Эгон Раннет - Пьесы

Г о л о с М и р ь я м. Многое изменилось до неузнаваемости…

Г о л о с Р о б и. У счастья было лицо Мирьям!

Г о л о с М и р ь я м. Лицо счастья тоже изменилось…

Г о л о с Р о б и. Хотя бы один еще раз увидеть, как танцует Мирьям.

Г о л о с М и р ь я м. Я не могу… не могу, не могу, не могу. Нужна музыка, которая заставила бы меня танцевать… твоя музыка… В ней должно быть много огня… потому что мне холодно-холодно, холодно… холодно… холодно…

Г о л о с Р о б и. Разве Мирьям не слышит моей музыки?..

Снова звучит несколько тактов той же самой странной музыки. Словно тяжелые холодные капли падают с высоты на что-то очень нежное и, разбиваясь, издают хрупкий звон. Звуки возникают внезапно и затем растворяются наверху…

Г о л о с М и р ь я м. Нет, не эта. Нужна радость… радость, радость, радость… радость…

И снова повторяется та же музыкальная фраза. М и р ь я м печально качает головой и исчезает в темноте.

Большой бетонированный подвал со сводчатым потолком. На переднем плане слева — проход, ведущий в соседнее помещение. В центре его — стереотруба, выведенная наружу через вентиляционное отверстие в потолке. Рядом, на низкой широкой бочке, — большая дверь с ручкой, своего рода стол, на котором стоят котелки с дымящейся кашей, жестяные кружки и ковшики.

Когда открывается занавес, подвал пуст. В углу на ящике хрипло надрывается радиоприемник, извергая поток немецкой пропаганды. Мы различаем такие слова, как „Wunderwaffe“, „Sieg heil!“, „Lebensraum“, „Adolf Hitler“ [26] «Чудо-оружие», «Да здравствует победа!», «Жизненное пространство», «Адольф Гитлер» (нем.) . . Снаружи доносятся короткие пулеметные очереди и редкие разрывы мин.

Слева, крадясь по проходу, появляются К а д а к а с и Р о б и с автоматами наготове, за ними — К и к е р п у, А л е к с и у с и Р о о п.

Р о б и (выключает радио) . Удрали через этот выход! (Подходит к дверному проему, осторожно выглядывает.) И след простыл…

А л е к с и у с. Далеко не уйдут. Не так уж велик этот полуостров Сырве.

Слышна пулеметная очередь. Над головой Роби сыплется сорванная пулями штукатурка. Все отходят подальше от двери. Пулемет умолкает.

К а д а к а с. Бдительны, черти! (Идет к стереотрубе, смотрит.) Ребята, вполне исправная труба! Она и нам пригодится. Ты, Алексиус, понаблюдай за ними.

Алексиус смотрит в трубу.

Хороши подвалы…

К и к е р п у. Рыбак-богатей хранил в них рыбу!

К а д а к а с. Нагонял цену на угря и лосося…

Р о о п (подходит к столу) . Вас ист дас?! Что тут? Каша?.. Не волнует… (Тянет носом, пробует, что в кружках.) Вино… Честное слово, вино!

К и к е р п у. Может, отравлено?

Р о о п. Ясное дело, отравлено… (Пьет с удовольствием.) А мне отравленное особенно по вкусу.

К а д а к а с. Лааст, останешься здесь за хозяина. Держи связь. Алексиус отправится со мной. Пойду взгляну, как там люди расставили пулеметы.

Появляется Э л ь т с. За ней — Т у в и к е и Р у у т, они несут аппаратуру радиосвязи.

Э л ь т с. Ставьте сюда. Аккумуляторы — сюда… вот так… Спасибо! (Садится, надевает наушники и начинает передачу.) «Ястреб»… «Ястреб»… «Ястреб»!.. Я «Ласточка». Прием. (Пауза.) «Ястреб», слышимость хорошая. (Слушает.) Роби, начальник штаба вызывает!

Р о б и. Руут, становись к трубе. (В радиотелефон.) Да, Лааст слушает… Нет, с соседом связи пока еще нет, он между морем и нами… Слушаюсь. Одну минуту, товарищ подполковник.

Снаружи раздается короткая очередь и крик. Тувике и Кикерпу бегут налево и сразу же возвращаются, ведя за собой Н у р к а, раненного в ногу. У Нурка на шее катушка, с которой сбегает провод.

Н у р к. Спасибо, ребята… Вот видите, у самой двери сразил парня смертельный выстрел… Не могу смотреть… не могу видеть своей крови. Оторвало ногу, да?! Все одеревенело сверху донизу…

Т у в и к е. Перестань чепуху пороть, все у тебя на месте! Сверху донизу! И нога на месте. Только малость поцарапана…

К и к е р п у (зубами разрывает индивидуальный пакет первой помощи) . Сейчас наложим ему белую повязочку.

Т у в и к е (гладит Нурка по голове) . Юмбо, не скули… главное, не скули…

Р о о п (наладил телефонную связь) . Я «Ласточка»… Да! Сосед на проводе… Роби, «Сокол» на проводе!

Р о б и (в радиотелефон) . Товарищ подполковник, связь с «Соколом» налажена… Так точно. Через десять минут передам сведения.

Т у в и к е. Роби, разреши мы с Кикерпу отведем Юмбо?..

Р о б и. Хорошо. Только сразу же возвращайтесь!

Т у в и к е и К и к е р п у сажают Н у р к а на винтовку и уносят его.

Р у у т. Значит, тебя, Аап, в Таллине семья дожидается?..

Р о о п. Да, чудеса… Просто чудеса! Девочка, с которой я гулял до мобилизации, — милая крошка, ох, до чего милая крошка — разрешилась за это время двойняшками, ей-ей, не вру. Два прехорошеньких младенца… Девчонка — ну прямо мисс вселенная, такие глазищи… вот только имя позабыл — не то Кисси, не то Тисси… А второй — парень… Зовут его Яап. Так что — Яап Рооп, сын Аапа. Сногсшибательное имя, а? Да, черт побери, жизнь все-таки прекрасная штука… Кончится война — пойду на завод слесарем. Хватит, поработал специалистом по замкам.

Р у у т. Печально. Еще, чего доброго, оставишь милицию без хлеба.

Р о о п. Когда кончится война, люди станут благородными — никто не будет пить, воровать… поносить ближнего… клеветать… Даже язык не будут показывать.

Р у у т. Воры все равно останутся. И милиция останется.

Р о о п. Пройдут годы, и в краеведческом музее будут показывать чучело вора. Поверь мне, полицейский! И рядом с чучелом вора будет стоять чучело последнего полицейского…

Р у у т. Хорошо бы!

Р о о п. Через двадцать лет… будет тысяча девятьсот шестьдесят четвертый год. Моей красавице дочери Кисси или Тисси и ее умному и мужественному брату Яапу минет двадцать два года, они будут разговаривать по-русски и по-английски. У них будет высшее образование. Девчонка… не знаю, что получится из девчонки… авось замуж выскочит, а? А Яап станет конструктором. Он будет выполнять очень важную работу. Что бы такое ему сконструировать? Как ты думаешь?..

Р у у т. Надежный замок от воров.

Р о о п. Да?.. Возможно… Скажи, Руут, почему ты стал полицейским? Я вот вырос в колонии… а ведь ты, наверное, из порядочной семьи!

Р у у т. Да… Однажды нас обокрали до нитки. Отец остался в одной спецовке. Полгода так ходил. Мне было лет четырнадцать-пятнадцать…

Сигнал зуммера.

Р о о п (берет трубку) . «Ласточка» слушает… Сейчас позову! Роби, «Сокол» вызывает!

Р о б и (берет трубку) . Лааст слушает. Да, сейчас запишу.

Снаружи доносится уханье пятиствольного миномета.

Алло, алло?.. Немец словно подслушал, что «Сокол» говорил об их гаубицах… Дьявол, неужели снова порвал линию?!.