Журнал «Знание-сила» - Знание - сила, 1998 № 05(851)

Интеллигенты в первом поколении — каким был и Лебедев — легко убеждались, что аристократия духа не наследственна. Требовались их знания, интеллект, а не родословная. Это время совпало с мощным рывком европейского естествознания. У российского интеллигента все это складывалось в ощущение общественного развития — идею научного и социального прогресса, ощущение косности самодержавного устройства и ощущение своей ответственности за происходящее вокруг.

Многое можно понять в той российской эпохе, если помнить, что она вместила в себя творческую жизнь Льва Толстого, который в романе «Война и мир», размышляя о законах истории, о философии свободы, привлекал иден-образы из физики. Которого задевал спор славянофилов и западников, но обе позиции были ему тесны. Который, пойдя в историю мировой литературы, решил отказаться от своих сочинений.

I. Лаборатория П. Н. Лебедева в Физическом институте Московского университета

2. П. Н. Лебедев — ординарный профессор Московского университета. 1908 год

3. Революционная демонстрация в Москве в связи с похоронами Н. Э. Баумана, 20 октября 1905 года

4. Митинг рабочих и студентов во дворе Московского университета. Октябрь 1905 года

5. Баррикады у здания Московского университета. Октябрь 1905 года

Крупнейший писатель дореволюционной России отрешился от дела жизни внешне совсем по-другому, чем это сделал крупнейший физик: один взялся учить все человечество, другой хотел учить лишь несколько своих студентов, а главным делом — хотел добывать новое научное знание о мире. Но внутренне оба отказа были продиктованы нравственным чувством, возмущенным «господствующими условиями» российской жизни. И это, быть может, яснее говорит о тогдашней России, чем многостраничный анализ ее социальной статистики и общественных катаклизмов.

Нравственное чувство Толстого оказалось сильнее его моральной философии. Подобно этому нравственное чувство Лебедева оказалось сильнее его политического скептицизма.

Смерть физика Лебедева и более прямым образом связана со смертью писателя Толстого. Нс вынеся нравственного разлада с современным ему обществом, со своими близкими и с самим собой, восьмидесятидвухлетний Лев Толстой покинул свой дом, спустя несколько недель заболел и умер на железнодорожной станции Астапово в конце ноября 1910 года. Название маленькой станции узнала вся Россия.

Смерть Толстого повлекла за собой студенческие волнения. Провозглашенная Толстым «нераздельность мысли, чувства и дела» побуждала жить с той же смелой свободой. А для полиции студенческие беспорядки стали поводом вторгнуться в жизнь Московского университета, что и привело к отставке его лучших профессоров в феврале 1911 гола.

• Альфонс Леонович Шанявский (1837-1905)

• Лаборатория П. Н. Лебедева при Университете имени Шанявского

Так аполитичный физик Лебедев оказался вовлечен в политику.

Ленин назвал Льва Толстого «зеркалом Русской революции». Некоторые считали, что Толстой, как и русская интеллигенция в целом, был зеркалом вогнутым, которое собирало в своем фокусе общественный жар и в конце концов запалило революционный пожар. Даже если так, не легок вопрос: кто более виноват — тот, кто «наломал дров», обеспечив обилие горючего материала в обществе, или тот, кто позволил своему душевному огню вырваться наружу.

Во всяком случае для российского интеллигента Лебедева его выбор в 1911 году был не социально-политическим, а индивидуально-нравственным.

Биологу — и весьма политичному — К.А.Тимирязеву смерть Лебедева напомнила «невольный крик, когда-то вырвавшийся из наболевшей груди Пушкина, — крик отчаяния, крик проклятия родившей его стране: «Угораздило же меня с умом и с сердцем родиться в России». С умом, пожалуй, — с холодным, саркастическим умом безучастного зрителя комедии истории; пожалуй, и с сердцем, но только без ума, сознающего ужас того, что происходит кругом, угадывающего, что оно готовит в будущем. А еще лучше и без того и без другого.

Бездушная оргия безответственного слабоумия — вот чему открыт широкий простор в несчастной стране. Но ум и сердце не уживаются в ней....

Или страна, видевшая одно возрождение, доживет до второго, когда перевес нравственных сил окажется на стороне «невольников чести», каким был Лебедев? Тогда и только тогда людям «с умом и с сердцем» откроется, наконец, возможность жить в России, а не только родиться в ней, — чтобы с разбитым сердцем умирать».

Для того, кто с разбитым сердцем умер, — для самого Лебедева, с его скепсисом за пределами физики, эти восклицания были непомерно высокопарны. Нет свидетельств и того, что он мечтал о «возрождении России». Однако этим он отличался от большинства его коллег.

И чем моложе были коллеги, тем революционнее были их социальные — социалистические — мечты. Студенческие волнения в Московском университете — знак эпохи, переживаемой тогда Россией. В 1912 году Московский университет окончил отец Андрея Сахарова.

Эпоха действовала на всей территории Российской империи. Именно в те годы, далеко от обеих российских столиц, в Елизаветграде гимназию оканчивал Игорь Тамм. К восемнадцати годам юноша, проявивший способности к точным наукам, начитался социалистической литературы и стремился к «политике». Зная страстный темперамент сына, родители имели основания опасаться за него и настояли, чтобы он поехал учиться за границу — подальше от беспокойных российских университетов. И будущий учитель Сахарова свой первый студенческий год провел в Эдинбурге.

Это был последний мирный год России.

Затем грянула мировая война. Ее кровавый опыт сделал возможной русскую революцию, переросшую в гражданскую войну.