Эгон Раннет - Пьесы

М а р и - Э л ь т с. Оставь, Роланд! Нет здесь ничего моего…

К р и й с к. И не надо! (Ходит по комнате.) То есть, как — ничего? А коробка конфет? Я подарил ее тебе… а ты даже и не раскрыла. Почему?.. Ведь они могут испортиться! (Снимает шелковую ленточку.) О, с ликером!.. (Берет конфету, откусывает.) Вкусно… (С шоколадной конфетой в руках подходит к Мари-Эльтс.) Ну, открой ротик… (Обнимает Мари-Эльтс.) Ну, прошу, откуси… как следует!

М а р и - Э л ь т с. Я не… хочу… (Берет конфету, ест.)

З а н а в е с.

Август 1955 года. Квартира Роланда Крийска. Уютно обставленная комната; телевизор. Ниша, где стоит кровать.

Р о л а н д К р и й с к, в пижаме, заметно располневший, полуразвалившись, сидит в кресле и читает газету. М а р и - Э л ь т с стоит у окна.

К р и й с к. Нашли кого выдвигать… Подхалима! В «Победе» сорок гектаров кукурузы. В «Победе» заготовили торф на подстилку. «Победа» строит новый свинарник. О себестоимости заговорили!

М а р и - Э л ь т с. Удивительно, до чего ты ненавидишь этот колхоз…

К р и й с к. Колхоз что! Но ведь там хозяином — Кустас Локк! Скоро и к телевизору нельзя будет подойти, и там его физиономия замелькает… Нет у нас последовательности! Глупо! Человека снимут, а пройдет немного времени — смотришь, снова дают пролезть наверх. Противно даже читать… Наша районная газета не объективна! Я давно это говорю.

М а р и - Э л ь т с. Ты сам не объективен. Если б газета его ругала, ты бы сразу назвал ее объективной?

К р и й с к. Ты думаешь? Очень приятно слышать… Никак, сегодня же побежишь к нему обратно?

М а р и - Э л ь т с. Чего ты злишься? Кустас Локк работает, старается, неудивительно, если его колхоз хвалят… Почему тебя никогда не хвалят?

К р и й с к (комкает газету и швыряет в угол) . Я не подхалим! Мне этого не надо! И хватит об этом! Скажи лучше, как ты смела звонить Локку? Я запретил тебе разговаривать с ним!

М а р и - Э л ь т с (подчеркнуто холодно) . У тебя нет такого права. С кем хочу, с тем и говорю.

К р и й с к. Нет, вы слышите? (Наливает себе коньяку.) Я говорю: не сметь даже здороваться с Кустасом Локком! Итак, ты звонила ему… (Пьет.) Удивительно приятная новость… Что же он сказал? Справлялся о моем здоровье?

М а р и - Э л ь т с. Как тебе не стыдно?

К р и й с к. Прошу прощения. Что же он говорил?

М а р и - Э л ь т с. Ничего особенного. Да и было это две недели назад.

К р и й с к. Однако я узнал только сегодня!

М а р и - Э л ь т с. Ну и что ж? Я не скрывала. И в конце концов, от кого ты узнал? От меня же.

К р и й с к. Почему ты не сказала мне сразу?

М а р и - Э л ь т с. Ты тогда три дня пьянствовал с таллинскими дружками! Видишь, какой у нас календарь… тогда, когда ты три дня пил, тогда, когда ты два дня пил…

К р и й с к. Ну-ну! А в другое время? Разве я мало работаю? Без передышки. К тому же коньяк и вина существуют не для того, чтобы их выливали! Назови мне хоть одного трезвенника и скажи, что выдающегося он сделал.

М а р и - Э л ь т с. Тошно мне.

К р и й с к. Выпей рюмочку коньяку.

М а р и - Э л ь т с. Разве это жизнь? Пьянство, безделье…

К р и й с к (зевает) . Ну и жарища… хоть и впрямь кукурузу разводи. Ты спросила, когда он думает дать тебе развод? Пора уж.

М а р и - Э л ь т с. Оставь этот тон. Опротивела мне эта жизнь.

К р и й с к. Какой тон? Графиня… Чем плохая жизнь у тебя?.. Ходишь в шелках, в бархате… Почти всю зарплату отдаю тебе, а это немалые деньги! Ни в чем у тебя нет недостатка…

М а р и - Э л ь т с. Я ничего от тебя не требую.

К р и й с к. Может, тоскуешь по избе с закопченными стенами и потолком? Может, о мрачном калеке мечтаешь?

М а р и - Э л ь т с. Замолчи! Ты в самом деле подлый…

Пауза.

К р и й с к (тихо) . Разреши налить тебе рюмочку? Нет? Ну, как знаешь… (Пьет.)

Звонит телефон.

(Берет телефонную трубку.) Крийск слушает… Да… Ждут? Ну и что? Жизнь состоит из ожидания… Напрасно, напрасно ждут. Я занят, готовлю проект решения… Да-да, очень важно!.. Нет, должен ехать в Таллин на совещание… Пусть приедут в другой раз… Что? Комиссионный товар?.. Сколько?.. Гм!.. Сейчас заскочу. Хорошо. (Кладет трубку, смотрит на часы.) Тьфу ты, черт, как поздно! (Тоном приказа.) Мари-Эльтс, быстро одевайся, поедем.

М а р и - Э л ь т с. Я не поеду.

К р и й с к. Через полчаса мы выезжаем. (Насвистывая, уходит.)

Мари-Эльтс расхаживает по комнате, убирает, настроение подавленное. К р и й с к возвращается в верхней сорочке и брюках, повязывает галстук.

Опаздывать на совещание нельзя. Я исчезну на несколько минут, потом заеду за тобой и покатим! Так?

Мари-Эльтс молчит.

Почему ты молчишь?

М а р и - Э л ь т с. Что же мне говорить?..

К р и й с к. Все равно что! Хоть выругайся… Или скажи, как любящая жена, что-нибудь хорошее, нежное…

М а р и - Э л ь т с. Я тебе не жена.

К р и й с к. Оригинально! (С усмешкой.) Мне ты не жена, Кустасу Локку тоже больше не жена, — кто нее ты?

М а р и - Э л ь т с. Потаскуха!

К р и й с к. Что?

М а р и - Э л ь т с. Потаскуха, жалкая дрянь…

К р и й с к. Что это значит? Ты ведь живешь со мной!

М а р и - Э л ь т с. Вот потому я и дрянь.

К р и й с к. Мари-Эльтс! Я не разрешаю тебе говорить так. Человек, который живет со мной… Чем ты, проклятая женщина, приворожила меня? Кто ты? Бабочка, которая летит на огонек поярче? А… не все ли равно! Я хочу, чтобы и перед законом у нас все было в порядке. Кустас Локк должен дать развод.

М а р и - Э л ь т с. Наших отношений уже не исправишь.

К р и й с к. Перестань капризничать.

М а р и - Э л ь т с. Я не хочу второй раз страдать из-за тебя.

К р и й с к. Решила быть осторожной? Ничего, поженимся и…

М а р и - Э л ь т с. Я никогда не буду твоей женой.

К р и й с к. Третий на примете?

М а р и - Э л ь т с. Знаешь, Роланд, только Марике удерживает меня здесь.

К р и й с к. «Марике», «Марике»…

М а р и - Э л ь т с. Почему ты не любишь Марике?.. Глупец! Не похожа, видите ли, на него…

К р и й с к. Вот именно! Это оскорбительно. Все считают ее ребенком Кустаса Локка! А будь она похожа на меня… (Смотрит в зеркало.) Какое выразительное лицо!

М а р и - Э л ь т с. Распухшее от пьянства. Кто ты? Бюрократ? Да! Торгаш? Да! Тебе бы только продать да купить… Ты скоро станешь совсем бесчувственным. Чудовищем!

К р и й с к. Бесчувственные люди сильные. А чудовища? Они, вероятно, в какой-то степени интересны! Но извини, почему, собственно, ты меня оскорбляешь? Я не вор, не обманщик! Мне, к сожалению, некогда спорить. Одевайся скорее! (Берет пиджак, выходит.)

Слышится шум мотора. Мари-Эльтс нервно ходит по комнате, достает с полки старую книгу, едва слышно говорит что-то про ремонт тракторов и с горькой улыбкой бросает книгу на стол. Хватается руками за голову, берет порошок, но, бросив его, наливает рюмку коньяку, пьет, успокаивается. В открытых дверях появляется К у с т а с Л о к к. Он заметно постарел, опирается на палку. Мари-Эльтс наливает новую рюмку.