Лев Шейнин - Пьесы

Л е м к е. Очень хорошо помню. Там еще была такая красивая графиня. Мне кажется, она сейчас вышла от вас…

О б е р г. Там был профессор Бердышев.

Л е м к е. Помню. Он еще говорил: «И сказал апостол: слова его отбросим, а душу сохраним».

О б е р г. Нам придется с ним поработать. В вашем стиле.

Л е м к е. Всегда готов.

О б е р г. Но, как сказал апостол, душу сохранить! Обработайте его так, чтобы он выглядел как жертва гестапо, но при этом был бы еще в состоянии поработать на нас. Ясно?

Л е м к е. Вполне.

О б е р г. Но, повторяю, без переломов и всех ваших штук. Когда я, как обычно, скажу вам: «Угостите его кофе», — вы возьмете его к себе и приметесь за работу.

Л е м к е. Слушаю.

Входит а д ъ ю т а н т.

А д ъ ю т а н т. Профессор доставлен.

О б е р г. Пусть войдут.

А д ъ ю т а н т уходит, пропускает К р е й ц а, Ж е р е б к о в а и Б е р д ы ш е в а.

(Вставая навстречу, приветливо.) О, кого я вижу!.. Старый знакомый!.. Рад вас видеть, профессор!..

Б е р д ы ш е в. Здравствуйте, ваше превосходительство. Неужто запомнили меня?

О б е р г. Как же, отлично помню. «И сказал апостол: слова его отбросим, а душу сохраним…» Ведь так?

Б е р д ы ш е в. Именно так, ваше превосходительство. Ну и память же у вас!.. Ашанте!..

О б е р г. Садитесь, господа!

Все садятся.

А ведь вы провидец, профессор. Помните, тогда на балу вы сказали, что будете рады приветствовать нас в Кремле. На днях мы там будем. Фюрер сказал, что будет принимать октябрьский парад на Красной площади.

Б е р д ы ш е в. Очень рад слышать это.

О б е р г. Похвально. Однако перейдем к делу, профессор. Вам известна монашенка мать Мария?

Б е р д ы ш е в. Да, мы знакомы.

О б е р г. Что вы можете о ней сказать?

Б е р д ы ш е в. Женщина верующая… Благотворительница.

О б е р г. Благотворительница?.. Удивлен, профессор!.. Она связана с Резистансом!.. Уже не связаны ли и вы с ней?

Б е р д ы ш е в. Помилуйте, господь с вами!.. Ни сном ни духом!.. Да вы хоть господина Жеребкова спросите — он может удостоверить, что я…

Ж е р е б к о в. Миль пардон, ничего я не могу удостоверить, решительно ничего, Серафим Евтихианович!..

О б е р г. Вот видите!.. Подозрительно, профессор, весьма подозрительно!

Б е р д ы ш е в. Да помилуйте!.. Я вам честью клянусь!..

О б е р г. Успокойтесь. Вы любите кофе?

Б е р д ы ш е в. Очень. С начала войны не пил, экселенц. Какой теперь кофе, сами знаете!.. Где его достанешь?..

О б е р г. У нас, конечно. Лемке, профессору надо успокоиться. Пройдите с ним к себе, угостите его настоящим крепким кофе.

Б е р д ы ш е в. Покорнейше благодарю! Не стоит беспокоиться… Я лучше дома чаю напьюсь.

О б е р г. Нет-нет, не отказывайтесь!.. Гестапо гостеприимно, дорогой профессор теологии. Угостите его как следует, Лемке.

Л е м к е. Слушаю. Идемте, профессор!

Б е р д ы ш е в. Но почему же я один? И мне, право, не хочется…

Л е м к е. А мне, думаете, хочется?.. Я уж сегодня угощал, угощал!.. Пошли!.. Будете довольны, слово Лемке!.. (Поднимает Бердышева за плечо, ведет его к двери.)

О б е р г (им вслед) . А потом, уважаемый профессор, мы с вами поговорим.

Л е м к е и Б е р д ы ш е в скрываются за дверью.

Ну как, господин Жеребков, будет из него толк?

Ж е р е б к о в. Будет. Не таких обламывали. Только бы жив остался, ведь у него грудная жаба…

О б е р г. Все будет сделано по апостолу: душу сохраним. Не хотите ли чашку кофе, господин Жеребков? Настоящего. Я ведь не Лемке.

Ж е р е б к о в. Гран мерси, экселенц. Что-то не хочется.

Небольшой ресторан типа бистро, расположенный километрах в двадцати от Тулузы, на скрещении автомобильных дорог. Зал разделен аркой на две части. Слева — вход в ресторан. Обычные столики, рекламные плакаты вин, автомат-радиола в углу, стойка с напитками, перед которой несколько высоких вертящихся табуретов. В правой части зала — также столики, небольшой бильярд и крохотная рулетка. Хозяйка ресторана, мадам Ж е р м е н, сидит за стойкой с вязаньем в руках. За одним из столиков сидит в обнимку молодая пара. Это Л у и и М а д л е н. Г а с т о н, Ш и б а н о в играют в бильярд. В правой части зала за столиком — Н и к о л а й, В о л к о н с к а я.

Н и к о л а й. Как наши раненые, Тамара Алексеевна?

В о л к о н с к а я. Чувствуют себя лучше. Но полежать еще придется. Тяжело с ними, Николай Петрович.

Н и к о л а й. В каком смысле?

В о л к о н с к а я. Стремятся в отряд. Уверяют, что хорошо себя чувствуют…

Н и к о л а й. Придется сделать строгое внушение.

В о л к о н с к а я. Ради бога, не надо!.. Они меня возненавидят, а я этого боюсь. Боюсь потерять их доверие, дружбу… Они все мне дороги… Елена — простая крестьянская девушка, а какой шарм, сколько достоинства, такта! Ночи напролет дежурит около раненых, стирает, штопает… И все это весело, с улыбкой!

Н и к о л а й. Естественно. Она же армейский врач. Это ее комсомольский долг.

В о л к о н с к а я. Как у вас все просто: комсомольский долг! Долг перед Родиной! У вас, вероятно, долг перед партией?

Н и к о л а й. Конечно. Перед огромной страной, перед народом, перед будущим!..

В о л к о н с к а я. Но ведь у каждого человека есть… Должна быть личная жизнь…

Н и к о л а й. У вас она есть, Тамара Алексеевна?

В о л к о н с к а я. Как вам сказать… Была, разумеется… В общем, довольно тривиальная история… Се ля ви!..

Ш и б а н о в (перестал играть на бильярде, смотрит на часы) . Почему так задерживается Ариадна Александровна?

Шибанов, Гастон проходят в правую часть вала, садятся за столик рядом с Николаем и Волконской.

Ей пора уже быть здесь.

Г а с т о н. Удалось ли ей пронести мину?

Н и к о л а й. Мы с Ариадной Александровной все как будто рассчитали, учли все возможные отклонения от намеченного плана. Ни одна мелочь не забыта.

Ш и б а н о в. Что-то не нравится мне сегодня тишина на дорогах.

Г а с т о н. На сколько рассчитан заряд?

Н и к о л а й. На один час. У Ариадны Александровны есть время, она должна успеть сюда до взрыва. Операция потребовала очень много времени на подготовку. Ведь только несколько дней прошло, как летчики перешли из мастерских на аэродром.

Ш и б а н о в. Очень трудно сдерживать людей. Все рвутся в бой! Все хотят бить врага.

Звенит колокольчик над входной дверью. В вал входит п о л и ц е й с к и й к а п р а л.

К а п р а л (подойдя к стойке) . Бон суар, мадам!

Ж е р м е н. Бон суар, мсье! Что это вас так давно не было? Завели себе подружку? Я начинаю ревновать!..

К а п р а л. О, мадам, кто может заменить такую женщину, как вы!.. Надеюсь, у вас все хорошо, мадам?

Ж е р м е н. Не сказала бы. Как видите, довольно пусто. Вон та пара заказала две чашки кофе, а целуются так, как будто выпили дюжину «Маркиза Монтескье»!..

К а п р а л (глядя на Луи и Мадлен, которые целуются) . Что ж, им можно лишь позавидовать… Не последовать ли их примеру, мадам?