Журнал «Знание-сила» - Знание-сила, 1997 № 06(840)

Как добиться этого? У Кита Кэмпбелла, специалиста по клеточной биологии из Института Рослин, родилась замечательная идея: нс ноль зов ать для этого голод! Никому прежде это в голову не приходило, но Кэмпбелл опирался на свои наблюдения над поведением клеток в культуре тканей. Итак, в среде, где содержались клетки, взятые для эксперимента, количество питательных веществ было снижено до одной двадцатой нормального уровня. Спустя несколько дней клетки перестали развиваться («заснули») и оказались в таком состоянии, когда их генетические структуры доступны «перепрограммированию».

Мы еще очень плохо понимаем этот процесс, признают шотландские исследователи. Но вместе с тем они убеждены в том, что цитоплазма яйцеклетки, оставшейся без своего ядра, вполне может «перепрограммировать» генетические структуры из ядра дифференцированных клеток взрослого организма.

Может быть, и так. Успех, достигнутый шотландцами, несомненно, подхлестнет исследования в этой области — взаимодействие цитоплазмы и ядерных структур, и результаты не заставят себя ждать. Но может быть, успех шотландцев не так-то легко окажется повторить, а тем более довести их методику до состояния промышленно развитой технологии. Ведь трудностей и неизведанного в сфере соединения молекулярной генетики и эмбриологии еще очень много, ученые находятся тут лишь в начале пути.

Григорий ЗЕЛЕНКО, Игорь ЛАЛАЯНЦ

Многие открытия в науке делаются по аналогии или по индукции — от частного к общему. Сдвинув квадрат на единичное расстояние в третьем измерении, вы получите единичный куб. Аналогично, сдвинув (мысленно) куб на единичное расстояние в четвертом измерении, вы получите единичный четырехмерный гиперкуб.

Юлий ДАНИЛОВ

Рисунок Ю. Сарафанова

Симон Шноль

Сталин непосредственно руководил разгромом генетики. Он прочел текст доклада, подготовленного для Лысенко Презентом и другими злодеями, и сделал несколько гениальных и мудрых замечаний.

Сессия ВАСХНИЛ открылась неожиданно для всех 31 июля 1948 года докладом Лысенко «О положении в биологической науке».

В докладе было сказано, что менделизм-вейсманизм-морганизм чужд советскому народу, стороннику творческого, прогрессивного мичуринского учения. Что менделисты- вейсманисты-моргай исты по сути своей антинародны и наносят вред стране своей деятельностью в научных учреждениях и в учебных заведениях. Словом — «враги народа».

Те немногие генетики, кто узнал о сессии и смог на нее попасть, пытались в нормальном научном стиле объяснить суть дела. Но эти объяснения только возбуждали невежественных и злонамеренных * мичуринцев».

Нет, не нужно было с этой публикой говорить на нормальном научном языке. Тут был нужен пламенный оратор, который мог бы подавить их темпераментом и такой же апелляцией к народному сознанию.

На сессии ВАСХНИЛ (и на других «сессиях») были необходимы герои. Таким героем стал Иосиф Абрамович Рапопорт. Он узнал о сессии случайно. Она шла уже третий день. Туда пускали только по специальным пропускам. Он — бывший десантник, человек бесстрашный — прошел в зал и сразу, мгновенно ориентируясь, попросил слово. Это было очень важно — четко и резко объяснить значение классической генетики. Рапопорт своим выступлением спас честь российской науки.

И все же спасти честь еще недостаточно для победы. Рапопорт и в своей пламенной речи остался ученым-интеллигентом. Он не сказал, что Лысенко обманывает советский народ, что ущерб, причиненный им и его последователями стране, неисчислим, что именно Лысенко, Презент, Нуждин, Столетов, Авакян и прочие и есть враги народа, что они погубили великого гражданина Земли Вавилова... Он много чего не сказал — он не боялся, он (как и многие-многие) отстаивал научную истину в традициях, принятых в мире интеллигенции.

Ну а если бы он сказал все это? К народу обратиться бы все равно не дали. Не настолько наивны были большевики. Стенограмму выступлений на сессии ВАСХНИЛ уже в августе выпустили в свет тиражом 200 тысяч экземпляров. Но была она тщательно проверена цензурой, и все «провокационные» сюжеты были из нее изъяты. Нам, народу, достались рассказы — легенды очевидцев и их знакомых.

Я услышал об И. А. Рапопорте в 1948 году. В университетском общежитии на Стромынке с сильными эмоциями обсуждали недавно прошедшую сессию ВАСХНИЛ. Героем рассказов-легенд был Иосиф Абрамович — он бесстрашно и даже свирепо бросился защищать генетику от мракобесия. Мы наслаждались сценой, когда (по легенде) Рапопорт бросился на трибуну и схватил отвратительного Презента за горло...

Исай Израйлевич Презент — главный идеолог безграмотного Лысенко. Презент — человек блестящий. Как красиво и пламенно он говорил! Как резко и, соответственно стилю собрания, как грубо и демагогично его выступление! (Читатель помнит значение греческого слова «демагогия»? «Демагог» — «водитель народа»!) Как он беспардонен и мелок!

Как он был, упоенный собой, неосторожен. Он повторил часть текста, вставленного им ранее в доклад Лысенко. Он сказал: «Когда мы, когда вся страна проливала кровь на фронтах Великой Отечественной войны, эти муховоды...» Договорить он не сумел. Как тигр, из первого ряда бросился к трибуне Рапопорт: бесстрашный разведчик, он знал, что такое «брать языка». Презент на войне не был — он был слишком ценным, чтобы воевать... Рапопорт был, как сказано, всю войну на фронте. С черной повязкой на выбитом пулей глазу он был страшен. Рапопорт схватил Презента за горло и, сжимая это горло, спросил свирепо: «Это ты, сволочь, проливал кровь?..» Ответить почти задушенному Презенту было невозможно.

Ах, какая прекрасная картина для нас, студентов тех лет! Как утешала она нас в долгих дискуссиях Вечерами в нашем общежитии! Как приятно было представлять, что после того как Презента освободили от свирепого Рапопорта, смуглый, черноволосый, подвижный, с черной повязкой на глазу Иосиф Абрамович уселся снова в первом ряду и своим единственным глазом сверлил новых ораторов. И новые ораторы были осторожнее в своих высказываниях.

В 1988 году студенты биофака МГУ устроили заседание, посвященное сорокалетию сессии ВАСХНИЛ. Давно уже новые поколения почти ничего не знали об этой сессии. На заседание пришел Иосиф Абрамович. Вежливый и тихий, не просто седой, а весь какой- то белый, даже цвет повязки на выбитом пулей глазу вместо черного — белый. Я выразил ему восхищение от имени студентов 1948 года. «Что вы,— сказал он,—разве я мог душить человека...»