Лев Шейнин - Пьесы

А б е ц. Листовки? Давно пора обнаружить авторов и распространителей, давно!..

О б е р г. Я вызвал резерв. Здание оцеплено. Полагаю закрыть ресторан и произвести поголовный обыск.

А б е ц. Вы полагаете, что люди, принесшие эти листовки, ждут, когда вы начнете их обыскивать? Обыск — свидетельство нашей паники.

О б е р г. Да, но это вечер эмигрантов… Апатридов!.. Людей без подданства. Ведь большинство из них не имеет паспортов!..

А б е ц. Но мы с вами сюда приехали. Это к чему-то обязывает. Где генерал, как его?..

О б е р г. Сейчас я его приведу. (Уходит.)

А б е ц (Оболенской) . Простите, княгиня, я снова в вашем распоряжении. Кстати, вы знакомы с кем-либо из генералов?.. Ну, например, как его…

О б о л е н с к а я. Многих я знаю с детства.

А б е ц. Говорят, любопытный старик…

О б о л е н с к а я. Тот, что идет сюда?

А б е ц. Да-да.

О б о л е н с к а я. Алексей Платонович. Не берусь судить, я далека от политики.

А б е ц. О, политика тут ни при чем. Просто я люблю коллекционировать человеческие характеры. Чисто абстрактный интерес.

О б о л е н с к а я. Я слишком женщина, чтобы понимать абстрактный интерес. Скажу больше, для женщины такой интерес, если хотите, оскорбителен…

Оба смеются. Входят О б е р г и А л е к с е й П л а т о н о в и ч, уже пожилой, но еще крепкий человек с военной выправкой.

О б е р г. Господин посол, позвольте представить вам Алексея Платоновича…

А б е ц. Очень рад. Мне давно хотелось с вами познакомиться.

А л е к с е й П л а т о н о в и ч. Весьма польщен. (Заметив О б о л е н с к у ю.) Здравствуй, Верочка!

О б о л е н с к а я. Здравствуйте, Алексей Платонович.

А л е к с е й П л а т о н о в и ч. Как мама?

О б о л е н с к а я. Все страдает мигренями. Давно у нас не были, Алексей Платонович.

А л е к с е й П л а т о н о в и ч. Лето провел в Бретани. Там дешево, и я чувствовал себя как петух в тесте. На прошлой неделе собрался к вам, уже взял метро и в вагоне вспомнил о неотложном деле. Пришлось вернуться.

О б о л е н с к а я. С вас десять франков!

А л е к с е й П л а т о н о в и ч. Неужто опять нафранцузил?

О б о л е н с к а я. Именно. «Взял метро» и «петух в тесте». Чисто французские обороты, Алексей Платонович. Гоните монету!..

А л е к с е й П л а т о н о в и ч. Ты права, Верочка. Придется платить. (Достает из кошелька монету.)

О б о л е н с к а я (Абецу) . Это у нас такая игра. Штраф за французские обороты речи. Ее придумал писатель Бунин.

А л е к с е й П л а т о н о в и ч. Верно, верно. Правда, и ты, Верочка, сказала «Гоните монету»! Тоже, между прочим, не Тургенев…

О б о л е н с к а я. Ну уж, во всяком случае, не Бальзак!..

А л е к с е й П л а т о н о в и ч. Говорят, что и дома начали бороться за чистоту русского языка.

А б е ц. Простите, вы сказали: дома?

А л е к с е й П л а т о н о в и ч. Ну да, в Москве. Дом есть дом, хотя там и большевики.

А б е ц. Вы по-прежнему их яростный враг?

А л е к с е й П л а т о н о в и ч. С вами об этом лучше не говорить — ведь у вас с ними пакт…

А б е ц. Я слышал, вы не очень верите в этот пакт?

А л е к с е й П л а т о н о в и ч. Огонь и вода не могут быть вместе. А вам приходилось бывать в Москве?

А б е ц. Да, год назад. И в Москве и в Ленинграде.

А л е к с е й П л а т о н о в и ч. Понравилось?

А б е ц. Ну, Ленинград — европейский город. Москва — своеобразный.

О б о л е н с к а я. А я вот ничего не помню: ни Москвы, ни Петрограда.

А л е к с е й П л а т о н о в и ч. Да где же тебе помнить, Верочка, ты с детства в эмиграции.

О б о л е н с к а я. Да. В сущности, Франция — моя вторая родина.

А б е ц. Все-таки вторая?

О б о л е н с к а я. Как-никак я русская, господин Абец.

А б е ц. Однако мне пора. Рад был с вами познакомиться. Надеюсь, еще встретимся.

А л е к с е й П л а т о н о в и ч. Буду рад, господин посол.

О б о л е н с к а я. Оревуар, мсье!

А б е ц и О б е р г прощаются и уходят.

А л е к с е й П л а т о н о в и ч (задумчиво) . Что ему от меня надо?

О б о л е н с к а я. Говорит — чисто абстрактный интерес.

А л е к с е й П л а т о н о в и ч. Абстрактный? У немцев такого не бывает.

О б о л е н с к а я. Ничего, Алексей Платонович, мне няня в детстве говорила: бог не выдаст, свинья не съест.

А л е к с е й П л а т о н о в и ч. Это, смотря, какая свинья. Ну, мне пора. Кланяйся матери, на днях навещу. (Целует Оболенскую в лоб, уходит.)

Входит Р а д и щ е в.

Р а д и щ е в. Ушли наконец эти эсэсовские индюки?

О б о л е н с к а я. Твои листовки просто бессмысленный и лишний риск, Кирилл!..

Р а д и щ е в. Гардеробщики так увлеклись игрой в кости, что мне удалось легко… А знаете, Вики, сегодня на балу многие говорили, что готовится нападение на Россию… И самое возмутительное — некоторые со злорадством!..

О б о л е н с к а я. У меня такое впечатление, что Абец проявляет особый интерес к Алексею Платоновичу… Надо информировать штаб де Голля… Теперь мы боремся за Францию, которая нас приютила…

Р а д и щ е в. Но если потребуется, за Россию будем бороться вдвойне.

В темноте доносится голос диктора Юрия Левитана, передающего очередную сводку Совинформбюро: «Повторяю утреннее сообщение Советского информбюро от 15 октября: наши войска вели бои на всем фронте и особенно ожесточенные на Вяземском, Брянском и Калининском направлениях…»

Занавес поднимается. Кабинет Волконской на ферме в департаменте Дордонь. Будучи врачом, она развернула на своей ферме госпиталь для раненых. Белые шкафы с медикаментами, диван, покрытый белой клеенкой, на столе — стетоскоп и аппарат для измерения кровяного давления. Поздняя ночь. У радиоприемника — В о л к о н с к а я, красивая женщина средних лет в белом халате; м а т ь М а р и я, пожилая женщина в черном апостольнике; А р и а д н а С к р я б и н а, молодая миловидная женщина, и С о ф ь я Н о с о в и ч, элегантная дама лет тридцати на вид.

В о л к о н с к а я. Вяземское направление!.. А два дня назад оставили Вязьму!.. Немцы подходят к Москве!.. (По-французски.) О мой бог!..

С к р я б и н а. Ужасно!..

Н о с о в и ч. Не понимаю, что происходит!..

М а т ь М а р и я. Неужели немцы захватят?.. Не верю…

Г о л о с Л е в и т а н а. Передаем вечернее сообщение: «В течение ночи с четырнадцатого на пятнадцатое октября положение на Западном фронте ухудшилось. Немецко-фашистские войска бросили против наших частей большое количество танков, мотопехоты и на одном участке прорвали нашу оборону…»

В о л к о н с к а я. Я не в силах это слушать!.. (Выключает приемник.) А сегодня особенно… Гастон и Жорж обещали приехать…

М а т ь М а р и я. Кто они? Гастон и Жорж?

В о л к о н с к а я. Гастон — француз, а Жорж — русский эмигрант. Оба, вероятно, коммунисты. Мне известны только их подпольные клички. Они должны доставить сюда трех советских офицеров, бежавших из лагеря военнопленных.