Игорь Соболев - Моя деревня

Т е т к а Л ю б а. И насильничать будут! Разбой разведут!

В и н о г р а д о в. Да хватит вам языками-то чесать! Вопрос серьезный, а они про глупости!

Крики, смех.

Т е т к а Л ю б а. А тя насильничали? То-то! Еще не знаешь! Еще глупой!

В и н о г р а д о в. Да чего там говорить! Петр Афанасьевич! Объясни ты этой Катерине: на другое она разговор переводит. Ведь нам эта тюрьма как помещение под кирпичный завод нужна, а она про поруки!

Л и н ь к о в. Конечно, товарищи… агроном Ромашова не подумавши сказала. Это, конечно, хорошо — рискнуть, попробовать перевоспитать, — но такой вопрос не мы решаем, а юридическая инстанция.

К а т я. Неправильно, Петр Афанасьевич! В корне неверно! Как мы решим, так и будет!

Е ф и м е н о к (тихо) . Молодец, молодец, Катерина!

Т е т к а Л ю б а. Как она смеет так говорить с хозяином? Уважаемый человек, а тут…

В и н о г р а д о в. Да кончайте митинг, работа стоит, а мы пустые разговоры ведем! Машины ждут! Мужики! Мы хлопочем свой стройматериал иметь, кирпич дешевый, а тут неразумный разговор про бандитов! Негоже!

Опять туш заглушает все, и Ворон стучит молотком.

Л и н ь к о в. Ну что за черт, митинг поведем или плясать будем?

Ворон прижал фанеру к окну, но она все время падает из окна, и музыка в эти моменты вырывается громче. Наконец Ворон установил щит.

(Подошел к Булатову.) Иван Романович! Как твое мнение насчет тех арестантов? Посоветуй!

Б у л а т о в. Ты слушай свой народ, Петр Афанасьевич! Слушай! Люди сами тебе подскажут…

Л и н ь к о в. Да у них видишь какой хаос…

Б у л а т о в. Слушай, слушай! Народ мудрее нас с тобой! Слушай!

Е ф и м е н о к. Дайте мне слово произнесть!

Г о л о с а. Говори, Николай Николаевич!

В о р о н. Тиша! Сиклитарь партейный чичас речь скажет!

Е ф и м е н о к. Я так полагаю, что его наш самый что ни на есть первейший долг — етих бандюг в людей превращать! Я, стало быть, говорю — перевоспитаем! Это ж политическая, значится, задача!

Подходит м и л и ц и о н е р.

Б у л а т о в (милиционеру) . А каково ваше мнение, товарищ старшина?

М и л и ц и о н е р. Их милиция перевоспитать не может, а вы… и без оружия… Не дело!

В и н о г р а д о в. Да чего толковать-то? Пока жулье в тюрьме — нам помещения не видать! (Булатову.) И вам от нас кирпич просить не моги!

Е ф и м е н о к. Несурьезный аргумент! Несурьезный!

Оркестр грянул туш.

В о р о н (в окно) . Вы чаво жа идейную пропаганду заглушаете? Корень ваш зеленый! Правильно я сказал?

Оркестр умолк.

(Вниз, людям.) Во как мене слухают! Продолжай, товарищ Ефименок! Агитируй! Веди массу за собой!

Т е т к а Л ю б а. Что мы, стадо, что ли?

В и н о г р а д о в. Да тиша! Давайте решать! Занимаем тюрьму? Покупаем? Значит, брать бандитов на поруки придется — деваться некуда!

Е ф и м е н о к. Я, стало быть, за перековку вредных паразитов! Я, стало быть, за то, чтоб им возможность была даде́на для нового нарождения! И посему — нужно мнение партийной организации всего села! А партия в нашем колхозе крепкая!

В и н о г р а д о в. Голосуй, Николай Николаевич!

Е ф и м е н о к. Голосуют одни, стало быть, члены партии! Кто, стало быть, за предложение товарища Ромашовой?

В и н о г р а д о в. Да все ясно! Возьмем бандитов — получим тюрьму! Не возьмем — не видать нам счастья в этом году. И все стройки, что задумали, — не видать! Я голосую за!

Руки подняли все.

Е ф и м е н о к. Так тут и непартийные голосуют?

В о р о н. Не бойсь! Мы все заодно, что партийные, что такие. Я за тюрьму!

Грянул туш.

(Зло обернулся, а потом мягко говорит музыкантам.) Вот теперь вовремя!

В и н о г р а д о в. Только пусть банду предупредят — возьмем только тех, что достойны! Пошли, ребята! На машину! Ефименок, едешь с нами на ночь?

Е ф и м е н о к. Еду! Садитесь!

Подошел к Линькову, и вместе они идут к машине.

Ты, Петр Афанасьевич, приезжай к нам утром! Мы покажем тебе, стало быть, как можем работать! Приедешь?

Л и н ь к о в. Приеду. Смотри там, Ефименок! Чтоб без огрехов было.

Е ф и м е н о к. Ладно! (Садится со всеми на машину и уезжает.)

Линьков на минуту заходит в дом.

К а т я. Иван Романыч! С Левкой поступили неправильно! Он не виноват!

Б у л а т о в. Как это — не виноват? Машину зерна в грязь сбросил…

К а т я (перебивает) . Да он сбросил часть ради большого целого! А ему по лицу плеткой!

Б у л а т о в. Дело это серьезное. Надо разобраться. Вы не забыли, о чем я вас просил?

К а т я. Карту распространения нашей, линьковской, пшеницы? Делаю, Иван Романович. Скоро закончу и пришлю вам.

Б у л а т о в. Нет, вы с ней приезжайте ко мне сами.

К а т я. Хорошо. Простите, я спешу. (Убегает.)

Булатов идет к машине.

Вбегает Л и н ь к о в.

Л и н ь к о в. Убежал Левка! Убежал! Вот, Иван Романыч, этого я ему никогда не прощу! Убежал!

Б у л а т о в (проворчал) . «Не виноват»! (Строго, Линькову.) Далеко не убежит!

Л и н ь к о в. А я без него, подлеца, не могу! Понимаешь? Не могу! Ну как серп без молота! Потому и наказал, что люблю!..

Б у л а т о в. Тогда беги за ним вдогонку! Прощения проси!

Л и н ь к о в. Нет-нет, Иван! Не я хлеб в грязь сбросил! Не я!

З а н а в е с.

Большая общая камера тюрьмы. Окна забраны решетками. Четыре кровати, спаянные попарно, одна над другой. Четверо заключенных. К р у г л а к о в с к и й беседует за столом с Г р о ш е в ы м. Х в а т о в сидит на полу и ловит щекой солнечный зайчик. Д е м и н на верхней кровати читает книгу.

К р у г л а к о в с к и й. Современное нам общество развивается поступательно. И, дорогой мой гражданин Грошев, этот вчерашний вызов нас всех в прокуратуру имеет свое определенное предзнаменование. Я серьезно занимался анализом, и вот к чему я пришел, мой дорогой гражданин Грош. Вы не думали о том, что наша маленькая гостиница, или, выражаясь популярно, тюрьма, находится на территории большого колхоза? Вопрос. Как вы себе представляете наше общество в ближайшем будущем? Вот вы, гражданин Грош? Отвечайте!

Г р о ш е в. Пошел ты!

К р у г л а к о в с к и й. Понятно! Я могу от вашего имени перевести ваш содержательный ответ? А? Могу? Гражданин Грош, отвечайте, могу?

Г р о ш е в. Валяй.

К р у г л а к о в с к и й. Итак, я, заключенный Руслан Грош, представляю грядущее общество так. Я иду по улице моего родного города Тулы. Яркий, солнечный день. Я одет в новый зеленый костюм. На ногах черные ботинки с длинными острыми носками. Прохожие кланяются мне, а я в ответ… даю им всем по шее!

Г р о ш е в (гогочет) . Валяй, валяй!

К р у г л а к о в с к и й. Я продолжаю. На каждую мою оплеуху мои земляки любезно улыбаются и еще ниже кланяются мне. Они меня боятся. И никто не может мне ничего сделать. И милиции нет! Не существует! Коммунизм! И я могу лупить кого хочу, сколько хочу и по любому месту!