Журнал «Знание-сила» - Знание-сила, 1997 № 08 (842)

И. П.:— А зачем в старых европейских городах нужна такая работа? Там это сообщество и так есть?

В. Г.:— Ничего подобного, во многих местах его не было. Со времен средневековья произошло огосударствление муниципальной жизни. Города, с одной стороны, задавила мощь ставшего сильным государства, с другой — рвала на части индустриализация, потом это усилили войны. И только в шестидесятые, когда отошли от войны, началась контрреволюция городов против государства. И жителей городов — против монополии чиновников на управление городом. Почти во всех больших государствах отношения горожан и государственной власти — до сих пор нерешенная проблема.

— Выгодно иметь самоуправляющийся город?

— Чисто экономически это в конечном счете снижает неизбежные социальные выплаты, дотационное бремя бюджета. Собственника жилья выгоднее иметь, чем нанимателя. Ассоциированных нанимателей выгоднее, чем неассоциированных. С точки зрения менеджера, это себя показало еще и повышением качества управления. В Вашингтоне за пятнадцать примерно лет само появление так называемых согласовательных советов, как считают эксперты, улучшило качество инвестиционных проектов на 10—12 процентов. Наконец, в социальном плане: обогащение социальных связей, новые вне- профессиональные возможности для самореализации улучшают здоровье, социальный климат, уменьшают преступность. Соответственно уменьшается и нагрузка на бюджет. Так что это выгодно. Не от любви делят власть с сообществом и терпят его. Сначала с сопротивлением — никакая бюрократическая структура по природе своей не хочет делиться функциями. Все, что не она, хуже, чем она. Это было преодолено.

Городское сообщество проявляет себя по-разному. В Америке это прежде всего соседство, в Европе его не очень-то и знают. Здесь граждан объединяют разного рода клубы: садоводов, филателистов, любителей животных, защиты прав психических больных, родственников больных раком и так далее. У нас вроде ассоциаций всяких тоже немало, но они нигде не представлены как лоббирующая сила, как субъект городской политики. Они себя не осознали в этом качестве, кроме историко-охранных или экологических движений. Других движений нет.

На самом деле, мы за десять лет пробежали безумно много. Во-первых, появляется, пусть незначительная, но часть народонаселения, которая решает свои проблемы сама. Она обучается и начинает обучать других. И даже испытывать потребность в квалификации. Это, конечно, меньшинство, но ведь самое ценное, активное меньшинство. С каждым из них связано около десятка людей, на которых они влияют самим фактом своего существования.

Второе: худо-бедно разучили понятие «бюджет» в реальном смысле. Экономическое понимание начинает замещать чисто предметное, вещное, отраслевое. Медленно, трудно, туго — но сдвигается.

Наконец, формируется огромный слой сферы обслуживания, который вобрал в себя структурную безработицу. Когда говорят о среднем классе — простите, детский наив, на это нужны поколения. Но сфера деятельности среднего класса кристаллизовалась, начинает укрупняться, отстраиваться — уже не просто ниша, а живая динамичная структура.

Проект мавзолея Ленина. 1924 год А, Щусев

— Значит, Москва на подъеме?

— Она одновременно на всех витках. С одной стороны, оживление экономическое и культурное, от дансингов до множества новых театров, которые худо-бедно живут. Тут город на подъеме. А вот вся система жизнеобеспечения на спаде. Это разнонаправленные векторы — тоже ничего уникального, бывало в жизни других городов и не такое. Наше положение усложняется одномоментностью катастрофы в огромных жилых массивах.

Многофункциональный общественно-деловой центр в районе станции метро «Юго-Западная», архитектор М. Кузьмин. 80-е годы

Комплексная реконструкция Тверской улицы. Поперечный разрез подземного перехода. Проект мастерской А. Ахмедова

Я уже говорил о непреложных законах городского существования, которые повсюду действуют одинаково. Первый из них — закон жизнеспособности жилой части городской среды. Самый жизнеспособный — какой-нибудь Мышкин, город с усадебной застройкой. Он несокрушим, он может только погореть и заново отстроиться. Колодец есть? — Вода есть. Крыша есть? Прохудится — я сам ее починю. Плохо ли, хорошо, но починю. Город из усадеб устойчив, он требует минимума средств на поддержание.

На другом полюсе стоит дорогая усадьба, тот же Мышкин, только для богатых. И еще — то, что называется кондаминиумом: многоэтажный дом с эффективной системой охраны и обслуживания для богатых людей, предпочитающих городской образ жизни.

Мы настроили дорогие кондаминиумы и выдаем их за якобы дешевое муниципальное жилье. Соответственно: лифтовое хозяйство безумно дорого само по себе, в содержании, в потреблении энергии; подъезды — безумно дорого, потому что вандализм, тепло выдувает, энергии на отопление и освещение идет много. Крыши безумно дорого содержать и чинить, потому что они высоко, нужно специальное оборудование. Если все это суммировать, мы получаем самое дорогое в мире жилье. После идиотизма шестидесятых годов, форсированного социал-демократами, когда повсюду увлекались таким строительством, от этого отказались, никто больше так не строит — по холодному социальному и экономическому разумению.

Архитектурно-пространственное предложение по строительству 1-й и 2-й очередей Московского международного делового центра в Сити»

Китай-город со стороны Новой площади, Лубянки и Театрального проезда. Архитектор Е. Пахомов

Этот градостроительный принцип сформулировали как социальный закон в гениальном городе Торонто: в муниципальных домах каждое жилище должно иметь свой вход с улицы. Высота дома этим уже ограничена максимум пятью этажами: двухэтажная, а над ней трехэтажная квартира. Появилась самостоятельная дверь — исчез подъезд; на 40 процентов упала мелкая преступность, потому что подъезд — ее главная арена. На 30 процентов упали потери от вандализма. Более тонкие социальные последствия: уже давно зафиксировано, что в таких условиях жизни растет чувство собственного достоинства, тяготение к образованию, квалификации и тому подобное. Такой вот «закон собственной двери».