Владимир Полуботко - Речка за моим окном

Курочкин.Очнись, Базальтов! Я вот уже минут пять слушаю тебя и не узнаю: ты ли это? Уж не заболел ли ты часом, приятель?

Базальтов (увлечённо, не слыша) . Бога нужно подправить, указать ему на его ошибки! Поставить на место! Чтобы он там лучше исполнял свои прямые обязанности!.. Ну а что до мук совести, то разве ж бы Юлий, скажем, Цезарь стал бы в нерешительности перед такими пустячками, как уничтожение никому не нужного старичка? У Цезаря − грандиозные планы, величественные идеи, заоблачные замыслы!.. И на их пути, допустим бы, лежал бы жалкий полуживой старикашка, которого нужно было бы добить пинком ноги, чтобы затем маршировать всё дальше и дальше − к Великим Победам, к Колоссальным, Циклопическим Свершениям!.. Нет! Птица такого полёта, как Юлий Цезарь, − склюнула бы этого купчишку Мельникова! Как букашку! Как пылинку! И даже бы и не заметила, потому что такая птица питается не падалью, а мясом − живым, ещё трепещущим под могучими ударами её стального и всепобеждающего клюва!

Курочкин.Базальтов! Базальтов! Да очнись же! Ведь ты не в себе!

Базальтов. А?.. Что?.. Где я?.. Что со мною?.. А-а… Так это ты здесь, Курочкин? (Облегчённо вздыхает.)

Курочкин.Да, это я, но ты представь: если бы на моём месте очутился кто-нибудь из наших подлецов полицейских? Да тебя бы тогда за такие слова!..

Базальтов. Да какие слова? Всё это − мечты. Мечты, мечты! Где ваша слава!.. Слава или сладость? Не помнишь, как там дальше?

Курочкин. Не помню.

Базальтов. Шумим, братец, шумим… А толку-то и нету…

Курочкин.Да ты пойми: шум шуму − рознь. За такой «шум» наши вездесущие ищейки упекли бы ужо тебя!..

Базальтов. Знаю, знаю… Эти душители свободы рыщут нынче повсюду в поисках поживы! Мне ли, о друг мой, не знать этого, ведь я сегодня уже сталкивался с ними.

Курочкин.«Мечты», − говоришь? «Шумим», − говоришь? Но ведь от всякой безумной фантазии до правды − один шаг! И где гарантия, что этот роковой шаг не будет сделан тобою?

Базальтов. А нигде! Захочу сделать шаг − а хоть бы и безумный! − и сделаю, а захочу − и НЕ сделаю! На всё моя воля.

Курочкин.А ты не задумывался над тем, что, если бы твой дьявольский план убийства даже бы и состоялся, то ты бы не смог уйти от возмездия?

Базальтов. Да отчего ж бы и не уйти? Если всё с умом сделать, да и концы − в воду!

Курочкин.Но ведь следствие сразу бы заподозрило тебя!

Базальтов. Да почему меня? Мало ли всяких других людей? И я уже продумал, как отвести подозрения… как навести на ложный след…

Курочкин.Но ведь есть же и Божий Суд!

Базальтов небрежно отмахивается от этого довода, а тут как раз входит Тришка − с топором в руке и весь почему-то измазанный в чём-то красном.

Базальтов. Да вот хотя бы и на моего Тришку могут подумать! Ха-ха! Принёс? (Берёт топор.) А чем это ты так вымазался?

Тришка.Так что, позвольте доложить: там лежали ваши старые краски в одной куче с вашими старыми картинами, и я в темноте наткнулся на них.

Базальтов пробует пальцем лезвие топора, а затем несколько раз взмахивает своим оружием, словно бы репетируя настоящий удар по голове настоящего купца Мельникова.

Базальтов (Курочкину) . Ты только глянь на эту пьяную перепачканную хамскую холопскую холуйскую харю! (Показывает на Тришку.) Ну чем не разбойник? Конечно, на него и подумают.

Курочкин.Но ведь из-за тебя пострадает невинный человек! Ведь его же могут и на каторге сгноить и даже повесить!

Базальтов. Эх, Курочкин, Курочкин! Хоть ты и капитан первого ранга, а до чего же ты всё-таки простодушен. Ведь ты даже и не представляешь, на какой свалке я подобрал этого Тришку. Ведь это бывший монах, ставший затем вышибалою в питейном заведении. И ещё: ведь это − бывший…

Тришка.Не выдавайте! (Бухается на колени.) Не губите, Евгень Иваныч!

Базальтов. Да будет тебе ведомо, Курочкин, что этому злодею самое место − в петле болтаться да пинать ногами ветер. Или на каторге в крайнем случае. Я же его держу при себе просто так, из милости, по причине моего великодушия. (Тришке.) Полноте!

Тришка пытается поцеловать ему руку.

Полноте!.. Да ведь я ж тебя не бью всё-таки… Какие мы чувствительные стали! Какие нежные!.. Ты бы лучше пошёл бы да умылся, бездельник! Да в комнате прибрал бы! Скотина пьяная! Дубина стоеросовая! (Курочкину.) Был бы это простой русский мужик − от сохи да от борозды, сеятель наш и хранитель, да разве бы я посмел о нём такое даже в мыслях держать? (Тришке.) Живи, чёрт с тобою, собака! И вечно помни мою доброту!

Тришка целует, целует руки своему хозяину, шепча: «Отец ты наш родной, кормилец-поилец, заступник ты наш…» Затем, кланяясь и пятясь, удаляется. Базальтов же с досадою втыкает топор в стол − со страшнейшим грохотом.

Так и быть! Раздумал я убивать купца Мельникова! Ну а ты с чем припожаловал, Курочкин? Предупреждаю сразу: денег на выпивку у меня нету. Я уже давно и основательно сижу на мели.

Курочкин.Базальтов! Да я к тебе не за этим!

Базальтов (утомлённо) . Ах, ну за чем ещё?

Курочкин.Послушай, Базальтов! Ведь так жить, как ты живёшь, − нельзя!

Базальтов громко зевает, шлёпая при этом ладонью по рту.

И я пришёл предложить тебе заняться делом. Настоящим делом!

Базальтов садится на постель, встряхивает головою, скидывает обувь, болтает босыми ногами, скептически поглядывая на приятеля.

Базальтов. Вся Россия с ума спятила. Не проходит и дня, чтобы ко мне не заявился какой-нибудь фантазёр, вроде тебя, и не призывал меня заняться необыкновенно важным делом. Если память мне не изменяет, ты за сегодня уже второй такой баламут. Или третий? Чёрт вас тут всех сосчитает… Сколько вас тут было… Ходят тут всякие, ходят…

Курочкин.Да ты послушай! Ведь ты даже не представляешь, с чем я к тебе пришёл!

Базальтов. Ну-ну… Валяй дальше…

Курочкин.У нас, в Таганроге, сейчас собирают экспедицию на Южный полюс. Ты хоть понимаешь ли, на что мы замахнулись?

Базальтов (проваливаясь в сон) . На что?

Курочкин.Первый сын человечества, который ступит на эту таинственную точку Земного шара, будет РУССКИЙ!

Базальтов откровенно прикладывается к подушке, впрочем, не снимая халата.

Базальтов. Ну и я-то причём?

Курочкин.Да ведь и ты тоже − русский! И я мог бы порекомендовать тебя в состав нашей экспедиции.

Базальтов. Ну а я-то причём здесь? Уволь! Ради всего святого − уволь! Тут живёшь и радуешься, что не загремел в Сибирь, и вот тебе на! Тебе, вместо Сибири, предлагают совсем чёрт-те что − Южный полюс!