Журнал «Знание-сила» - Знание-сила, 1998 № 08 (854)

Но для чего нужны были тайные орденские собрания, легенды об Атлантиде, Древнем Египте, о мире духов, странным образом переплетавшиеся с космологией гностиков, с одной стороны, и с явно анархистскими чаяниями об идеальном бесклассовом и безвластном обществе будущего — с другой?

Как я уже говорил, Карелин и его ближайшие сподвижники — Н.И.Проферансов, А.А.Солонович, Н.К. Богомолов, Г.И.Аносов — были анархистами, членами секретариатов ВФА, ВФАК и «Черного креста помоши заключенным и нуждающимся анархистам». Все эти люди, входившие в орден, а также ряд других тамплиеров — Н.РЛанг, Л.А.Никитин, О.С.Пахомова — были тесно связаны с Музеем П.А.Кропоткина, ставшим к тому времени единственным легальным центром анарходвижения, где читались публичные лекции, связанные с историей анархизма, работала библиотека-читальня, проходили вечера, посвященные памятным революционным датам.

Один из первых ударов по орденским группам был нанесен органами ОГПУ в ноябре 1929 года арестом ряда членов Библиографического кружка, работавших при Кропоткинском музее и тесно связанных со студенческой и школьной молодежью. Налицо была явная провокация. После этого на протяжении зимы, весны, лета и осени 1930 года прошли массовые аресты молодежи в Москве, Нижнем Новгороде, Свердловске, Ростове-на-Дону, Харькове, Киеве, на Северном Кавказе.

Сеть, закинутая с Лубянки, захватила не одних только тамплиеров. Арестованы были политические анархисты, мистики, подтверждавшие свою приверженность идеям безвластного общества, толстовцы, теософы и антропософы, просто верующие, не без основания полагавшие, что с приходом к власти коммунистов в России восторжествовал государственный сатанизм, требовавший поругания святынь, разрушения духовности.

• Вера Робертовна Никитина, середина 20-х годов

• Леонид Александрович Никитин, Москва. 1926 год

• Александр Сергеевич Поль, середина 20-х годов

• Елена Аполинариевна Поль (урож. Вишневская), конец 20-х годов

Убежденность этих людей в возможности осуществления на Земле безвластного общества и вместе с тем уверенность в существовании иных пространств, открытых духу в бесконечности его существования «в веках и мирах», вызвали к жизни не совсем правильный термин — «анархомистики», удобный для политического сыска, поскольку он позволял делать ударение на первой части, связывая искателей нового религиозного сознания с политическими противниками коммунистов анархистами, а не на второй, гораздо более отвечающей сути явления. А в этой группе состояли люди творческого склада, принадлежащие к миру искусства и науки. Для них путь мистических исканий и откровений, изучение древних легенд и ритуальные собрания служили прежде всего средством совершенствования своей личности в творчестве. Но не только.

Одновременно внерелигиозный опыт, мистика формировали личность человека, укрепляли его сознание. Через мистический опыт, дававший ощущение единства всего живого и нерасторжимой связности людей и мира, развертывался путь, готовивший человека отнюдь не к будущей только жизни, но к земной, к ожидаемым испытаниям. Последние, как известно, не замедлили быть: почти все тамплиеры оказались в концлагерях, в тюрьмах, в ссылках, откуда вернулись лишь единицы...

Вот как о рыцарстве и деятельности ордена говорил Е.Н.С мирное, преподаватель московских вузов, человек глубоко веруюший. сын священника, сохранивший определенную близость с патриархом Тихоном, на допросе 23 ноября 1930 года:

«Нель «Ордена Света» — чисто этического порядка, предполагающая нравственное самоусовершенствование личности через восприятие христианских основ и воспитание в себе рыцарских христианских добродетелей. Рыцарь — понятие этическое, как лицо, совершающее нравственные поступки. Очищение христианских основ от догматов, накопившихся столетиями, затушевавших лик Христа-рыцаря, а иногда и от прямого обмана церкви — вот устремления участников ордена..» [6]

«Рыцарское начало», утверждавшееся в орденских кружках, формировало как бы стержень характера нового человека требуя от него активной жизненной позиции — не участия в политической борьбе, а созидательной творческой деятельности в повседневности.

Некий М.Артемьев, напечатавший специальную статью в газете «Рассвет», отмечает, что «политикой в Советской России никто не интересуется, она вызывает отрыжку и отвращение... От политики бегут, как от чумы, куда попало и более всего по линии наименьшего сопротивления — в спорт, в шахматы, на зеленое поле преферанса, к «родной бутылочке с белой головкой». Те, кто посильнее духом, в ком живет еще личность, выбирают путь страдания и исповедничества — надевают на шею крест и идут в храм, теряя в самое короткое время советскую службу, профсоюзный билет, а за ним право на хлеб и кров...

В центре внимании современного общественного сознания находятся вопросы философии и в особенности — философии истории. Если бы не ответственность за судьбу оставшихся там, в России, то здесь можно было бы привести ряд блестящих имен из самых разнообразных лагерей старой русской интеллигенции, «ударившихся» в философию истории, о которой они ранее и не мечтали—»

Ответ на вызов истории был именно таким, каким и должен был быть, но на его ограниченности сказалось то отсутствие «рыцарства» в национальном русском характере, о котором за десять лет до этого с горечью предупреждал Н.А.Бердяев. В России рыцарский характер еще только начинал выковываться, обещая проявиться в формирующейся русской интеллигенции, принявшей на себя — в известной мере — миссию запасного рыцарства, однако слишком поздно выступившей на общественную арену.

Бердяев тонко подметил и другое: глубокую аполитичность русского народа, для которого «государственная власть всегда была внешним, а не внут ренним принципом... Русские радикалы и русские консерваторы одинаково думали, что государство — это «они», и не «мы»...» [8]

Поэтому, думаю, занесенное в Россию А.А. Карелиным тамплиерство оказалось таким же порождением русского .духа, как и его анархическая стихия: в отличие от своих исторических предшественников, русские тамплиеры не создали, да, видимо, и не стремились создать организацию, которую тщетно искали следователи ОГПУ. Если не считать молодежных студенческих кружков, «рыцари» стояли вне политики, не примыкали ни к каким партиям, занимаясь делом воспитания и совершенствования духовной (и моральной) структуры человека. Они не были материалистами, верили больше духу, чем телу, а потому больше обращали внимание не на меняющиеся формы власти, а на то сознание, которое эти формы порождает. Они знали, что лечить следует не результаты, а причины заболевания общественного организма, и, как истинные рыцари, посвятили себя служению буду щей России, которую провидели и в которую верили.