ПИОНЕР - Пионер, 1939 Октябрь 10

- У отца нынче совещание, - говорили они.

Или:

- Отец вызывает к себе. Или:

- Отец поехал в Кремль, к Владимиру Ильичу.

Иногда по ночам он ходил из комнаты в комнату в здании Чека.

В расстегнутой шинели, в старых сапогах, слегка покашливая, он входил в кабинет молодого следователя. Следователь вставал.

- Сидите, пожалуйста, - говорил Дзержинский и садился сам.

Несколько секунд он пытливо всматривался в лицо своего собеседника, потом спрашивал:

- На что жалуетесь?

- Ни на что, Феликс Эдмундович, - отвечал следователь.

- Неправда. У вас жена больна. И дров нет. Я знаю.

Следователь молчал.

- И Петька ваш один дома с больной матерью, - продолжал Дзержинский. - Так?

Вынув из кармана маленький пакетик, Дзержинский весело говорил:

- Это сахар. Тут целых два куска. Настоящий белый сахар. Это будет очень полезно вашей жене. Возьмите! А с дровами мы что-нибудь придумаем. Сколько лет вашему Петьке?

- Семь.

- Читает уже? Пишет?

Час - два он ходил от работника к работнику. И никто не бывал забыт в такие обходы. Он разговаривал с машинистками, с курьерами, и для всех у него находилось бодрое слово, приветливая улыбка, веселое «Здравствуйте!»

- Отец делает докторский обход, - шутили чекисты.

Как-то поздней ночью он шел домой. Была промозглая осень. Моросило, стоял туман. Возле старого, полуразрушенного дома собралась небольшая толпа. Дзержинский подошел, послушал разговоры. Из подвала дома доносился глухой сердитый голос, там кто-то бродил, чиркал спичками и ругался.

- Что случилось? - спросил Дзержинский.

- Да вот мальчишка, беспризорный, что ли, - сказала женщина в тулупе, - залез в подвал, да, видно, и заболел тифом. Лежит без сознания, а вынести невозможно: окна высокие, а дверь завалило. Муженек мой там ходит, ищет выхода…

Дзержинский ушел и через четверть часа вернулся с десятком красноармейцев. Красноармейцы несли ломы, кирки, лопаты, носилки. Очень быстро разобрали часть стены и влезли в подвал. Дзержинский жег по нескольку спичек вместе.

Мальчика нашли в дальнем углу. Он был в забытьи и стонал едва слышно, птичьим голосом. Дзержинский встал возле него на колени.

- Его крысы искусали, - глухо сказал он, - вот руку и здесь тоже. Он заболел, видимо, тифом, потерял сознание, а крысы и накинулись на него… Посветите мне, я его вынесу.

Он поднял мальчика на руки и бережно понес свою ношу. Уже светало. По-прежнему возле дома стояла толпа народу.

Здесь Дзержинский положил мальчика на носилки, красноармейцы подняли носилки на плечи и понесли. Дзержинский пошел за носилками. Когда красноармейцы и Дзержинский исчезли в пелене дождя, женщина в тулупе спросила:

- А кто этот, который мальчишку вынес? Худой какой. И лицо серое-серое.

Женщине ответил матрос.

- Это Дзержинский, - сказал он, - председатель Чека.

А председатель Чека Дзержинский тем временем шел за носилками, изредка вытирал платком мокрое от дождя лицо и покашливал. Уже возле самой больницы он сказал, ни к кому не обращаясь:

- Этого им никто не простит. Никто. Никогда!…

И красноармейцы поняли, о чем говорил Дзержинский: оя говорил о том, что никто никогда.не простит врагам советской власти того, что этот мальчик чуть не умер по их воле.

Домой в эту ночь он опять не попал. Прямо из больницы он вернулся в Чека, в свой кабинет, и сел за стол работать. До утра он пил кипяток и писал, а утром к нему привели на допрос бывшего князя. Этот князь скрыл от советской власти, что он князь, назвался бывшим солдатом, и его назначили заведывать складами продуктов для госпиталей. Из ненависти к советской власти князь облил всю муку, какая только была, керосином. Раненые и больные красноармейцы остались совеем без хлеба.

- Садитесь, - сказал Дзержинский бывшему князю.

Бывший князь сел.

Дзержинский медленно поднял на него глаза.

- Ну, - сказал он негромко, - рассказывайте!

И князь, который до сих пор не сознавался в своем преступлении, вдруг быстро стал говорить. Он говорил и все пытался отвести свои глаза от взгляда Дзержинского, но не мог. Дзержинский смотрел на него в упор гневно, презрительно и холодно. И было ясно, что перед этим взглядом нельзя врать: все равно не поможет.

Только один раз Дзержинский перебил бывшего князя, тогда, когда князь назвал его товарищем.

- Я вам не товарищ, - негромко сказал Дзержинский, и глаза его блеснули.

Страна голодала, голодали и чекисты. В доме на Лубянке большими праздниками считали те дни, когда в столовой подавали суп с кониной или рагу из конины.

Обедал Дзержинский вместе со всеми - в столовой - и сердился, когда ему подавали отдельно в кабинет.

- Я не барин, - говорил он, - успею сходить пообедать.

Но часто не успевал и оставался голодным. В такие дни чекисты старались накормить его получше, не тем, что было в столовой.

Один чекист привез как-то восемь больших картофелин, а другой достал кусок сала. Картошку почистили, стараясь шелуху срезать потоньше. Эту шелуху сварили отдельно и съели - тот чекист, что привез картофель, и тот, который достал сало. А вычищенные картошки порезали и поджарили на сале.

От жареного сала по коридору шел вкусный запах. Чекисты выходили из своих комнат, нюхали воздух и говорили:

- Невозможно работать. Такой запах, что кружится голова.

Постепенно все узнали, что жарят картошку для Дзержинского. Один за другим люди приходили в кухню и советовали, как жарить.

- Да разве так надо жарить?! - ворчали некоторые. - Нас надо было бы позвать, мы бы научили.

- Жарят правильно, - говорили другие.

- Нет, неправильно, - возражали третьи.

А повар вдруг рассердился и сказал:

- Уходите отсюда все. Двадцать лет поваром служу - картошку не сжарю? Уходите, а то я нервничаю.

Наконец, картошка сжарилась. Старик-курьер понес ее так бережно, будто это была не картошка, а драгоценности или динамит, который может взорваться.

- Что это? - спросил Дзержинский.

- Кушанье, - ответил курьер.

- Я вижу, что кушанье, - сердито сказал Дзержинский, - да откуда картошку взяли? И сало. Это что за сало? Лошадиное?

- Зачем лошадиное, - обиделся курьер, - не лошадиное, а свиное.

Дзержинский удивленно покачал головой, взял было уже вилку, но вдруг спросил:

- А другие что ели?

- Картошку с салом, - сказал курьер.

- Правда?

- Правда.

Дзержинский взял телефонную трубку и позвонил в столовую. К телефону подошел повар.