Журнал «Знание-сила» - Знание-сила, 1997 № 08 (842)

Сугубо приватный, персональный характер движения сороковых годов, целиком зависевшего от личных качеств и взаимоотношений довольно узкого круга конкретных людей, вполне естественно привел к формированию совершенно определенного типа человека, «человека сороковых годов». Еще его называли «либералом». И. С. Тургенев в самом конце 1870-х, глядя уже совсем из другой эпохи, говорил о нем: «(...) в мое молодое время, когда еще помину не было о политической жизни, слово «либерал» означало протест против всего темного и притеснительного, означало уважение к науке и образованию, любовь к поэзии и художеству, и наконец — означало любовь к народу Человек сороковых годов — это всегда человек не просто просвещенный, отлично освоивший западную культуру и радеющий о культуре отечественной, но и человек бескорыстно-доброжелательный, абсолютно порядочный, имеющий правила нравственности и общественного поведения, то есть те самые «принси- пы», над которыми так издевался тургеневский Базаров.

Церковь Успения Пресвятой Богородицы на Покровке. Литография Л. Ж. Арну. Эта церковь — одно из самых совершенных произведений «нарышкинского барокко» (1696-1699)

Понятно, что благородное происхождение было вовсе не случайной деталью биографии человека сороковых годов. И уж, конечно, не случайно все главные деятели эпохи реформ были именно из этой породы людей. «Человек «сороковых годов» по образу мыслей и идеалам, и вместе с тем, — или, лучше сказать, — потому и один из лучших людей всех последующих годов» — так в самом конце прошлого века было сказано о конкретном лице, но слова эти вполне приложимы ко всему поколению «либералов».

Примечательно, что возглавивший реформаторское движение государь воспринимался такими людьми как «свой», как человек их круга. В финальной сцене романа А. Ф. Писемского «Люди сороковых годов» герои торжествуют победу их идеалов в царствование Александра II; при всех личностных различиях между собой они единодушно пьют первый бокал «за здоровье государя императора!.. Он тоже человек сороковых годов!» Полная лояльность верховной власти, уверенность, что с нею нужно не бороться, а всеми силами сотрудничать, что не расшатывать ее надо, а использовать и направлять ее огромные возможности, составляла важнейшую черту русского «либерала». В этом не было и тени приспособленчества или искания выгод. Его преданность трону опиралась на самое высокое понятие о гражданском служении. Требуя по нравственным соображениям отмены крепостного права, «либерал», владевший поместьями и крестьянами, понимал, что лично он на этом может понести потери, особенно если крестьяне получат свободу вместе с землей. И тем не менее он, начиная с сороковых годов, настойчиво рекомендовал правительству освобождать крестьян обязательно с землей.

Особого внимания в уже цитируемой нами речи И. С. Тургенева стоит замечание о «любви к поэзии и художеству» и вот почему...

Императорский почтамт. Литография А. Ш. Мюллера с оригинала Ф. Дида

Вид Спасской башни. Литография Ж. Б. Арну

«Люди той эпохи видели в занятии искусством единственную оставшуюся им тропинку к некоторого рода общественному делу: искусство составляло почти спасение людей, так как позволяло им думать о себе как о свободно мыслящих людях <...> Искусством дорожили: это была единственная ценность, которая находилась в обращении и какой люди могли располагать».

Такое свидетельство современника ясно показывает, какое исключительное место художественные материи занимали в воображении человека сороковых годов. А ведь именно ему были в первую очередь адресованы дациаровские виды Москвы.

•

Книга «Москва и окрестности в литографиях фирмы Джузеппе Дациаро»

Из собрания Государственного музея А. С. Пушкина.

Вышла в Московском издательстве Искусство, в 1996 году.

На озере Байкал успешно трудится уже вторая очередь прототипа установки по регистрации нейтрино.

В загадочном зоопарке элементарных частиц нейтрино претендует на роль самого необычного обитателя. У него нет заряда, а масса если и есть, то совсем крошечная. Оно очень слабо взаимодействует с веществом (поэтому-то экспериментаторам и пришлось охотиться за ним два с половиной десятилетия). Всего одно-единственное нейтрино из десяти миллиардов упавших на Землю застрянет в ней, а остальные пролетят и не заметят. Поэтому любой эксперимент с нейтрино превращается в многомесячную возню с о!ромными объемами вещества. Но, как говорится, охота пуще неволи.

Когда одно нейтрино из десятка миллиардов все-таки взаимодействует с ядром вещества, оно порождает быструю частицу мю-мезон. Она летит со скоростью больше скорости света в воде (это возможно, нельзя превзойти лишь скорость света в вакууме) и порождает излучение Вавилова — Черенкова. Его регистрируют специальные приборы — фотоумножители, которые развешивают на прочных кабелях в воде. Через кабели к приборам подается высоковольтное напряжение и снимается сигнал, когда они срабатывают.

Весной 1993 года первая очередь телескопа, состоящая из тридцати шести фотоумножителей, была опущена на глубину более километра. Главное — было убедиться, что на такой глубине вообще можно работать. Особо прочное стекло фотоумножителей выдержало, проблемы подстерегали в другом месте: начали «течь» высоковольтные кабели. Год потребовался на то, чтобы преодолеть эту трудность.

В апреле 1995 года уже вторая очередь из девяноста шести новых фотоумножителей «Квазар» была размещена в озере. Специально для эксперимента на Байкале были сконструированы и сделаны полукруглые фотоумножители размером в 37 сантиметров по диаметру. Одно из достоинств этих приборов — высокое временное разрешение, две наносекунды (миллиардная доля секунды). Это свойство позволяет более надежно отделять нужные нейтринные столкновения от посторонних шумов.

«Лишние» срабатывания от космических лучей — главная проблема любого нейтринного эксперимента. Хоть и забрались физики на километр под воду, чтобы загородиться ею, как щитом, от незваных пришельцев, но многие все же долетают до чувствительного объема установки и оставляют в нем свой след. Поэтому экспериментаторы для физического анализа отбирают только такие события, в которых частицы прилетели «снизу», из-под дна, с другой стороны Земли. На такой «подвиг» — пронзить Землю — способны только нейтрино. За 1994 год было зарегистрировано более тридцати миллионов взаимодействий в нейтринном телескопе, но все это был фон от атмосферных мюонов. Лишь два следа шли снизу, и это доказывало, что телескоп работает! Теперь NT-96 регистрирует по одному-два настоящих нейтрино в неделю. Интересно, что аналогичный эксперимент ДЮМАНД, который должны были расположить неподалеку от Гавайских островов, пока застыл на уровне прототипа и не справляется с массой технических сложностей. На Байкале наши умельцы придумали много хитростей, позволивших установке заработать. К примеру, опускали кабели с фотоумножителями зимой в прорубленные проруби. Это позволило провести весь процесс с высокой точностью.