Журнал «Пионер» - Пионер, 1949 № 07 Июль

Когда Ползунов попал на Алтай, он, обосновавшись на новом месте, по прежнему всё свободное время отдавал чтению.

Впрочем, тут, как и прежде, свободного времени было немного. Заводы работали полным ходом, без остановок. От света до света, по четырнадцати - пятнадцати часов стоял Ползунов у печей на плавильной фабрике, вечерами при свете сальной свечки в тесной конторке сверял записи и расчёты, допоздна засиживался над чертежами с циркулем и с линейкой в руках.

И всюду, где только мог, он старался облегчить труд людей, заставить машину делать ту работу, на которой прежде гнул спину человек.

Самой сложной машиной в то время были часы, самым сильным двигателем - водяное колесо. Русские механики понимали толк и в часах и в водяных устройствах. На уральских заводах им удалось сочетать силу водяного двигателя с точностью часового механизма. Огромные дубовые валы, окованные железными обручами, сцепляясь шестернями, по всем направлениям передавали силу падающей воды. Эта вода раздувала мехи, крутила станки, качала воду насосами, поднимала тяжёлые кузнечные молоты, похожие на боевые молоточки часов… Да и сами уральские фабрики, с их бесконечными валами, шестернями, цепями, балансирами и барабанами, напоминали механизмы огромных башенных часов. И люди, приезжавшие на Урал, дивились и восхищались, глядя на слаженную работу сложных заводских механизмов.

Приезжие механики старались запомнить, перенять хитрые уральские устройства, чтобы у себя на месте заставить реки трудиться так, как трудятся они на Урале.

Немало таких механизмов, знакомых ещё по Уралу, построил и Ползунов на алтайских заводах. Но он не только строил, не только повторял уже известное: он размышлял, придумывал, рассчитывал… Он 'составлял проекты и чертежи, делал опыты и модели. Знания, полученные из книг, он проверял в жизни, применял к делу, и всё сильнее и сильнее овладевала им заветная мечта.

В то время крупный завод не мог работать без реки. Но сибирские реки капризны. Скованные трескучими морозами, они отдыхают целую зиму и, набравшись сил весной, так яростно разбивают ледяные оковы, так стремительно вырываются из тесных берегов, что трудно удержать их в повиновении. Они ломают плотины, сносят постройки, заливают посёлки и за несколько часов уничтожают труды многих лет. Чтобы удержать власть над ними, приходилось строить дорогие, тяжёлые плотины, высокие валы и дамбы, способные удержать весенние ледоходы, паводки… Зимой многие заводы совсем останавливались и терпели огромные убытки. Фабрики приходилось строить не там, где лежала руда, а там, где были удобные реки. Всю работу завода приходилось подчинять реке. Вот это «водяное руководство» Ползунов и задумал ослабить.

В 1754 году ему поручили построить лесопильную мельницу. И тут, на удивление всем, вместо того чтобы строить дорогую, мощную плотину, он построил лёгкую, дешёвую, а лесопилку вместе с водяным колесом отнёс далеко в сторону. Там при любом разливе ничто не угрожало постройкам и машинам, а воду к колесу он провёл по длинному узкому каналу. Это было очень просто, но так до Ползунова ещё никто не строил, и люди, приезжавшие на Алтай, только дивились на пол-зуновскую мельницу.

Заводское начальство сумело оценить смелый опыт. Ползуновское нововведение широко применяли на новых заводах, а сам Ползунов уже мечтал о другом… Он тогда же задумал «водяное руководство вовсе пресечь» и найти такую силу, которая могла бы заменить силу падающей воды.

В это время с обозом серебра его отправили в Петербург.

В Петербурге у Ползунова было много свободного времени. Он ходил по широким набережным многоводной Невы. Он смотрел, как спускают на воду новые корабли, как тяжёлые глыбы гранита тянут воротами и рычагами…

В Петербурге в тот год открылась Академия художеств, на берегу Невы строился Зимний дворец…

Было на что посмотреть человеку, приехавшему из Сибири! Но ничто не поразило Ползунова так, как мысли Ломоносова, с сочинениями которого Ползунов познакомился в Петербурге.

Здесь наконец он нашёл то, чего упорно искал в последние годы. И, покидая Петербург, он увозил в своей памяти слова Ломоносова о том, что «теплота возбуждается движением», что «сила упругости состоит в стремлении воздуха распространиться во все стороны», что «частички воздуха удаляются друг от друга и по устранении препятствий сам воздух расширяется сколь можно быстро».

Ломоносова знали в то время и у нас и за рубежом. В его сочинениях многие люди прочли эти слова. Но одни пропустили их мимо ушей, другие усмехнулись недоверчиво, третьи злобно сказали: ересь!

Нужно было быть математиком и конструктором, нужно было знать передовую теорию и жизненную заводскую практику, нужно было уметь строить машины и смотреть далеко вперёд, чтобы в мудрых словах Ломоносова найти дорогу в осуществлению заветной мечты.

Таким и был Ползунов.

Вернувшись на Алтай, в Барнаул, он смело пошёл вперёд по пути, указанному Ломоносовым, и до конца жизни уже не сворачивал с этого пути.

Теплота, огонь, пар - вот что должно было «пресечь водяное руководство».

Началась работа. Ползунов делал опыты, расчёты, модели, чертежи. Он работал один. Не потому, что таился от людей, а потому, что не с кем было поделиться своими мыслями, не у кого было просить помощи и совета.

До глубокой ночи светилось окно в его избушке. С первыми лучами солнца его уже видели у машин, у печей, у станков. Так прошло пять лет. Наконец в апреле 1763 года Ползунов подал начальнику Колывано-Воскресенских заводов А. И. Порошину записку и чертёж. Он предлагал построить «огненную машину, способную по воле нашей, что будет потребно исправлять».

«Огонь слугою к машинам склонить», - предлагал смелый изобретатель. Порошин был знающим, передовым техником. Рассмотрев проект, он увидел, что каждое слово в нём, каждый штрих подтверждены расчётами, опытами и глубокими научными изысканиями.