Павел Павловский - Тайна Пушкина

Б е т х о в е н. И каждое утро ждал распоряжений! Не могу я писать музыку по прихоти любого вельможи. Я не поденщик!

Ш у п а н ц и г. Наш знаменитый маэстро признает лишь его светлость Карла Лихновского. (Кивает на бюст.) Молится на него.

Б е т х о в е н. Князь был другом Моцарта, и мне он истинный друг. Без него я не пробился бы здесь, в этой Вене. Завистников много.

Ц м е с к а л ь. А где их нет? Если человек талантлив, ему всегда завидуют.

Б е т х о в е н. И ставят палки в колеса… Князь Карл Лихновский понимает прекрасное и возвышенное! В его сословии такое не часто встречается.

Ц м е с к а л ь. Да, он покровительствует всем артистам. И мне он помог устроиться в придворную канцелярию.

Ш у п а н ц и г. Лучшую свою сонату ты посвятил князю…

Б е т х о в е н. Я благодарен ему за все.

Ш у п а н ц и г. Мне бы посвятил.

Б е т х о в е н. Тебе?

Ш у п а н ц и г. А почему бы и нет? Первой скрипке знаменитого в Вене квартета и самому близкому приятелю великого маэстро Людвига ван Бетховена, чьи насмешки он всегда терпит безропотно.

Б е т х о в е н. А в посвящении написать: «Графу Игнацу Шупанцигу, знаменитому скрипачу и обжоре». Так? (Смеется.)

Ш у п а н ц и г. Таким образом и мое скромное имя будет увековечено. А слава!..

Б е т х о в е н (смеется) . Все же ты глупая башка, просто осел…

Ш у п а н ц и г. Если я осел, то стоит мне встряхнуться, как из моей шкуры посыплются золотые дукаты. (Трясется.) Нет дукатов. (Вынимает кошелек.) Одна паутина.

Б е т х о в е н. Ну, этой беде мы поможем, хотя наша казна опустошена. Держи. (Передает ноты.) Галопом к моему издателю, получишь дукаты. Да не забудь захватить дюжину вина.

Ш у п а н ц и г. Первым делом.

Б е т х о в е н. Только королевского, какое бывало в погребе у моего покойного батюшки. Славный рейнвейн!

Бьют часы.

Ц м е с к а л ь. Ты не забыл, Людвиг: вечером мы играем у князя Лобковица и должны быть вовремя.

Б е т х о в е н. Подождут, если им нужна наша музыка.

Ц м е с к а л ь. Мы не успеем проиграть это трио.

Б е т х о в е н. Будем играть с листа, не впервой. (Шупанцигу.) Чего же ты стоишь? Поворачивайся быстрее. Фальстаф — жирное брюхо!

Ш у п а н ц и г. Я всегда говорил: наш великий маэстро великодушен и его кошелек всегда открыт для друзей. Я мигом. (Убегает.)

Ц м е с к а л ь. Велено прибыть во фраках.

Б е т х о в е н. Да… а где же мой фрак?

Ц м е с к а л ь. У портного.

Б е т х о в е н. Вот видишь, у «великого маэстро» нет даже фрака.

Ц м е с к а л ь. Я пойду заберу, здесь недалеко. (Уходит.)

Б е т х о в е н (играет) . Я плохо слышу высокие ноты. И этот постоянный шум и гудение в ушах!.. А если совсем тихо, пианиссимо… Дьявол! Не слышу! (Продолжает играть.)

Л и х н о в с к и й (входит, некоторое время стоит у двери) . Божественно! Здравствуйте, наш дорогой композитор. Сегодня вы нас порадуете, не так ли? Князь Лобковиц устраивает большой прием, приглашен эрцгерцог Рудольф, возможно, будет и сам император.

Б е т х о в е н. Увеселять толпу… Зачем мне это?

Л и х н о в с к и й. Как? Неужели вас не радует успех, восторженные слезы?

Б е т х о в е н. Артистам не нужны слезы, они не плачут.

Л и х н о в с к и й. Вы наша гордость, Бетховен, ваш редкий талант…

Б е т х о в е н. А кому он здесь нужен?

Л и х н о в с к и й. Вы наша надежда, вы заменили нам Моцарта.

Б е т х о в е н. Моцарт!.. Моцарт — солнце! Мне никогда не достигнуть такой вершины! Если бы Моцарт жил…

Л и х н о в с к и й. Да, его смерть была для нас невосполнимой утратой. Видно, так было угодно небу: кого любят боги, тех они рано забирают к себе.

Б е т х о в е н. Я давно хотел спросить вас… вы были другом Моцарта… Это правда, что его отравил Сальери? Не могу поверить. Маэстро Сальери мой учитель…

Л и х н о в с к и й. С тех пор прошло уже много лет. Вольфганг заболел, болел он долго… А после его смерти прошла молва, что его отравил Сальери, угостил Моцарта конфетами с ядом. Сальери все стали называть «синьор Бонбоньери»…

Б е т х о в е н. Бонбоньери?..

Л и х н о в с к и й. Представьте, Антонио Сальери пытался покончить с собой, перерезать горло бритвой. Видно, нечистая совесть не давала ему покоя.

Б е т х о в е н. Печальная судьба! Всю жизнь Моцарт прожил в бедности, сочинял оперы для увеселения толпы…

Л и х н о в с к и й. И вам, мой Бетховен, пора, пора уж написать свою оперу.

Б е т х о в е н. А где взять подходящее либретто? Мне их много присылают, но это все так, безделки… В наше время надо воспевать сильные характеры, таких героев, как Наполеон Буонапарте. Он в подвигах велик!

Л и х н о в с к и й. Этот маленький Аттила? Да вы что? Вам разве неизвестно, что его генералы снова захватили Ломбардию? И опять оккупация… Столько жертв! Во имя чего?

Б е т х о в е н. Наполеон хочет установить в мире иной порядок. Все люди должны быть свободными!

Л и х н о в с к и й. Изменить ничего невозможно. Все, все определено свыше!

Б е т х о в е н. Нет, князь, нет! Нравственный закон внутри нас. А над нами одно лишь звездное небо!

Л и х н о в с к и й. Вы же… вы самый настоящий республиканец!

Б е т х о в е н. А я не скрываю своих убеждений. Меня глубоко оскорбляет унижение одного человека другим.

Л и х н о в с к и й. Вас можно понять… Эти идеи конечно же не прошли мимо вас. Что касается меня, в моем дружеском расположении к вам, мой дорогой Бетховен, вы можете не сомневаться. Да… Я приготовил для вас небольшой сюрприз. Только, ради бога, не отказывайтесь, я же знаю вашу щепетильность… Возьмите. (Протягивает конверт.)

Б е т х о в е н. Что здесь?

Л и х н о в с к и й. Вы можете вскрыть.

Б е т х о в е н (разрывает конверт, читает) . Нет! Этого я не могу принять.

Л и х н о в с к и й. Всего лишь моя скромная благодарность за вашу сонату. Теперь наши имена стоят рядом.

Б е т х о в е н. В этом мире все продается, все покупается.

Л и х н о в с к и й. Зачем же так… Я преисполнен к вам, дорогой Бетховен, бесконечной признательности и любви. А эта скромная пенсия даст вам возможность сочинять то, что вам хочется, не думать о заказах. Вы останетесь в Вене, и мы оба выиграем… Напишете оперу, станете богатым, и тогда вы сможете отказаться. Говорю это как ваш друг. И вы не сомневайтесь…

Б е т х о в е н. Мне нелегко согласиться.

Л и х н о в с к и й. Ваш отказ меня глубоко огорчит. Вы же не хотите этого?

Б е т х о в е н. Я дорожу вашей дружбой, князь.

Л и х н о в с к и й. Вот и прекрасно. Поговорим о чем-нибудь другом. В эту пятницу на вашу музыку я пригласил русского посла графа Разумовского. Он один из образованнейших дипломатов, очень умен, меценат, сам играет на скрипке и по достоинству оценит ваше искусство. Карету я за вами пришлю… Да… Не прощаюсь. Все же надеюсь услышать вашу божественную игру у князя Лобковица. Будьте же благоразумны. (Уходит.)