Журнал «Знание-сила» - Знание-сила, 1998 № 08 (854)

Согласно четвертому тезису позитивной семейной терапии, главный вопрос — «Что общего у всех людей, и чем они различаются?» Он касается содержания семейного конфликта. Если девочка прогуливает школу, что- то не в порядке с родителями. Исходя из того, какую задачу требуется разрешить, строится лечебный процесс.

Важный момент содержит пятый тезис. Хотя вся семья и находится в центре внимания терапевта, каждый член семьи воспринимаетеся как самостоятельная личность.

Эпиграфом к одной из глав книги Пезешкиан ставит пословицу: «Люди смеются над сумасшедшим, а он смеется над ними». Когда в нашей-жизни не все идет гладко, появляются болезни и нарушения, наше сознание обычно прибегает к небольшому, но хитрому трюку. Оно делит людей на тех, кто создает проблему, и тех несчастных, кто страдает из-за нее. Обычно сами мы относимся ко второй группе. Вот другие — да, это изверги, мешающие нашему спокойствию и удовольствию.

Иллюзорность такой точки зрения прекрасно иллюстрирует другой случай из практики Носсрата Пезешкиана. Пятидесятилетний бизнесмен, всегда производивший впечатление человека очень правильного, имел массу сложностей со своим старшим сыном двадцати шести лет. Он видел источник всех бед в подруге сына. Очаровательная сексуальная женщина обводит, видите ли, его «незрелого и неопытного» сына вокруг пальца. Она выйдет за него замуж и отберет все «нажитое непосильным трудом». Отец при поддержке своей жены, бабушек и дедушек добился наконец того, что она ушла. Это убрало камень преткновения, но не принесло в дом мир: сын сделался апатичным, ничто его больше не интересовало. В ходе мягкой психотерапевтической беседы отец очень скоро стал описывать свои собственные трудности. Он плохо спит, его мучают ужасные головные боли. Беспокойство за сына оказалось .для него чрезмерным. Так отец сам оказался пациентом, нуждающимся в помощи. Его проблему можно сформулировать следующим образом: «Как мне примириться с попытками сына отделиться от меня?»

Продолжая эту тему, Пезешкиан затрагивает уже клинические случаи: «Симптом можно понять, только если знать систему отношений, в которых этот симптом проявляется». Особенно это верно для психических и психосоматических заболеваний. Мы сталкиваемся с вопросом, кто болен и кого надо лечить. Человека, пришедшего к нам как пациент? Или его семью, партнера, начальников, коллег, общество? Все это бросает вызов традиционному способу обращения с психически больными.

Во всяком случае, с появлением позитивной семейной психотерапии семье стали уделять больше внимания даже в индивидуальном консультировании. И в нашей стране семейная терапия приобретает все большую популярность.

К сожалению, Носсрат Пезешкиан живет далеко. Но нам вполне доступна его книга «Позитивная семейная психотерапия: семья как психотерапевт», в которой он учит лучше понимать самых близких и самых дорогих нам людей, свою семью. А ведь именно она чаще всего вызывает наше беспокойство. Даже если у вас все-все в порядке, поверьте, совершенству нет предела. Особенно рекомендую эту книгу, если вы собираетесь выйти замуж или жениться. Ее благотворное влияние проверено автором на личном опыте. •

Андрей Никитин

Приоткрывающиеся сейчас архивно-следственные дела бывшего «ведомства страха» — ОГПУ- НКВД-МГБ-КГБ - перечеркивают легенду о «безмолвии народа» и «покорности интеллигенции».

Непрерывная широкая оппозиция режиму существовала с самых первых шагов советской власти, только не в партийно-правительственных верхах, где борьба велась за личную власть и влияние, а вереде многомиллионного российского населения, не желавшего превращаться в бессловесный скот. И здесь еще не совсем выявленную роль сыграли тайные мистические общества и рыцарские ордена, возникшие в России в начале и первой половине двадцатых годов нашего века.

В первую очередь это относится к Ордену тамплиеров.

Но откуда могли появиться средневековые рыцари в разоренной гражданской войной России, в нэповской Москве? В памяти сразу возникают Воланд и его свита, состоявшая, к слову сказать, как раз из «рыцарей». Случайность? Откуда Булгаков мог взять такой сюжет, разработанный, как выясняется, в точном соответствии со средневековыми легендами и учением гностиков, причем с деталями, мало кому известными, кроме специалистов? Специальными исследованиями писатель не занимался.

Еще менее вероятно, чтобы у него были тесные и доверительные контакты со следователями ОГПУ, например, с помощником начальника 1-го отделения Секретного отдела Э.Р.Кнрре, который в обвинительном заключении по делу «Ордена Света» прямо утверждал существование в Москве «рыцарей», «законспирированных рыцарских кружков» и полагал, что «идея тайных мистических орденов в России... применялась для распространения и прикрытия анархо-подпольной деятельности под видом якобы «аполитичной» мистики... Организация ставила своей целью борьбу с соввластью, как властью «Иальдобьаофа» (одним из воплощений Сатаны) и установления анархического строя...» [1].

Итак — рыцари, борцы с Сатаной и коммунизмом, анархисты...

А что было на самом деле?

Сейчас можно сказать — и то, и другое. В целом же — духовное движение, сыгравшее немаловажную роль в те годы. Но прежде чем рассказать, кто были эти люди (со многими из которых, кстати, автор «Мастера и Маргариты» был связан самыми тесными и доверительными узами), позволю себе небольшое отступление.

Начало двадцатых годов нашего века совпало с окончанием гражданской войны, разгромом коммунистами оппозиционных политических партий и своих прежних сподвижников — с набиравшими обороты и размах репрессиями. Это было время попыток построения примитивного (то есть первобытного) коллективизма, время последовательного разрушения всего, что было создано и накоплено на протяжении веков, одновременно с ломкой всей социальной структуры общества и государства.

К началу двадцатых годов все политические партии в России были подавлены и разгромлены. «Живым», несмотря на репрессии, оставалось разве только анарходвижение в своих остатках, и то лишь потому, что не имело организационной структуры.

Мы привыкли к экранному образу анархиста — бандита, бомбиста, уголовника и не задумываемся, насколько такой персонаж партийной большевистской пропаганды соответствовал действительной терминологии ОГПУ НКВД.

Называвшими себя порою «анархистами» полнилась в те годы вся Россия. Однако подлинные анархисты, объединявшиеся в различные течения и группировки, были людьми глубоко идейными, самоотверженными, высоко ставившими анархистское понятие долга и чести, хотя их крайние экстремистские группировки могли представлять действительную опасность для общества.