседовать в их кругу на тему: «Что есть Бог?»

К вакууму опосредованно подступали писатели-фантасты. Им неудобно было наделять своих героев умением черпать энергию из «ничего», поэтому они берут ее из самых неожиданных мест: из времени, из будущего, из гипер-супер-пространства... Но суть всех этих «изобретении» одна - совершенно неисчерпаемый источник энергии. Физический вакуум?..

Или возьмите все пышнее расцветающее движение экстрасенсов и прочей мистики, которая не укладывается в научные рамки,— передача информации непонятно через что, связь с космосом, диагностика астральных тел. Честно говоря, я удивляюсь, что вакуум и вакуумные флуктуации еще не стали терминами этой области человеческой деятельности. А что если все эти астральные поля и информационные космические потоки как-то связаны с вакуумом? Я не утверждаю, а просто «подбрасываю» гипотезу. И тут, и там много непонятного, но если что-то непонятно, надо изучать. Естественно, по науке, очистив от безграмотной шелухи, но стоит ли отмахиваться? А то ведь отношение к вакууму порой напоминает реплику короля Лира: «Из ничего не выйдет ничего» — и до свидания. Но наша оценка «ничего» означает лишь то, что мы ничего нс знаем о предмете. Столь же неощутимы и невидимы были до недавнего времени электромагнитное поле и рентгеновские лучи, теперь же без них и Шагу не ступишь.

Все существование нашего мира состоит из взаимодействия частиц и полей, их связывающих. Вакуум — это когда нет ничего, по-нашему — нет никакого существования. А может, это просто другое существование?..

Прилёт тебе, Муза поэзии нового века! Привет наш вознесется и будет услышан, как бессловесный гимн червя, перерезанного плугом. Когда настанет новая весна, плуг опять пойдет взрезывать землю к перерезывать нас, червей, ради удобрения почвы, для новой богатой жатвы, нужной грядущим поколениям.

Идея выжать из вакуума что-нибудь полезное родилась не вчера. Еще в 1948 году голландец Хенрик Казимир предположил, что если очень близко сдвинуть две пластины, то между ними должно возникнуть притяжение, хоть и ничтожное. Внешние флуктуации вакуума как бы придавливают пластины друг к другу.

Давление, правда, получается совсем крошечное — одна стомиллионная доля атмосферы на пластины с зазором в тысячную долю миллиметра. Но дело в принципе. Если взять пластины метр на метр, хорошенько отполировать их, сдвинуть до микронного зазора, а потом дать им схлопнуться, то получится мощность в микроватт. Маловато, но...

Сам я так долго занимаюсь научной работой, что подобные «сумасшедшие» проекты вызывают у меня скептическую усмешку. Но должен объективно признать: мое научное время уже ушло. Я останусь со своей усмешкой в двадцатом веке. Впереди — двадцать первый. Для возрождения веры общества в науку, для возрождения самой науки необходимо открыть что-то такое, чего не найдешь с иронической ухмылкой. Хочется надеяться, что человек, который сделает этот шаг, не потонет в современном антинаучном бреду и, сохранив все лучшее, что создал век уходящий, рванется дальше.

Итак: образование Вселенной, объяснение инерции, неистощимые запасы энергии — вот что такое вакуум. Пока нет ясности, концы с концами не сходятся, вместо расчетов — фантазии, сомнений нет лишь в том, что надо продолжать поиски.

Впереди — век Вакуума?! •

Посткриптум к статье см. "Переливая из пустого..." на стр. 99.

Солнце уже четыре десятка лет ставит перед физиками микромира неразрешимую задачу: до поверхности Земли долетает в два с половиной раза меньше нейтрино, чем должно быть по расчетам. Нейтрино рождаются в термоядерных реакциях, которые дают энергию нашему светилу. В расчетах этих реакций сомневаться нет никаких оснований, поэтому расхождение всегда списывали на нейтрино: если у него есть масса, то по пути к Земле часть частиц может распасться на другие частицы — так и возникает дефицит.

Английский астроном Марк Бейли из обсерватории в Северной Ирландии склонен винить Солнце. По его мнению, в свои молодые годы оно поглотило немало комет и астероидов, что обогатило его поверхность тяжелыми элементами. Это предположение может изменить расчеты энергетического баланса на Солнце и принести к решению проблемы дефицита солнечных нейтрино.

Бейли изучал движение комет и астероидов через Солнечную систему и установил, что здесь их пролетает гораздо больше, чем считалось раньше. «Совсем недавно астрономы пришли к выводу, что на Солнце могло попадать раз в десять больше этих небесных тел, чем подозревали в прошедшие десятилетия»,— считает он. А в момент формирования Солнечной системы астероидов было гораздо больше, чем в наши дни. Среди них могли попадаться гиганты в десять и даже сто раз крупнее Земли. И все они естественным образом кончали свой путь на поверхности Солнца. Прежние же расчеты основывались на предположении, что снаружи состав Солнца такой же, как и внутри. Если иа поверхности Солнца больше тяжелых элементов, то излучение может проходить через оболочку с меньшими потерями, а значит, внутри «полыхает» менее жаркий термоядерный костер. Это означает, что от Солнца исходит меньше нейтрино, чем давали прежние расчеты. Первыми такое предположение высказали несколько лет назад американские астрономы из Аризоны, они не смогли догадаться, откуда взялся на поверхности Солнца избыток тяжелых элементов.