Иван Ром-Лебедев - Ехали цыгане...

К о ж и н. Пришли повидать, да и проститься. Через час на вокзал.

Е г о р. Куда подадитесь, солдатики?

К о ж и н. Под Осиновку. Кулаки, гады, бунтуют. Убивают хороших людей, жгут хлеб.

Л и п а (Илье) . Племянница-то наша, оголтелая, сбежала из табора. Толкун небось с ума сходит.

И л ь я (Глашке) . Может, поздороваешься?

Г л а ш к а (не глядя на Илью) . Знала, что увидимся, чувствовала.

И л ь я. Могли и не увидеться. Здесь, у тетки, останешься?

Г л а ш к а. Обо мне не страдай. Ты-то как?

И л ь я. Как видишь. В комсомольском отряде. Дадут нам с товарищем комиссаром коней, сабли… В тех краях будем, под Осиновкой. Заеду к своим в табор. Толкуну передать что-либо от тебя?

Г л а ш к а. Скажи — жива.

И л ь я. И — все?!

Г л а ш к а. Еще скажи — вышла замуж.

И л ь я. Ты?! Замуж?!

Г л а ш к а. Еду на Дон. С Владиславом Николаевичем. (Показывает перстень.) Обручилась.

И л ь я. С тем… офицериком?!

Г л а ш к а. С человеком — хорошим. Таких еще не встречала.

Илья, еще не понимая, смотрит то на Егора, то на Липу.

Л и п а. Чего глаза таращишь?! Не впервой. Из нашего хора многих увозили. И князья, и графья, и гусары…

Е г о р. Будет тебе! Сдурила твоя племянница, такое затеяла!.. Кто они?.. Ни ваше сиятельство, ни благородие, так… бывшие… Им самим себя пристроить нелегко, а тут еще — она!..

Г л а ш к а. Хуже не будет. Уж лучше я пропаду, чем буду свою молодость на этих стульях просиживать, стариться!..

И л ь я. Как же так?! Нам же с ним драться, рубиться… А ты? (Кричит.) Да он стрелять будет в нас! Расстреливать!..

Внезапно гаснет свет.

Послышалась тревожная дробь.

Н а п л ы в.

В свете прожекторов — ш е с т е р о к о м с о м о л ь ц е в.

Они смотрят на Глашу.

Глашка вскрикнула, наплыв растворился.

Г л а ш к а (кричит) . Нет! Не будет! Он хороший! Не будет! Не будет!..

Резкий аккорд в музыке.

Гаснет свет.

Начало.

Музыкальное вступление.

В луче прожектора возникает П о э т.

П о э т.

Тает свет.

В темноте послышались звуки цыганской скрипки, гитар.

Музыка.

Из глубины сцены на зрителя медленно бредут усталые ц ы г а н е табора Толкунова. По мере приближения табора нарастает свет. Впереди — Т о л к у н, Н э ф а, Т р о ф и м, Р я б ч и к, Л у з г а.

Т о л к у н (останавливая табор) . Вот она — Осиновка!.. Версты полторы от нас. Распрягайте коней. Шатры не раскидывайте. Часа два передохнем, перекусим, и… от греха подальше.

Часть цыган разбрелась.

Н э ф а (Толкуну) . Торопишься?

Т о л к у н. А как не торопиться?! Слышала, что встречный мужик говорил? Там, возле Ширяевки, какой-то бешеный комиссар объявился — Кожин. В Осиновке все кулачье за обрезы схватилось. Чуть свет тут, говорит, такая резня была!

Н э ф а. Сами эту дорогу выбрали.

Т о л к у н. Других дорог нет. Чуть стемнеет — сгинем.

Н э ф а. А Глашка?!

Т о л к у н (раздраженно) . Что Глашка?!

Н э ф а. Чего ты вздыбился?! Твоя дочь, не моя. Такую обиду ей стерпеть! Хлесь по лицу — при всех!..

Т о л к у н. Обиделась?..

Н э ф а. А то нет?!

Т о л к у н. А если эта дрянь с Ильей сговорилась?! Сперва он с солдатами для отвода глаз ушел, потом она…

Н э ф а. Мало ли что тебе в голову придет.

Т о л к у н. Ты же с нечистой силой водишься, с чертями, лешими… Спроси у них!..

Н э ф а. Ворожила. Вчера на перекрестке. Глашкину кофту вокруг осины завязала. Кони привиделись.

Л у з г а. Кони — хорошо! К друзьям.

Н э ф а. Огненные!.. Прямо на меня летели. Не успела бы я развязать кофту — затоптали бы.

Лузга крестится.

Т о л к у н. Видится тебе… черт-те что!.. Готовьте ужин на всех!

Музыка.

Кавалерийские сигналы.

Внезапно появляется И л ь я. Он в длинной кавалерийской шинели. На голове — фуражка со звездочкой. Сабля, револьвер.

Пауза.

Л у ш к а (не веря глазам, осторожно подходит к Илье) . Илья?!

Т о л к у н (отбрасывая Лушку) . Тихо!.. (Подошел к Илье.) Пешком или на «огненном коне»?!

И л ь я. Как видишь.

Т о л к у н (треплет за полу шинели) . На парад, что ли, явился? С каким умом?! Осиновские наскочат — из-за тебя всему табору каюк.

И л ь я. Не наскочат. Мы и осиновским, и ширяевским этой ночью такую баню закатили — долго из своих нор носа не высунут.

Т о л к у н. Принес тебя дьявол… (Ушел.)

И л ь я. Скажите ему, в Москве видел Глашку. У Егора. Велела передать — жива.

Н э ф а. Только и всего?

И л ь я. Замуж выходит. За офицера. Укатывает с ним на Дон. (Пошел в шатер Акима.)

Аким, Лушка ушли за ним.

Т р о ф и м (кричит) . Анисим! Анисим!..

Аким, Трофим, Рябчик торопливо ушли к Анисиму.

Гаснет свет.

В узком луче света А к и м, Л у ш к а, И л ь я.

Л у ш к а (собирает что-то для Ильи) . Холодный… Голодный…

И л ь я. Мать, не хлопочи. Мне некогда. Зимовать будете в Осиновке?..

А к и м. Толкун тянет табор на Орел, Курск… к Белгороду. Спешит.

И л ь я. Сколько в таборе коней?

А к и м. Сколько кибиток, столько и коней.

И л ь я. Толкун подобрал табунок?

Л у ш к а. Хватал на дороге всяких… И подранков, и осиротелых…

А к и м. А что тебе?

И л ь я. Так…

Л у ш к а. Вижу, что не «так». Нас, что ли, с Акимом боишься? Не зря ведь разговор затеял.

И л ь я. Раненых у нас набралось… на хороший обоз… Женщины, дети… А увезти не можем.

А к и м. Что ж, у вас коней нет?

И л ь я. Потравили, гады, обозных коней.

Л у ш к а. Вон ты о чем! Коней! Не знаю, сынок, как табор, а Толкун на ножи полезет — не даст.

И л ь я. Через три дня вернем.

А к и м. «Три дня»! Кто тебе поверит?

И л ь я. Ладно. Увидим. Мать, табору ни слова! (Вышел.)

Лушка и Аким посмотрели друг на друга.

Л у ш к а. Хоть сейчас в могилу ложись, хоть позже…

Луч прожектора гаснет.

Слышатся глухие раскаты грома. Приближается гроза. Мерцание молнии. В свете ее вспышек И л ь я.

И л ь я (кричит) . Ани-исим!..

Лучом высвечивается Т о л к у н. Одновременно, в разных точках сцены узкими лучами выхватываются Н э ф а, Т р о ф и м, Р я б ч и к.

Т о л к у н. Что тебе?!

И л ь я. Куда ведешь табор, Анисим?..

Т о л к у н. У нас одна дорога.

И л ь я. С кем? С Глашкой?!

Т о л к у н. Есть дороги получше.