Исидор Шток - Пьесы

С к р ы п ч е н к о. Наконец-то сообразил. Ну да ведь ты писатель, соображаешь плохо. Скрылся этот Изумруд, пропал гад, бросил их… Удочерил я эту девчонку. А потом у нас с Сонькой еще Сережка появился. Летчик, курсант, красавец парень. Сегодня увидишь.

Я. И он тоже женился?

С к р ы п ч е н к о. Собирается. Только ведь девятнадцать лет! Звания не имеет, курсант, рядовой. Попалась ему девка, ну шлюха, настоящая шлюха. А он парень доверчивый, окрутила она его. А сама на стороне ребенка имеет. Авария! Вот сегодня день рождения Анны Николаевны, аккурат ей сегодня семьдесят. Соберется вся семья, и ты как наш старый друг будешь. Хусаин, муж Симочки, будет, дурак этот. Сядем, поговорим, постановим. Растрепался наш дом, покуда я на войне был. Помоги, друг, подними мой авторитет, ты ведь обо мне когда-то до войны статью печатал в газете. Объясни им теперь, что меня слушать надо, что не такой уж я дурак.

Я. И опять мы идем по Петровскому парку, в другую от стадиона сторону, мимо бывшего ресторана «Аполло» — теперь клуб Воздушной академии, мимо бывшего дома Скалкина, где теперь Музей авиации, мимо знакомых с юности избушек Старого Зыкова… Затихают звуки марша, несущегося со стадиона, и ближе песня о калитке.

Все та же зала в деревянном особнячке Охотниковых. Рядом с медвежьей шкурой на стене большие портреты Папу и Николая Осиповича Охотниковых с гитарой в руке. По-прежнему старая серебряная подкова над дверью. Все та же колыбель, где когда-то лежала Симочка, а теперь спит ее дочка. Рядом с большим столом маленький, на котором раньше стоял граммофон с трубой, теперь — патефон, крутится пластинка со старой песней. У стола хлопочут две женщины: поседевшая, но все такая же прекрасная, стройная и величественная А н н а Н и к о л а е в н а и ее дочь сорокадвухлетняя С о н я. Раскрыты шкаф и старый сундук, откуда Соня достает женские наряды: платья, шали, кофты, накидки и раскладывает на креслах и на стульях. У Анны Николаевны в руке электрический утюг с длинным проводом.

А н н а. Седьмой час, а их еще нет. Как тебе удалось достать сразу четыре билета? Шутка сказать, в Клуб летчиков на карнавал! Надо блеснуть сегодня. Лучше всего Симке надеть это красное, испанское. И высокий гребень и белую розу… Ты посмотри получше, поройся, найди гребень.

С о н я. Вот он твой гребень! А я бы на ее месте надела голубой труакар и чалму из белого тюля. Ей пойдет, вот увидишь.

А н н а. Ну пусть сама выберет. Разложим здесь все платья, а она выберет. Ведь так долго никуда не ходила. То на работе, то здесь с ребенком, то по хозяйству… Пусть отдохнет, повеселится… А этот галстук и костюм Николая Осиповича пусть наденет Хусаин. Сережке он велик. Ему так идет военная форма… А в чем будет Юля, ты подумала? Ведь у нее, наверно, ничего нет. Ладно! Пусть наденет мое платье серебряное… Соня. Ну что это свадьба, что ли?

А н н а. И серебряные туфли и шарф, подарок мне от Айседоры Дункан, будет очень красиво…

С о н я. Мама, а тебе не хочется вместе с ними, на бал? Тебя пропустят, тебя ведь все знают.

А н н а. Никто меня уже не знает, дочка. Я тут с Лизкой посижу. Отходила свое. Повесь на плечики мужской костюм, вот так. И рядом с ним платья…

С о н я (неожиданно) . Мама! Появился Изумруд.

А н н а (с волнением) . Где появился?

С о н я. Сегодня, здесь, в Петровском парке. Ходил по Пневой улице. Мы с ним встретились лицом к лицу.

А н н а. Узнал?

С о н я. Обрадовался, заплакал, за руку взял… Выглядит ужасно, как нищий. Он в Москву из лагеря военнопленных приехал, теперь у каких-то цыган живет, на Конной. Вот к нам пришел. Только я его не пустила. Не дай бог с Васей встретится, ведь это же скандал будет, кровь прольется. Я, говорит, за тобой и за дочкой приехал.

А н н а. Зачем он нужен?

С о н я. Я тоже сказала. Симка и не знает его, она Васю отцом называет. Да и какие у него права?

А н н а. Ну что ж, пусть придет, мы примем его, побеседуем, Симку покажем, поблагодарим за внимание, за заботу. А Васи ты не бойся. Ведь он добряк, умница, понимает все…

С о н я. Странный он какой-то от войны стал. Ревнивый, подозрительный, обидчивый. Взбесится, как увидит Изумруда, еще убьет. Ему все кажется, что меня хотят отнять у него, ко всем ревнует… и к врачам, и к больным, и ко всему госпиталю. Все допытывается, кто у меня на войне был, когда санитарным взводом командовала…

А н н а. Калитка стукнула. Выйди посмотри, кто там.

С о н я открывает дверь, и вваливаются возбужденные, веселые молодые люди: С и м о ч к а и Ю л я, Х у с а и н и С е р г е й. Симочка и Юля в рабочих робах, запачканных клеем и краской, в колпаках из газет, они работают малярами. На Сергее, парне ладном, форма курсанта военно-воздушного училища. Хусаин старше их всех, у него на штатском пиджаке орден «Славы», он большой, нескладный и застенчивый человек.

Х у с а и н. Селям алейкум!

С и м о ч к а. Что это у вас тут, комиссионный магазин под музыку? Дешевая распродажа? А вот кому подвенечное платье! А вот кому плисовые шаровары! Дореволюционные шляпы со страусовыми перьями! Дамские сумочки и накидки времен коронации Николая Второго.

С о н я. Сейчас же положи на место. Видишь, люди для тебя стараются.

С и м о ч к а. Для меня? Зачем?

С о н я. А затем, что вы на бал сегодня идете, все вчетвером, в Дом летчиков.

С и м о ч к а. Да, знаем уже. Прибежал Хусаин, звонил в прорабскую… «Бал у летчиков в бывшем Яре. Можно проходить только в маскарадных костюмах, бал сразу на трех этажах, просьба подготовить номера для выступлений, среди гостей будут присутствовать знаменитые летчики, маршалы, артисты, герои фронта и тыла…» Так вот мы с Юлькой явимся в костюмах маляров. И споем песню «Малярка». А что? Сегодня самая модная профессия — маляр. Все, как сумасшедшие красят квартиры, дома, клубы, общежития, белят потолки, клеят обои, начинается новая мирная жизнь. Вот мы и придем, и споем, и спляшем…

Соня берет в руки гитару, а Симочка вместе с Юлей поют песню «Малярка», пританцовывают, изображают маляров.

А н н а (с восхищением смотрит на внучку) . Ну черт, а не девка!

С о н я. Наша кровь!

С и м о ч к а и Ю л я хватают платья, шали, все наряды из сундука и выбегают в маленькую комнатку, откуда через мгновение вбегают в длинных цветастых юбках, с монистами, с бубнами в руках. Под аккомпанемент Сониной гитары и пластинки на патефоне они исполняют дикий танец. И снова выбегают.

Х у с а и н (в восторге) . Вот это спектакль!

И опять вбегают С и м о ч к а и Ю л я, на этот раз в костюмах амазонок, представляя, как они скачут на конях, помахивая хлыстиками. Потом снова выбегают и появляются одна за другой то в виде русских боярышень с большими кокошниками, то в виде гусаров с высокими киверами и перекинутыми через плечо ментиками. А затем по очереди — одна за другой: спортсменка с ракеткой для лаун-тенниса, парижская мединетка с пышным тюрнюром-юбкой, индианка, обернутая в сари, сказочная фея с шалью из блесток… Когда демонстрация костюмов окончена и молодые женщины возвращаются в залу в домашних капотах и раскланиваются, в залу входим мы: С к р ы п ч е н к о и я. Сразу прекращаются музыка и веселье.