Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1979 год

Мы подходили к корабельному корпусу, и на слипе, или, говоря по-польски, на «похильне», Лешек рванулся вперед, увлекая нас за собой.

Неизвестный еще корабль выглядел неокрашенной горой, и только на его корпусе то там, то здесь виднелись написанные мелом номера.

— Это строится для вас, — подняв руки в небо, сказал Лешек. — База — плавающий завод, в пять-шесть раз больше тех… — Он уже шел дальше — к судам, сидящим в воде, с именами на неокрашенном металле — «Александр Грязнов», «Иван Бочков». — Это Герои Советского Союза, погибшие в первые дни войны. Вся серия — шестнадцать кораблей-траулеров... После того как государства мира договорились о двухсотмильной зоне, Польша стала строить эти суда. У них на борту будут и глубоководные аппараты и все, что нужно для траулера, чтобы ловить рыбу в открытом море... «Бочков» скоро пойдет на ходовые испытания. Жду не дождусь, я ведь механик, люблю возиться с двигателями и особенно, когда они только начинают работать.

...Странно, что человека не только может вдруг волновать неожиданная встреча со знакомым именем, но и удивлять. В бухтах судоверфи громады судов гордо возвышались над другими голыми корпусами и секциями. Я видел скульпторов: «Зальканса», «Вучетича» и вдруг — выше всех — «Фредерик Шопен». Он, кажется, приписан к эстонскому объединению «Океан» — я встречал его в таллинской бухте... В хаосе кройки металла он напоминал усталого, прошедшего долгими путями моряка, стоящего рядом с юнцами, которых только-только одевают, готовят к первому выходу в море.

— Если пройти по всей территории верфи, дня не хватит, — говорил Лешек и уводил нас дальше, к лабиринтам причалов, бухт, бухточек.

По тихой улице ребята провели нас в стоящее особняком здание, на первом этаже которого в вестибюле стоял большой макет «Дара Молодежи». Белый корпус его с бушпритом, вне воды, был похож на чайку.

Зигмунда Хореня мы не сразу увидели. В нем, как заметила позже моя колежанка, ничего от главного конструктора не было. Худой, небольшого роста, с лицом аскета. Только пронизывающие спокойные глаза следили за нами, а еще точнее — за тем, как мы воспринимаем стоящее перед нами изваяние. Одним словом, за творением мы, все четверо, я бы сказал, не заметили самого творца. Он даже не играл в скромность, стоял рядом с четырехметровым макетом — так, будто не имел к нему никакого отношения.

Мы сравнивали макет с обликом «Дара Поможа», искали новые черты в будущем паруснике, сколько позволяло наше видение... Но когда кто-то вслух заметил, что поскольку макет судна не сидит в воде, то мачты кажутся ниже, пропорции — невыдержанными, подошел Хорень.

— Вы правы, — тихо сказал он, — птица естественнее в воздухе...

На этот раз поговорить нам с ним не удалось, он торопился к себе наверх.

— Договоритесь о встрече потом, — предложил Марек Младинский, — а сейчас пойдем в нашу столовую. Пообедаем!..

На улице Цецилия Пашек призналась мне:

— Я столько слышала, — говорила она, — о «Даре Молодежи» — его рисуют и художники и дети, а старики, просиживая в кафе, не преминут вспомнить о нем, — и представляла архитектора его этаким могучим и романтическим Конрадом...

Вновь мы встретились с Зигмундом Хоренем к концу рабочего дня. Он посадил нас в свой маленький «фиат» и молча повез к себе домой. Мы снова петляли по улицам новостроек, и, к моему сожалению, старая часть города, а тем более улица Длуги-Тарг, оставалась где-то в стороне...

Немного я знал о Зигмунде Хорене... Ему тридцать семь лет. Относится к молодому поколению польских судостроителей. В 1959—1965 годах учился в Гданьском политехническом институте. Яхтсмен. Имеет диплом капитана парусного флота на Балтийском море. Был первым офицером яхты «Отаго» во время кругосветной регаты 1973—1974 годов... И, наконец, он член братства «горномысцев» — тех, кому довелось под парусами обогнуть мыс Горн...

Не успел Зигмунд выдернуть из замка ключ, как маленькая Анна вцепилась в отца, и, пока они, взрослый и малышка, объяснялись в любви, пани Ольга в смущении стояла у дверей. Она отложила вязанье.

— Кофе или чай? — спросила она и лишь потом предложила сесть на диван. Хозяева исчезли в другой комнате, а я стал рассматривать макеты яхт и парусников на книжной полке.

Зигмунд вернулся с какими-то журналами, крупными бронзовыми медалями — очевидно, за «битвы» морские — с барельефом «Отаго».

— Знаете, — как-то виновато сказал он, — нелегко и странно говорить о себе и своем деле, но все же для того, чтобы вы поняли масштабы нашей судоверфи, я хотел бы назвать несколько цифр. Не пугайтесь... Тогда станет ясно, почему Польша имеет возможность заложить на верфи такой океанский парусник. Мы строим суда очень больших водоизмещении, но это не парусники...

Пани Ольга стала накрывать на стол: расставила чашки, открыла коробку со множеством шоколадных бутылочек. Цецилия уже прибилась к маленькой Анне, она, по-моему, была счастлива, что Зигмунд Хорень тоже говорит по-русски.

Пани Ольга хорошо видела, что муж ждет ее. Она налила кофе, села.

— Прошу вас, берите, я понимаю: мужчины не любят сладкого, но в шоколаде ром.

— Наша Гданьская судоверфь, — начал Зигмунд, — за тридцать лет построила восемьсот судов, из них около девяноста процентов для Советского Союза. Шестнадцать тысяч человек в среднем работало, выходит, каждые двадцать человек построили по судну. Дальше: в конструкторском бюро у нас шестьсот человек. Получается, что каждый из них спроектировал в среднем одно судно. Считайте даже уборщиц.

— А вы?

— Я — как они... Десять лет на судоверфи, участвовал во всех проектных работах. Вас, наверное, волнует «Дар Молодежи». Мы не сразу взяли и спроектировали его. Этому тоже предшествовала долгая работа, но в ином направлении. Вы наверняка знаете, что в Польше хорошо развит парусный спорт. Даже судоверфь имеет восемь собственных яхт, пригодных для океанского плавания. Восемь — не говоря уже о гоночных. Так что многие из ребят — и рабочие и проектировщики — прошли настоящую школу паруса. То есть, прежде чем столкнуться со строительством такого океанского фрегата, люди были связаны с парусным делом. Вот все это и подготовило нас к возрождению парусного флота на верфи. Это одна сторона...

Пани Ольга, уловив паузу, наполнила чашки и предложила сладости... А маленькая Анна сидела за столом со взрослыми, выдерживала правила гостеприимства и внимательно слушала отца, будто тот рассказывал именно ей.

— Другая сторона, — продолжал Зигмунд, — Советский Союз наш старый испытанный заказчик. А тут как раз ваши и наши нужды совпали. Мне было поручено подготовить Контрактную документацию на два учебных парусника для Советского Союза... С польской стороны нас консультировал по парусному вооружению бывший капитан «Дара Поможа» Казимеж Юркевич, с советской — ленинградский капитан Александр Анатольевич Чечулин, эрудированнейший человек. Вообще переговоры в Советском Союзе вели опытные люди. А с Чечулиным я познакомился еще раньше — ведь я дипломную работу делал в Ленинграде... А когда начал заниматься проектом парусника, стал чаще ездить в Союз...