Журнал «Знание-сила» - Знание-сила, 1997 № 08 (842)

И. П.:— По вашему ощущению, тот срез полуприватной-полуклубной кухонной жизни, который всегда отличал Москву, идет на спад?

В. Г.:— Да.

И. П.:— И обречен?

В. Г.:— Мне кажется, да. Он неотделим от своей вынужденности. Он не естествен. В новой московской жизни волей-неволей начнется формирование настоящих гильдий как цехов, защищающих права, страхующих, представляющих настоящие интересы, а не занятых воображаемым спасением человечества. Коллеги будут всегда. Я говорю о новом качестве общения. Ни соседство, ни школы не могут быть организатором новых форм ассоциаций. Значит, это цех и клуб.

Так или иначе, мне очень любопытно наблюдать за поколением, в котором я хоть что-то понимаю, — лет тридцати с небольшим; в тех, кто моложе, я вообще ничего не понимаю. Это терра инкогнита.

И это хорошо. •

Григорий Каганов

Ф. Бенуа, Обрё по рисунку Д. Индейцева. Вид части города, снятый с Кремлевской стены

Как складывается образ города?

Из каких слов, картин, впечатлений? Что оказывается главным, доминирующим, а что отступает, забывается? Григорий Каганов, историк архитектуры, блестящий ее знаток, этим вопросом задается давно. Всматриваясь в открытки с видами Москвы прошлого века, он для себя выделял те, которые были сделаны в литографической мастерской Дациаро. Их отличал стиль — тонкая колористическая проработка деталей, безошибочный выбор перспективы, безупречный вкус художников. Мастерские Дациаро были известны не только в России, но и во Франции, и в Англии, и сам Дациаро, итальянец по происхождению, проживающий в России, был человеком популярным и уважаемым. Постепенно выявилась идея — собрать работы Дациаро по Москве и сделать книгу со своим анализом этих работ. И вот книжка вышла — великолепно изданная, напечатанная в Голландии, она бесконечно привлекательна не только роскошными литографиями Дациаро, милыми сердцу видами Москвы, но и статьей, или очерком — глубоким, вдумчивым рассказом о Москве середины прошлого века Григория Каганова.

Небольшие фрагменты из этой книги мы предлагаем читателю.

Вид Иверских ворот. Литография A. Ш. Мюллера с оригинала B. О. Вивьера. Ворота существовали уже в XVI веке

Сто пятьдесят лет назад в магазинах фирмы Дациаро в Петербурге, Москве и Париже появились отлично нарисованные и элегантно напечатанные литографские листы с видами Москвы. Судя по тому, как часто такие листы попадаются в русских и иностранных коллекциях, они имели успех и хорошо расходились. Хотя стоили они не дешево: черно-белая литография — рубль серебром, а цветная или раскрашенная — два рубля или в ассигнациях соответственно около трех с полтиной и семи рублей. Правда, учитывая относительную дороговизну своей продукции, издатель пе- чатно обещал выпускать такие же листы в малом формате и в четыре раза дешевле. Но обещания своего не исполнил. Видно, листы и так хорошо шли. Купить их можно было не только в собственных магазинах фирмы на Кузнецком мосту (Москва), Невском проспекте (Санкт-Петербург) и Итальянском бульваре (Париж), но и в других местах, где торговали русскими гравированными изданиями: у Другулина в Лейпциге, у Мюллера в Амстердаме, у Виньера и Солимена в Париже, у Никольса в Лондоне, у Цейна в Готе.

Чем объяснялся несомненный успех дациаровского издания? Чтобы понять это, надо всмотреться, во-первых, в тот обтций культурный фон, на котором появились «Виды Москвы», а во-вторых, в то, что и как изображает литографская серия в целом. Обратим внимание на тот предмет, коему посвящена дациаровская серия, — на Москву сороковых годов прошлого века.

«Москва сороковых годов» — это один из тех фундаментальных городских образов русской культуры, которые, однажды войдя в нее, уже навсегда остаются в ее составе, обретают вечную жизнь. Таковы, скажем, «Господин Великий Новгород», «Петербург Достоевского», «Булгаковская Москва» или «Блокадный Ленинград». В каждом из этих образов запечатлевается не только физическое тело города с его домами и улицами, но и живая городская мифология со всеми ее свидетельствами и вымыслами, со всей ее поэзией и правдой. Реальные лица, достоверные события и подлинные места замечательным образом переплетаются с лицами, событиями и местами, созданными как безымянным творчеством всего городского населения (то есть городским фольклором), так и художественным воображением выдающихся людей искусства.

Дворянский институт. Бывший дом Пашкова. Литография Л. П. А. Бишебуа и М. Ш. Фише с оригинала A. Ж. Б. Байо. Этот великолепный дом был построен в 1784-1788 по проекту B. И. Баженова.

Москва сороковых годов, по единодушному свидетельству всех современников, была совершенно необыкновенным явлением культуры. В ней совсем ненадолго, всего лет на десять (исторически это одно мгновение), возникла уникальная духовная и человеческая среда, сформированная лучшими семействами Москвы и не просто оставившая ярчайший след в истории отечественной культуры, но и определившая развитие этой культуры на много десятилетии, а может быть, не на один век вперед. «Никогда, ни прежде, ни после, не было у нас сосредоточено в одном пункте столько образованности, ума, талантов, знания. Москва была, в сороковых годах, центром умственного движения в России (...) Здесь запасались и вырабатывались те нравственные силы, которыя пошли в дело, пре начавшемся, после крымской войны, обновлении нашаго внутренняго быта и строя» («Вестник Европы». Первый год. Т. 4. Декабрь 1866. Литературная хроника). Причем происходило все это на довольно мрачном политическом и общекулыурном фоне.

В стесненных обстоятельствах культуротворческая энергия образованного русского общества могла концентрироваться только в приватной сфере. И действительно, огромная по своему напряжению и по своим последствиям работа вся шла в домашнем кругу. «Центр умственного движения в России» находился в гостиных нескольких московских особняков. Деятельность этих домашних академии была замечательна в двух отношениях.

Во-первых, оценка истории и выяснение судьбы России впервые стали делом самого общества, а не отдельных историков или высокопоставленных лиц, «коим то ведать надлежит».