Иван Радоев - «Красное и коричневое» и другие пьесы

Ю н о ш а. Услуга.

С т а м е н о в. Значит, ты его взял, чтоб оказать себе услугу?

Ю н о ш а. Не себе, а вам.

С т а м е н о в. Благодарю. Очень тронут.

Ю н о ш а. Пожалуйста, не за что.

С т а м е н о в. Где транзистор?

Ю н о ш а. Здесь.

С т а м е н о в. Где — здесь, молокосос?

Ю н о ш а. Не принимаю это оскорбление в силу неравенства интеллектов.

С т а м е н о в (хватает коробку-транзистор и силится открыть) . Где мой транзистор?

Ю н о ш а. Зачем же так грубо?.. Минутку, я покажу. (Открывает коробку.) Вот он, видите? Вот это — полупроводничок, и вот это тоже, а вот здесь другой. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь. В вашем столько было? Не знаете. Семь, конечно, можете мне верить. Вас интересует, где шкала, заводская коробочка, ручки настройки и тэ дэ. Все — вдребезги… Привязал камень — и в канал. Я это сделал, чтоб меня не поймали. В смысле, чтобы поймали не сразу… А вот катушки, вот эти проволочки — это уже собственная моя работа. Верно, сделано по схеме, но поначалу без этого не обойтись. Вот и все в нескольких словах.

С т а м е н о в. Ты ненормальный?

Ю н о ш а. Вот вы уже и оскорбляете. Я ведь сказал, никакого приемника я у вас не брал. У таких, как вы, не украдешь. У таких, как вы, надо просто изымать кое-какие вещи.

С т а м е н о в. Послушай-ка, Эдисон…

Ю н о ш а. Да-да… Они вам ни к чему… Например, этот дымоход, когда он дымит… Верно, дым — это его дым, но, если я, к примеру, возьму этот дым, станет ли дымоход сердиться и требовать его обратно? Зачем он ему? Но не подумайте, что я говорю все это просто так — все имеет свою логику.

С т а м е н о в. Какая логика? Отпереть мой «Москвич-408», сиденье которого можно превратить в постель, отвернуть приемник, разбить его футляр вдребезги, выбросить в канал — это, по-твоему, дым? Ты чего добиваешься — чтоб я вышел из себя?

Ю н о ш а. Ни в коем случае! Ведь мне потом не загнать вас обратно. Все-таки кожа держит вас в каких-то рамках.

С т а м е н о в. Ты арестован!

Ю н о ш а. Один вопрос. Кто автор Фантастической симфонии? Не знаете… Тогда зачем вам приемник?

С т а м е н о в. Послушай-ка, Моцарт! Я человек занятой, мне некогда заниматься глупостями. У меня все в порядке, как в аптеке, — на каждом сантиметре моего письменного стола лежат предметы, лежат каждый на своем, точно определенном месте.

Ю н о ш а. Вот это да!

С т а м е н о в. Не перебивай старших! (Бьет его по щеке.) Этого тебе мало! Надо бы еще, еще… Чтобы ты подняться не мог. Отбивную из тебя сделать!

Милиционер отстраняет Стаменова. Пауза.

Ю н о ш а (внешне спокойно) . Товарищ милиционер, можно мне идти немного впереди, чтоб не подумали, будто я иду вместе с этим господином?

С т а м е н о в. Я должен идти с вами. Он обязательно чего-нибудь наврет. Только я могу верно вас информировать.

М и л и ц и о н е р (Юноше) . Пойдешь с нами, парень.

Ю н о ш а. С вами я пойду с удовольствием, И должен вам сказать, товарищ милиционер, что никакого приемника я не крал. Это нетрудно установить. У товарища с отпечатками не все ладно.

Уходят.

Д е в у ш к а. Вы…

Стаменов останавливается.

Вы задержитесь немного, пожалуйста. Извините, вы существуете?

С т а м е н о в. Раз я на должности, следовательно, существую.

Д е в у ш к а. А я подумала, что вы — почтовая открытка.

С т а м е н о в. Что-что?

Д е в у ш к а. Раздевайтесь!

Стаменов в недоумении.

И я разденусь. Я хочу побыть с вами. Я вас давно люблю, целый год. С тех пор как мы с папой и с мамой побывали у вас в гостях, я в вас тайно влюбилась. Это может показаться вам ребячеством, но я вся извелась. Подойдите поближе. (Приближается к нему.)

С т а м е н о в. О!

Д е в у ш к а. Я вас целый год слушала с раскрытым ртом. Слушала, как вы рассказывали о Ниагарском водопаде и как над грохочущей бездной вы думали о хаосе, из которого произошел наш мир. Слушала о венском Пратере, и о концерте Моцарта в рижском соборе, и о том, что вы лишь тогда поняли смысл форм и пропорций, и как в вашем сознании тогда зародились архитектурные идеи о невероятных висячих садах над песком и морем…

С т а м е н о в. Что вы говорите?

Д е в у ш к а. Я только повторяю ваши слова.

С т а м е н о в. До вчерашнего дня вы были совсем маленькой… И вот стали взрослой девушкой.

Д е в у ш к а. И хорошо.

С т а м е н о в. И хорошо… Я должен идти.

Д е в у ш к а. Ну пожалуйста!

С т а м е н о в. Я не знаю, о чем с вами говорить… Я позабыл… Мне уже сорок…

Д е в у ш к а. Сорок пять.

С т а м е н о в. Да-да… Может быть, сорок пять.

Д е в у ш к а. Я очень глупая?

С т а м е н о в. Ни в коем случае… Какой прекрасный день… Впрочем, какой день, если скоро наступит полное солнечное затмение?

Д е в у ш к а. Я люблю солнечные затмения.

С т а м е н о в. Я… тоже. Жаль только, что они редко случаются… Какой прекрасный день. Впрочем, какой же день, если сейчас наступит полное солнечное затмение.

Пауза.

Какой прекрасный день.

Д е в у ш к а. Не надо, я уже ваша.

Девушка подходит к Стаменову, он быстро целует ее. Девушка дает ему пощечину.

Пауза.

Чуть-чуть вас не ударила. Я мазохистка. С этим малым мы занимаемся разными гадостями — здесь, среди дымоходов. Тем временем я бью в барабаны. Мне очень нравится в это время бить в барабаны… Это меня возбуждает, и я делаюсь неподражаемой. (Протягивает руку к барабанам.) Хотите посмотреть?

С т а м е н о в. Ради бога… Я ухожу.

Д е в у ш к а. Куда?

С т а м е н о в. Просто мне пора.

Д е в у ш к а. Боитесь, что я вас изнасилую? Кумир мой! Человек, заглянувший в хаос! Разгадавший смысл форм и пропорций! Человек, лично берущий отпечатки пальцев у Моцарта!

С т а м е н о в. У какого Моцарта?

Д е в у ш к а. У Моцарта. У того самого. Ведь он — Моцарт!

С т а м е н о в. Ради бога, не кричите так.

Д е в у ш к а. Почему?

С т а м е н о в. Потому что вас услышит весь квартал.

Д е в у ш к а. Какой квартал?.. Тут нет никакого квартала. Здесь крыша.

С т а м е н о в. У вас слишком громкий голос.

Д е в у ш к а. Это ничего. Минутку. (Кричит.) Эй, люди! Посмотрите на негодяя!

С т а м е н о в. Тише! Вы где находитесь?

Д е в у ш к а. Здесь, на крыше, в Софии, в Болгарии, на Балканском полуострове, в Европе. Я могу и сильней. (Кричит.) Эй, люди!

С т а м е н о в. Хватит!

Д е в у ш к а (продолжает кричать) . Идите посмотрите на негодяя во плоти!

С т а м е н о в. Я вас умоляю — это неприлично.

Д е в у ш к а. Верно, неприлично. Ладно, если неприлично, я не стану кричать.

С т а м е н о в. До свидания! (Бросается к люку.)

Д е в у ш к а. Куда? (Забегает вперед, наступает на крышку люка.)

С т а м е н о в. Вы же обещали, что больше не будете кричать.

Д е в у ш к а. Да, я сказала, что не буду кричать. Но я вас отпущу при одном условии: если вы встанете там, на карнизе, и во все горло прокричите: «Эй, люди! Я негодяй!» Иначе я сама стану кричать, сбегутся люди, и я скажу, что вы хотели меня изнасиловать. Ну, кричите.