Журнал «Знание-сила» - Знание - сила, 1998 № 05(851)

Имена Альфонса Леоновича Шанявского (1837 — 1905) и Христофора Семеновича Леденцова (1842 — 1907) могли быть известны не меньше имен Нобеля и Гуггенхайма, если бы не социалистический катаклизм российской истории.

• П.Н. Лебедев с сестрами Сашей и Верой, 1890 год

Генерал, золотопромышленник и поборник народного просвещения Шанявский завещал свое состояние на создание университета, в котором могли получать образование (среднее и высшее) все, независимо от пола, национальности, вероисповедания, с тем чтобы дать «России как можно больше умных, образованных людей».

Купец и промышленник Леденцов свое огромное состояние (около двух миллионов рублей) завещал на организацию Общества, цель которого — «помогать по мере возможности осуществлению если не рая на земле, то возможно большего и полного приближения к нему. Средства, как их понимаю, заключаются только в науке и в возможно полном усвоении всеми научных знаний. Я не человек науки и техники, и нет у меня дара проповеди, но рядом со мной идут и люди науки и люди техники, и после меня пойдут и те и другие. Облегчу и послужу их делу. Я не хочу дела благотворения, исцеляющего язвы людей, случайно опрокинутых жизнью, и ищу дело, которое должно коснуться самого корня человеческого благополучия».

• П. Н. Лебедев в своем рабочем кабинете. 1903 год

Когда человек науки Лебедев был — неслучайно — опрокинут российской жизнью, Университет Шанявского и Леденцовское общество помогли ему воссоздать свою лабораторию. И те же общественные силы — в ответ на события в Московском университете — решили создать «Вольную научную академию» и в ее составе — для лаборатории Лебедева — Физический институт.

Лебедев работал над проектом института, но не дождался его строительства. Можно только гадать, какие Успехи Опытных Наук и их Практические Применения могли быть достигнуты под его руководством.

Если говорить о главном научном успехе Лебедева, то первое его применение он нашел сам в астрономии — для объяснения движения комет под суммарным воздействием тяготения Солнца и отталкивательной силы его света. Научным фантастам это дало идею космических кораблей-парусников, разгоняемых солнечным светом, не нуждающихся в огромных топливных баках и не засоряющих космические просторы выхлопными газами... Такое практическое — и неземное — применение наверняка было бы по душе и Лебедеву, и Леденцову.

Что бы они сказали о земном применении, ставшем реальностью полвека спустя? Это применение можно назвать и анти-Земным. Все дело в яркости источника света. В 1945 году на Земле появился источник «ярче тысячи солнц» — атомная бомба. И именно с помощью этого источника спустя десять лет вспыхнул на той же планете огненный шар ярче миллиона солнц — термоядерная бомба. Давление света, с таким трудом обнаруженное Лебедевым в конце прошлого века, в середине нынешнего чудовищной силой сдавило новейшую взрывчатку в самом мошном орудии в истории человечества — оружии, занесенном над своим обладателем. Энергия, излученная в атомном взрыве, сдавила вещество до звездных плотностей, и в результате вспыхнула термоядерная звезда. Оба взрыва — атомный и термоядерный — послушно подчинились одному и тому же физическому закону: Е = mc².

Российский путь к термоядерному солнцу начался в здании, построенном для лаборатории Лебедева перед революцией. Спустя полтора десятилетия это здание приняло приехавший из Ленинграда Физический институт Академии наук имени П.Н Лебедева, более известный как ФИ АН. Именно здесь еще через полтора десятилетия изобрели советскую водородную бомбу.

По воле истории именно тогда, в конце сороковых годов, имя П.Н.Лебедева вместе с другими славными российскими именами использовалось казенными советскими патриотами как орудие борьбы с «космополитизмом и низкопоклонством перед Западом». А в Московском университете диссертацию о Лебедеве написал штатный сотрудник органов цензуры — органов, которые вместе с другими компетентными органами следили за порядком в стране.

Можно не оправдывать российского физика в этом. Как не надо было защищать его от великорусских щедринских «потреотов», в 1911 году обвинявших Лебедева в том, что в доме подозрительного поляка на еврейские деньги он создал странную лабораторию, в которой занимается неизвестно чем.

• П. Н. Лебедев со своим помощником П. П. Лазаревым, 1911 год. Талантливый ученик Лебедева стал в дальнейшем крупнейшим биофизиком страны

Это наследие попало в хорошие руки, как свидетельствует двойной эпиграф к статье. И наследие не только в самой науке, если Андрей Сахаров помнил о принадлежности Лебедева к российской интеллигенции. Это было странное сообщество. Люди, занятые интеллектуальным творческим трудом, в Европе, конечно, были, но особого социального сословия не составили, их не объединяло чувство своей моральной ответственности за происходящее в обществе.

Причина, разумеется, не в какой-то особой нравственной одаренности россиян, а в социальных обстоятельствах России. «При господствующих здесь условиях, которые для европейца представляются совершенно невероятными и непонятными, — писал Лебедев своему европейскому коллеге, — я должен отказаться здесь от своей карьеры физика». Этот российский интеллигент счел своим долгом отойти от любимого дела — от дела жизни. Наверно, европейцу такой выбор понять было нелегко.

Само возникновение интеллигенции, похоже, предполагало два обстоятельства — достаточную интеллектуальную свободу класса образованных людей и социальную отсталость, сопровождаемую политической несвободой и гнетущими социальными контрастами. Если это так, становится понятней, почему интеллигенция так сильно деградировала при Советской власти (когда первая предпосылка была уничтожена) и почему интеллигенция — в старом смысле этого слова — обречена на исчезновение, когда — будем надеяться — исчезнет вторая предпосылка. Тогда, увы, место русских интеллигентов займут просто интеллектуалы.

В царское время, когда обе предпосылки были в силе, российские интеллигенты, разумеется, по-разному отвечали на мощные электрические напряжения общественной жизни. Ответы зависели от жизненного опыта человека, его темперамента, душевной чуткости. Коренным вопросом был путь развития России.