Иван Радоев - «Красное и коричневое» и другие пьесы

Ю н о ш а. И все же на нем есть разные там пятна.

Д е в у ш к а. Я их не видела и слухам не верю.

Ю н о ш а. Возьми стеклышко — увидишь. (Протягивает ей закопченное стекло.) Смотри.

Д е в у ш к а. Не вижу я никаких пятен.

Ю н о ш а. Сквозь стекло смотри!

Д е в у ш к а. Если ты вообразил, что пятна есть, — дело твое, а я не вижу.

Ю н о ш а. Чего тут воображать, когда они видны.

Д е в у ш к а. В конце концов, я могу тебе поверить… Может, они и есть там, эти пятна.

Ю н о ш а. Да зачем верить-то? Может, их и нет вовсе. Может, я закоптил стекло больше, чем надо…

Д е в у ш к а. Нет, почему же… Я тебе верю.

Ю н о ш а. А ты особенно не верь тому, чего не видела собственными глазами.

Д е в у ш к а. Трусишь, да?

Ю н о ш а. Чего?

Д е в у ш к а. Того, что я тебе верю.

Ю н о ш а. Подозрениями хочешь помучить? Я сам замучаю тебя ими, когда мы поженимся.

Д е в у ш к а. Мать честна́я!.. А кстати, откуда взялось это выражение — «мать честна́я»?

Ю н о ш а. Откуда взялось?

Д е в у ш к а. Что-то ведь оно означает. Почему, например, именно мать, а не что-то другое?

Ю н о ш а. Вот именно, речь идет о другом. Здесь переносный смысл…

Д е в у ш к а. Какой же?

Ю н о ш а. В разных положениях разный…

Д е в у ш к а. Корчишь из себя философа, а объяснить не можешь.

Ю н о ш а. Я философ, когда остаюсь один. А в присутствии других людей я скептик.

Д е в у ш к а. Как по-твоему, обидные вещи ты говоришь?

Ю н о ш а. Для кого обидные — для меня, для тебя?

Д е в у ш к а. Для меня, конечно. Кто же станет обижать самого себя?

Ю н о ш а. Занимаются же люди самокритикой.

Д е в у ш к а. Заниматься самокритикой не обидно — это свидетельство силы.

Ю н о ш а. Кто сильный? Тот, кто занимается самокритикой, или тот, кто вынуждает к этому других?

Д е в у ш к а. Ну, меня на такой демагогии не проведешь.

Ю н о ш а. Ты вообще к кому-нибудь относишься с доверием?

Д е в у ш к а. Отношусь. К богу.

Ю н о ш а. Так ты верующая?

Д е в у ш к а. Я верю в своего бога.

Ю н о ш а. Кто же он, твой бог?

Д е в у ш к а. Я поклялась никому этого не говорить. Но раз не могу удержаться — что же делать…

Ю н о ш а. Ну, говори, говори.

Д е в у ш к а. Клянись, что никому не скажешь.

Ю н о ш а. Клянусь.

Д е в у ш к а. Если проболтаешься, я расскажу, что ты мне говорил, что на солнце есть пятна.

Ю н о ш а. Не валяй дурака.

Д е в у ш к а. Мой бог! Он самый совершенный, самый умный, самый красивый, самый честный.

Ю н о ш а. Я сейчас обижусь.

Д е в у ш к а. Когда он говорит, его слова льются, льются, льются…

Ю н о ш а. Как что?

Д е в у ш к а. Когда он смотрит на меня своими черными очами-маслинами, они блестят, блестят, блестят…

Ю н о ш а. Как что?

Д е в у ш к а. Пальцы у него тонкие и длинные, длинные, длинные…

Ю н о ш а. Ты с чем-нибудь сравнивай, не могу же я все время придумывать сравнения! Нервных клеток на сравнения не хватает…

Д е в у ш к а. Ни у кого я не видела таких длинных пальцев.

Ю н о ш а. Хорошо еще, если этот, с длинными пальцами, не окажется карманником.

Д е в у ш к а. Он всегда в моем сердце! И людская злоба бессильна изгнать его оттуда до конца моих дней, до могилы.

Ю н о ш а. Изгонит, изгонит. Человеческая злоба все может изгнать. Зовут его как?

Д е в у ш к а. Его зовут… его зовут…

Ю н о ш а. Ну, скорее! Не тяни за душу!

Д е в у ш к а. Первая буква «С», как сокол. Вторая — «И», как истина. Третья — «М», как море. Четвертая — «О», как огонь.

Ю н о ш а. Сокол… Море… Симо! Это так зовется твой сокол — Симо? Симо! Мать честная! Никогда бы не подумал, что можно полюбить человека с таким именем!

Д е в у ш к а. Не получается у тебя сатанинский смех.

Ю н о ш а. Да я от горя смеюсь, радость ты моя… Пойми, когда выдумаешь себе такого вот героя, он в конце концов не может не оказаться мошенником. Потому я и предлагаю тебе себя.

Д е в у ш к а. Любовь — это судьба. Я предназначена кому-то… И у меня плохое предчувствие, что этот кто-то — не ты. Когда я говорю «плохое» предчувствие, я имею в виду — плохое для тебя.

Ю н о ш а. Ох уж эта мне интеллектуальная софистика, ненавижу ее!

Д е в у ш к а. Интеллектуальная софистика? Что-то есть магическое в этих словах — разумеется, если они не оскорбительны для меня.

Ю н о ш а. Как можно допускать подобные мысли, очарование мое, солнце мое, барабан мой!..

Открывается люк, появляются а р х и т е к т о р С т а м е н о в и еще какой-то м у ж ч и н а. С их появлением молодые люди замолкают. Пауза. Стаменов ходит вокруг дымоходов и антенн и что-то ищет. Вынюхивает, как ищейка. Все за ним наблюдают.

С т а м е н о в (мужчине) . Нет его. Спрятали. (Обращаясь к молодым людям.) Где он?

Д е в у ш к а. Кто?

С т а м е н о в. Ах, мы не понимаем, кто!

Ю н о ш а. Да он здесь.

С т а м е н о в. Где?

Ю н о ш а. Здесь где-то, поблизости…

С т а м е н о в. Ты о чем?

Ю н о ш а. О том, что вы ищете. Оно не может затеряться. Ничто в природе не исчезает.

С т а м е н о в. Ну, так где же его сохраняет природа?

Ю н о ш а. Вы слишком на нервы действуете, товарищ. Объясните, что вы ищете?

С т а м е н о в. Молодые, а уже нервные.

Ю н о ш а. Что вам от нас нужно?

С т а м е н о в. Коврик!

Ю н о ш а. Коврик… Украли ваш коврик.

С т а м е н о в. Невинные, как две снежинки, слетевшие на крышу… Я спрашиваю, где коврик, который она здесь разостлала, на котором вы потом лежали…

Ю н о ш а. И который потом…

С т а м е н о в. Сообразил наконец.

Д е в у ш к а. Но вы…

С т а м е н о в. А вот уж мы — нет! Мы не лазаем по крышам. У нас есть законные, священные постели.

Ю н о ш а. Кто этот товарищ?

С т а м е н о в. Товарищ из милиции.

Ю н о ш а (милиционеру) . Товарищ милиционер, можно с разрешения власти дать ему по зубам?

Милиционер молчит.

Нельзя. А следовало бы.

С т а м е н о в. Дай сюда свою правую руку.

Ю н о ш а. На!.. Не бойся! Бить не разрешают.

С т а м е н о в (достает какую-то коробочку и листок бумаги) . Большой палец. (Берет отпечаток пальца.) Указательный! Средний!.. Безымянный… Мизинец… Вот так… А теперь всю ладонь. Пошли, товарищ милиционер.

В это время Юноша делает вид, что собирается снять ботинок.

Ты что? Бежать собрался?

Ю н о ш а. Зачем же? Я подумал, с ног, наверное, тоже нужны отпечатки.

С т а м е н о в. Где транзистор?

Ю н о ш а. Вот он.

С т а м е н о в. Не валяй дурака. Где транзистор из моей машины? Ты выкрал его на прошлой неделе. Ты выкрал — и отпечатки это подтвердят.

Ю н о ш а. Здесь, в этой коробке. Только я его не крал, я просто-напросто его разобрал, потому что увлекаюсь техникой.

С т а м е н о в. Из любви к технике, значит.

Ю н о ш а. Совершенно верно — из любви. То, что делается из любви, нельзя называть кражей.

С т а м е н о в. Вы слышите этого философа? Если это не кража, как же это тогда называется?