Лев Шейнин - Пьесы

Г а с т о н. Да, выпейте и закусите. Нам предстоит дело нелегкое.

Все проходят в левую часть зала. Волконская и Оболенская задерживаются.

Н и к о л а й. А что же вы?

В о л к о н с к а я. Не хочется. Я так давно не видела Вики…

Н и к о л а й. Понимаю. (Уходит.)

О б о л е н с к а я (глядя ему вслед) . Удивительный человек!.. Всегда спокоен, немногословен, тактичен…

В о л к о н с к а я. И сразу вызывает желание подчиниться ему.

О б о л е н с к а я. А помните, как вы волновались перед встречей с советскими?.. И все-таки поняли друг друга. Я даже подружилась с Еленой и Хетауровым!.. У них, кажется, роман…

В о л к о н с к а я (улыбаясь) . Вики, вы невозможная женщина!..

О б о л е н с к а я. Очень даже возможная!.. Люблю посмеяться, потанцевать… слежу за модой и чужими романами… И самой пофлиртировать… (По-французски.) Немного…

В о л к о н с к а я. И организовывать диверсии в немецком тылу.

О б о л е н с к а я. Да. Потому что фашизм — это смерть, а я люблю жизнь. Встречи с Еленой, Хетауровым, полковником повлияли на нас, княгиня… Как они понимают друг друга, как заботятся друг о друге и о нас, несмотря на наше положение, прошлое… Я твердо решила после войны вернуться в Россию… Если… если пустят, конечно…

В о л к о н с к а я. У меня был разговор с Николаем Петровичем… Он сказал, что понимает меня, но что я должна еще и еще подумать…

О б о л е н с к а я. Не примут?!.

В о л к о н с к а я. Нет, об этом не было сказано ни слова… Он сказал, что дома после войны будет трудно, очень трудно… Придется восстанавливать тысячи разрушенных городов, сотни тысяч деревень… И что мы, эмигранты, должны ясно себе это представлять.

О б о л е н с к а я. То же говорила мне и Елена.

В о л к о н с к а я. Вот-вот… Хорошо, что они говорят правду, даже горькую… Они знают, чего хотят, что их ждет, у них ясная цель!.. И вера, понимаете, вера!.. Вот почему мы все их полюбили, особенно Николая Петровича…

О б о л е н с к а я (лукаво) . Да? Намечается флирт, мадам?

В о л к о н с к а я. Господь с вами, Вики!..

О б о л е н с к а я. А почему? Он вполне респектабелен, и какой шарм!..

В о л к о н с к а я. Да будет вам!.. О чем вы думаете?

О б о л е н с к а я. Как о чем? О вас и Николае Петровиче. Вам за тридцать, ему сорок с чем-то…

В о л к о н с к а я (с улыбкой) . Для него это будет мезальянс… Советский полковник женится на княгине!..

С к р я б и н а. Товарищи, тише!.. Сейчас!.. Сейчас должно свершиться.

Пауза. Бьют часы — одиннадцать раз.

(Почти со слезами.) Что же это?.. Так бьется сердце!..

В этот момент взрыв сотрясает стены, со звоном сыплются осколки стекла, разбитого взрывной волной. За окном — горизонт в пламени и дыму.

Ш и б а н о в (деловито) . Хороший склад попался! Даже сюда дошло.

В о л к о н с к а я. Все во имя России!

Н и к о л а й. Присядем, друзья, по русскому обычаю, перед дорогой.

Все садятся.

Подождем десять минут. Сейчас немцы бросят резервы к месту взрыва. Мы отправимся в отряд.

Г а с т о н (Шибанову) . Жорж, оденьте форму немецкого капитана. Она в угловой комнате. Это даст вам возможность проникнуть на аэродром. Документы в кармане мундира.

Ш и б а н о в. Хорошо. (Уходит.)

О б о л е н с к а я. Пока я угощу вас шоколадом. «Гала — Петер». Мне преподнес начальник аэродрома. (Вскрывая плитку шоколада.) Тамара Алексеевна, это вам за Красную княгиню. Товарищ полковник, это вам за то, что вы есть. Лена и Расул — вам за боевую дружбу. Жермен, молодые люди — это вам. Французские коммунисты вполне заслужили!.. Товарищ Гастон, вам нелегко с нами, это вам за терпение, доброжелательное отношение к неблагоразумным, но очень старательным детям.

О в с я н н и к о в а (стоят в стороне с Хетауровым) . Дивный шоколад.

Х е т а у р о в. Возьми. (Протягивает ей свой кусочек.)

О в с я н н и к о в а. Это твоя доля, Расул.

Х е т а у р о в. Моя доля — это твоя доля, понимаешь!.. Навсегда!..

О в с я н н и к о в а. Тише — услышат!..

Х е т а у р о в. И пусть слышат!.. Пусть все слышат, что я тебя люблю!.. Жаль, нельзя послать телеграмму в Махачкалу, чтобы вся республика узнала… Главное — отец, мать и дедушка…

Н и к о л а й. Пора. Жермен, Вики, Ариадна, Мадлен остаются здесь. Остальные за мной!

О б о л е н с к а я. Николай Петрович, умоляю!..

С к р я б и н а. Очень прошу!..

Ж е р м е н. Возьмите хоть раз!..

М а д л е н (по-французски) . Что же, я, по-вашему, гожусь только для поцелуев?

Н и к о л а й. Вы остаетесь здесь!

Г а с т о н. Товарищи, полковник прав. Вы нужны здесь.

Все уходят, кроме Мадлен, Луи, Жермен, Оболенской, Скрябиной и Гастона.

В течение часа все должны разойтись. Жермен, вы устали. Я думаю, что в ближайшие два месяца мы будем действовать за пределами вашего департамента.

Ж е р м е н. Вы меня обижаете. Разве я не патриотка, не француженка?

Г а с т о н. Нет, Жермен, ваш ресторанчик нам еще пригодится не раз. Луи, поищите Москву. Как дела на фронтах?

Луи идет к приемнику.

Ариадна Александровна, вам пора, через несколько минут пройдет ваш автобус.

С к р я б и н а. Ах, товарищ Гастон, как хочется остаться и послушать… Пошла, пошла!.. Счастливо оставаться. (Уходит.)

Г а с т о н (Оболенской) . Минут через пятнадцать — двадцать мы выйдем, и я провожу вас.

Луи нашел станцию, и мы слышим голос диктора.

Г о л о с д и к т о р а. В последний час. Наши войска закончили ликвидацию группы немецко-фашистских войск, окруженных западнее центральной части Сталинграда…

О б о л е н с к а я. Сталинград отбит, Сталинград наш!.. Гастон, Жермен, дорогие мои, как это замечательно!

Г о л о с д и к т о р а. Войска Донского фронта в боях с двадцать седьмого по тридцать первое января закончили ликвидацию группы немецко-фашистских войск, окруженных западнее центральной части Сталинграда.

Дверь распахивается, на пороге — п о л и ц е й с к и й к а п р а л в сопровождении н е м е ц к о г о о ф и ц е р а и с о л д а т.

О ф и ц е р. Руки вверх!.. Вы все арестованы!.. Быстро, быстро, пошевеливайтесь!.. Выходите!..

Арестованные с поднятыми руками уходят.

Обыскать!

Солдаты начинают обыск ресторана.

Г о л о с д и к т о р а. «…Сегодня нашими войсками взят в плен вместе со своим штабом командующий группой немецких войск под Сталинградом, состоящей из шестой армии и четвертой танковой армии, генерал-фельдмаршал Паулюс и его начальник штаба генерал-лейтенант Шмидт. Фельдмаршальское звание Паулюс получил несколько дней назад. Кроме того, взяты в плен генералы…».

На последней фразе медленно идет занавес.

Кабинет фельдмаршала Кейтеля в Берлине. Просторная комната с большим окном, за которым видны серые дома германской столицы. Письменный стол, портреты Гитлера и Фридриха Великого, на стене — огромная карта, утыканная разноцветными флажками, большой ковер на полу. В углу — стальной сейф. В другом углу — мягкие кресла и круглый стол.