Иван Ром-Лебедев - Ехали цыгане...

В глубине сцены, освещенной узким лучом прожектора, на каком-то возвышении возникает фигура с к р и п а ч а. Он вдохновенно играет цыганскую мелодию. Ему аккомпанируют гитары.

Музыкальная тема Глашки. Из глубины сцены с протянутой рукой идет на зрителя Г л а ш к а. Улыбаясь, мечтая о чем-то радостном, она напевает веселую песенку. Ее пластичные движения постепенно переходят в танец.

Танец Глашки.

Внезапно грянула музыка доморощенного оркестра. Визжат трубы, бьет барабан, звенят тарелки.

Глашка перебежала на край сцены и села возле портала.

Скрипач исчез.

Появляется п е р в а я г р у п п а м у з ы к а н т о в — приверженцев анархистов, мятежников. Ее сопровождают веселые «д а м о ч к и».

Лихо звучит песня «Горячи бублики, платите рублики». Группа проходит по сцене и располагается по одной из сторон сцены.

Музыка «Бублики».

Ее перекрывает музыка революционной песни типа «Вихри враждебные»…

Появляется в т о р а я г р у п п а м у з ы к а н т о в.

Она порождена революцией.

Вторая группа также проходит по сцене и располагается на противоположной стороне от первой группы.

Оркестровый номер.

Музыка обеих групп то сливается, то противоборствует друг другу. Музыканты скрываются, и тут же послышалась резкая, тревожная барабанная дробь. Она перекрыла музыку и заполнила зрительный зал.

Глашка вскочила, смотрит в сторону, откуда звучит дробь.

Н а п л ы в.

Как-то странно, то подкрадываясь, то кружась, то подпрыгивая, появляется подвыпивший к а р а т е л ь. Возле него — подплясывающие, хохочущие, поющие «Бублики» «д а м о ч к и».

Каратель подходит к рампе, зловеще осматривает зрительный зал, потом вдруг резко отворачивается и издает дикий вопль, потрясая руками.

Усиливается дробь.

Появляются ш е с т ь к о м с о м о л ь ц е в, босых, полураздетых. Через рваные рубахи видны следы побоев, ранения.

Все шестеро выстраиваются перед карателем.

Глашка вскрикнула и забилась в угол.

Каратель заметил ее, медленно подошел к ней.

К а р а т е л ь. Цыганка-а! (Схватил Глашку за руку и подвел к шестерке.) Погадай этому дерьму!.. (Хохочет.) Предскажи судьбу.

Глашка рванулась убежать, но, схваченная вновь за руку, застыла.

Гадай! Или сама встанешь рядом с ними.

К о м с о м о л е ц. Гадай, цыганочка. Не ошибешься.

Г л а ш к а (всматриваясь в лица шестерки) . Нет, нет! Долго жить будете! (Заходится.) Долго! (Выкрикивает.) Долго, долго, долго!..

К а р а т е л ь (пнул ногой Глашку) . Врешь!.. (Истошно вопит.) По красной сволочи… (Махнул рукой.)

Условный залп.

Все шестеро падают.

Грянула музыка: «Горячи бублики».

Каратель хохочет.

Вся группа, хохоча и подплясывая, скрывается.

Темнота.

Только в луче прожектора видна неподвижно лежащая расстрелянная шестерка.

Второй луч прожектора выхватывает сидящую на том же месте Г л а ш к у.

Возникает цыганская музыка. Тема Глашки.

Глашка, измученная видениями, с трудом поднимается и с закрытыми глазами, вначале покачиваясь, начинает танец. Танец какой-то внутренней борьбы, протеста.

Танец Глашки.

К концу танца она подходит к группе расстрелянных. Протягивает к ним руки и, как бы обнимая всех их, жестами зовет их встать и идти за нею.

Шестерка медленно оживает, поднимается. Глашка, в танце, уводит шестерку за собой.

Постепенно гаснет свет.

Конец наплыва.

Музыка.

Родилась песня табора.

Нарастает свет.

Табор в дороге.

Почти ночь. На сцене — табор Толкуна: ц ы г а н е, ц ы г а н к и с г р у д н ы м и д е т ь м и. Они устало бредут (на месте), только сзади, на заднике, проплывают полосы света, создающие иллюзию движения табора. Ведут табор Т о л к у н, Т р о ф и м, Р я б ч и к, Г у б а н я.

Песня.

Издалека доносятся отдельные выстрелы, стрекот пулемета, колышется зарево далеких пожаров.

Отдельным лучом высвечивается Г л а ш к а. Она идет чуть в стороне от табора. С ней сравнялся И л ь я.

И л ь я. Где пропадала?

Г л а ш к а (не глядя на Илью) . Да так…

И л ь я. Принесла хоть кусок хлеба?! Хоть одну картошину?

Глашка молча продолжает путь.

(Протягивает сверточек.) Возьми! Для тебя сберег.

Глашка молча идет.

Бери, дурная голова! Тут картошка, огурец.

Г л а ш к а (отстраняет руку Ильи) . Не помру. Отец велел коня забить. Наедимся.

И л ь я. Что ты как колючка?! Что ни слово, то царапина. Я, что ли, виноват? Твой же отец тянет к Осиновке. Мне эта Осиновка тоже поперек горла.

Г л а ш к а. Ведут тебя как бычка на веревочке — и молчи.

И л ь я. Всех ведут.

Г л а ш к а. Твоя беда, что ты — как все!.. Бел свет велик. Вон сколько дорог.

И л ь я. А у тебя нет, что ль, дорог? Шепни только — увезу куда хошь. Не проживем, что ли?..

Г л а ш к а. Прожили бы, если б я тебя…

И л ь я. Договаривай, не бойся.

Г л а ш к а. Сам догадаешься. И не зазывай меня больше, не приманивай ни песней, ни словом, ни взглядом. Тошно мне здесь — тесно! И ты обо мне забудь. Нет меня в таборе.

И л ь я. Это все?..

Г л а ш к а. Все! (Отошла ближе к Толкуну.)

Илья, сопровождаемый лучом света, медленно отходит от табора, как бы отстает от него.

Табор затемняется.

В луче света И л ь я. Музыка. Илья запевает.

Песня Ильи (драматическая).

В конце песни гаснет луч, высвечивается идущий табор.

Т о л к у н (Глашке) . О чем Илья с тобой толковал? В родню просится?! Так я лучше тебя…

Г л а ш к а, Хватит! Разговор не ко времени. Опять в Осиновку?!

Т о л к у н. Да, да! В Осиновку! Там найдем нужную дорогу.

Г л а ш к а. «Позаплутались стежки, дорожки…»

Таборная песня.

Табор продолжает движение.

Перед табором неожиданно появились К о ж и н и д в а б о й ц а, молодых, вооруженных.

К о ж и н. Стой!

Бойцы загородили дорогу, скрестив винтовки.

(Внимательно вглядываясь в табор.) «Цыгане шумною толпою…» (Кричит.) Ложись! (Падает.)

Все цыгане мгновенно бросаются на землю, лежат.

(Поднимается, хохочет.) Молодцы!..

Л у з г а. Очумел, что ли?!

К о ж и н (смеется) . Для практики.

Цыгане, ругаясь, поднимаются.

А куда вы идете?..

Т о л к у н. Туда, куда оглобли показывают.

К о ж и н. С ума сошли! Вам что, братцы, жить надоело?.. Не слышите стрельбу или не видите зарево? Там бандюги гуляют.

Т о л к у н. Нас не тронут. Мы сами по себе. Ни за тех, ни за этих.