Исидор Шток - Драмы

З у б к о в с к и й. Комик! (Рассмеялся.) Пойду отпущу машину, дождусь Ярослава… (Выходит.)

Е в д о к и я. Ты почему так рано?

Л е н я. Вовремя.

Е в д о к и я. Раньше, что ли, отпустили в школе?

Л е н я. Я не был сегодня там.

Е в д о к и я. Заболел, что ли?

Л е н я. Я ушел оттуда.

Е в д о к и я. Как это — ушел?

Л е н я. Совсем и навсегда.

Е в д о к и я. Ты со мной в загадки не играй.

Л е н я. Потом… (Смотрит наверх.) Потом все расскажу.

Е в д о к и я. Вот почему директор твой все по телефону добивается…

Л е н я. Говорил с папой?

Е в д о к и я. Нет, я не позвала. После позвонит. Я уж испугалась, думала, с тобой что случилось.

Л е н я. Случилось, случилось… Я ушел из школы.

Е в д о к и я. Выгнали?

Л е н я. Сам.

Е в д о к и я. Что же ты теперь делать будешь?

Л е н я. Уеду.

Е в д о к и я. Куда это?

Л е н я. На Алтай.

Е в д о к и я. Зачем?

Л е н я. Работать. Жить.

Е в д о к и я. Ой ты, боже мой!.. (С опаской смотрит наверх, туда, где кабинет Кленова.)

Возвращается З у б к о в с к и й. Раздевается в сенях.

З у б к о в с к и й. Ну, машину я отпустил.

Л е н я (берет лыжи. Зубковскому) . До скорого свидания. (Евдокии Семеновне.) Молчи. (Уходит.)

Евдокия Семеновна, огорченная, опускается в кресло.

З у б к о в с к и й (смотрит вслед Лене) . Орел! Хорошего же вы вырастили паренька, Евдокия Семеновна.

Е в д о к и я. Сам вырос.

З у б к о в с к и й. Счастливец Ярослав Николаевич! Как я завидую родителям, у которых взрослые сыновья! Как я мечтал иметь сына! Вот такого…

Е в д о к и я. А у вас разве нету детей?

З у б к о в с к и й. Есть. Дочка. Двадцать четвертый год. Институт кончает.

Е в д о к и я. На Урале?

З у б к о в с к и й. В Москве.

Е в д о к и я. А жена ваша, Вика?

З у б к о в с к и й. Умерла. Четыре года назад.

Е в д о к и я Так один и живете?

З у б к о в с к и й. Так и живу.

Е в д о к и я. А Ярослав Николаевич ведь и не знал об этом. То-то он такой расстроенный вернулся с Урала.

З у б к о в с к и й. Расстроенный?

Е в д о к и я. Очень! Долго у ее портрета стоял, смотрел… Хотела я спросить, да не решилась. Теперь понимаю…

З у б к о в с к и й. Да, и у нас дома есть портрет Ярослава. Как расстались, я всегда следил за ним. Статьи его из газет вырезывал и в альбом вклеивал. Начинается с коротенькой статейки об этом самом машинисте Пароконном, а кончается поездкой Ярослава в Америку, в Италию, в Венгрию… Есть у меня его очерки о Турксибе, о Сталинградском тракторном, о Зое Космодемьянской, о взятии рейхстага… Возьмешь эти альбомы — и сразу историю нашей страны видно…

Е в д о к и я. А вы что же, так двадцать пять лет и не встречались?

З у б к о в с к и й. Раза два виделись. На совещании в Кремле и в войну… Сидели двое суток у Пашки Пароконного на Волге, всю нашу жизнь перебрали по косточкам… (Смотрит на портрет на камине.) Это жена его?

Е в д о к и я. Царствие ей небесное! Маруся… Какой она была человек!.. Вместе с доктором Лапшиным, Петром Мироновичем, на теплоходе «Аджария» в плавучем госпитале работала. Потопили немцы пароход… Петр Миронович спасся, она погибла. Геройская была женщина-врач…

З у б к о в с к и й. Так вот вдовцами и остались… Дети растут, мы стареем. Все идет своим чередом, Евдокия Семеновна. Кажется, ведь недолгий срок — двадцать пять лет, чепуха! Мгновение для истории! А сколько всего прошло!

Е в д о к и я. Чаю хотите, Григорий Васильевич?

З у б к о в с к и й. Нет, дорогая, не хочу. (Смотрит наверх.) О чем он пишет сейчас, не знаете, случайно?

Е в д о к и я. Он мне не рассказывает.

З у б к о в с к и й (рассматривает игрушки на камине) . Разве у вас тут ребятишки есть?

Е в д о к и я. У нас тут гостит женщина одна, Шура.

Голос Шуры за дверью: «Аюшки?»

Приехала! (Зубковскому.) Отпуск свой в Москве проводит. Накупила своим ребятишкам всякой всячины. Редкая такая женщина! Хотела в гостинице жить, да Ярослав Николаевич оставил ее здесь. А я привыкла, что у нас вроде заезжего двора: то ученые живут, то скотоводы, то машинисты, то офицеры, то спортсмены… Ярослав Николаевич без людей не может.

Входит Ш у р а. Это тридцатисемилетняя, среднего роста женщина, очень скромная, застенчивая. На ней темно-синее пальто с бобриковым воротником, на голове пуховый платок. В руках свертки, красный мяч в сетке и детский школьный портфельчик.

Ш у р а. Как я замерзла, Евдокия Семеновна! Ух-ух-ух! (Дует на руки.)

Е в д о к и я. Шура! Почему тебя так долго не было? Я уж думала, заблудилась в Москве… Познакомься, пожалуйста, это…

Ш у р а (пятится от Зубковского) . Здравствуйте…

З у б к о в с к и й. Друг хозяина дома.

Ш у р а. Шура.

Е в д о к и я. Про тебя Ярослав Николаевич уже спрашивал. Нужна ты ему очень.

Ш у р а. Сейчас, погреюсь только… (Выходит за дверь, снимает там пальто, возвращается.) Смотри, Евдокия Семеновна, какой я Иришке мяч купила. А Наташе —портфель. А Николаю — тетрадок. И альбом для марок.

З у б к о в с к и й. Большая семья у вас?

Ш у р а. Нет, небольшая. Трое ребят и муж.

З у б к о в с к и й (участливо) . А сами не работаете?

Ш у р а. Нет, я работаю.

З у б к о в с к и й. А как же дети?

Ш у р а. Старшая в ремесленном, сынишка в шестом классе. А младшая — в яслях.

З у б к о в с к и й. А квартира большая?

Ш у р а. Одна комната.

Е в д о к и я. Все дела сделала, Шура?

Ш у р а. Все! (Вынимает из кармана блокнот.) Вчера в Большом театре была на торжественном вечере. Очень хорошо Краснознаменный ансамбль песни играл… А сегодня в Мосторг заходила, потом в «Стереокино»… Первый раз в жизни. Страшно как! Батюшки! (Смотрит в блокнот.) Я ведь в Дом боярина не поспела сегодня… Всюду была: и в Политехническом, и в Парке культуры и отдыха имени Максима Горького, и на метро, и в Мавзолее, и в Доме летчиков…

З у б к о в с к и й. Когда ж вы все успели?!

Ш у р а. А я с шести утра начинаю! Послезавтра уж домой… (Кладет свертки на камин, одергивает платье, озабоченно.) Не знаю, успею ли завтра в Дом боярина… (Поднимается наверх, в кабинет Кленова.) Можно, Ярослав Николаевич?

Голос Кленова: «Шура? Заходи скорее». Шура заходит в кабинет.

З у б к о в с к и й. Вот в чем дело! Он о ней, значит, статью пишет. Мать семьи, труженица… Хорошая тема, благодарная…

Е в д о к и я. Да, она очень благодарная. Такая, знаете, деликатная. Сегодня в пять утра встала, полы во всем доме вымыла. Никто ее не просил. И уехала. Даже чаю не попила.

Дверь в сени распахивается, и входит запорошенный снегом Л е н я. В руках у него куски сломанных лыж.

Л е н я. Налетел на дерево… (Бросает сломанные лыжи в камин.)

Е в д о к и я (заволновалась) . Зачем же ты?!

Л е н я. Не знаю. Поехал под мост и со всего размаху в дерево…