Коллектив авторов - Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2016

«Им не удастся меня убедить
Беглым течением красноречивой строки,
Научить вычурным поклонам, изысканной маете –
Натягивая среди ночи на голые плечи пиджак,
Не прохриплю о согласии на неродном языке…»

«Настоящее дело стелется как трава,
никнет ракитою в лоно лесных запруд,
зверь, что крадется по следу, знает волчьи права
и не останется там, где его запрут».

Чёрт завалится в чертополох,
Верстовая огорошит весть:
Между строк записываю вздох –
Сможешь ты ли тайнопись прочесть?

Родина моя бредёт в бреду
И бредёт по свету босиком.
Хочет ветер отвести беду,
Катит листьев залежалый ком.

Листья палые – из книг листы.
Книги чёрные, их чёрт писал,
Чтобы сгинули и я, и ты
За рекою Дон, рекою Сал.

Эй, нечистый, запалю костёр,
И метнутся дали до небес!
Тотчас выйдет – глаз да слух остёр,
Выйдет из чертополоха бес.

Ну-ка, чёрт, иди сюда ко мне,
Морок, серный дух, заморский сон.
Ты казачьих зря пугал коней –
Слышишь, гул идёт со всех сторон?

Гложет перемен переполох,
И меняет Родина печать:
Между строк записываю вздох –
Ты одна сумеешь прочитать.

Зря ль окликнул тебя, Воркута –
Воркованье твоё у плеча…
Так бы век, а не ночь коротать,
Да почти догорела свеча.
Ненасытные губы твои
И задушат и душу сожгут:
Скажешь: «Вены свои отвори»!
Отворю, но вернее бы жгут
Из верёвки вкруг шеи – и вниз!..
Это, чтобы любовь доказать.
А могу и шагнуть на карниз,
И схватиться за лунную стать…
Но усмешка твоя промелькнёт,
Обрывая галимую нить,
Только горлинка, сбитая влёт,
Воркованье желает продлить.
И на лагерь плевать, на тюрьму –
Поцелуем её прикормлю:
Разве скажет она хоть кому,
Сколь дотоле терпел и терплю
Воркутинскую снежную блажь,
Залихватские скаты дорог…
Пуля-дура, теперь не промажь!
Гильза стукнется пусть о сапог.

Цепляется ветер за мокрый карниз,
И стылые пальцы скользят по железу.
Да это не я ли карабкаюсь, лезу?
А мог бы летать: стоит броситься вниз –
Туда, где пугают ночные прогалы
И дерзкий шиповник взошёл на крови,
И мучает город пропажа любви…
Меж тем простодушные рыжие галлы
Живут-поживают бездумно в Европе,
Не зная того, что за мокрый карниз
Цепляется ветер в дождливом потопе
И тем исцеляет неслыханный криз.

Должно быть, сегодня… Да вот же, сейчас!
Конечно, сейчас протянула мне руки –
Желал бы, да вот не постигнуть науки:
Мол, жизнь продолжаться не может без нас;
Любовной науки, похожей на сонник,
Где всем и всему объяснение есть
И где толкований причудливых весть
Страшней, безысходней болезни кессонной…
Любовь увлекает ко дну, а обратно
Уже не всплывёшь – путь в один лишь конец.
И что напоследок?.. Осталось не врать нам
Да слушаться парного стука сердец.

Скользят и срываются пальцы дождя –
Карниз, как железная клавиатура,
Усталый троллейбус рогатиной тура
Царапает падшую высь, уходя
Незнамо куда – лишь искрятся разряды,
Двоится по следу гремучий поток…
Мы рядом с тобою, а город жесток,
И горько, что рядом, но этому рады.
Озоном твоим надышаться и мне бы;
Пока же – сумбурного счастья игра
Про то, как расстаться настала пора…
А мыслю: «Отнять ли такую у неба?»

Ни крика, ни плача, ни стона, ни звука,
А их продолжение – тишь, немота.
И даже не воет соседская сука,
Чьих малых детей побросали с моста.

Змеится текучее пламя позёмки,
И сбитая птица летит в буерак.
Душа пропадает, не выдержав ломки:
Я думал – сиянье, а это был мрак.

Хлобыстну последний стакан без остатка
За то, чтобы не окочурился свет!
Длиннее раздумья кирпичная кладка –
Запретная зона: кого только нет…
Я тоже там был, хотя всё-таки не был.
Я знаю такое, что лучше не знать.
И хляби разверзлись, и падало небо,
И время приспело, мой друг, умирать.

Куда ни посмотришь, глаза б не глядели,
Слезится до рези фонарь на ветру.
Дойду к неуступчивой той цитадели
И там на сей раз, может быть, не совру.

А что остаётся, когда не осталось
Уже ничего, что хотел и просил…
Откуда теперь на груди моей впалость,
Где билось и выбилось сердце из сил?

Забудь меня, как страшный сон,
Забудь, любимая, забудь!..
Идут враги со всех сторон,
И АКМ упёрся в грудь.

Забудь – тогда не стать вдовой,
Моя негласная жена:
Клянусь повинной головой
Такая ты, как есть, одна!

Забудь – не станешь горевать,
Не оросишь от маяты
Слезами узкую кровать,
Когда узнаешь правду ты…

Но пробиваться не впервой,
Поэтому и в этот раз
Останусь гвардии живой,
Стальных не опуская глаз.