Лев Митрофанов - Суд матери

О р л е н е в. Ну, а сам он что, при этом на плацу, на ученьях, в сторонке сидит, загорает?

Ф е д о р. Так он же железный!

О р л е н е в. Молодцом, старший сержант. У крылатой гвардии закон: требуй от других только то, что можешь потребовать и от себя! Служба в воздушно-десантных войсках — это жизнь, из которой выброшены… скучные куски. Научитесь жить с огоньком, ребята!

Из палатки появилась Е л е н а.

А какие у медицины новости?

Е л е н а. Никаких, товарищ полковник.

О р л е н е в. Если у медицины нет новостей — это уже хорошие новости.

Е л е н а. Всех офицеров после прыжков согласно инструкции прошу в мой шатер на медосмотр.

Т р о п и н и н. Я пока здесь останусь, догоню.

Орленев и Алейников направляются в медпункт.

Т р о п и н и н (ребятам) . Давайте присядем.

Все уселись на траву.

Вот смотрят на тебя несколько пар глаз, и все ждут от тебя какого-то откровения. А в армии все просто, как вдох и выдох, ну, как сама жизнь.

Молчание.

Вот здесь на этом самом месте в Великую Отечественную войну горстка бойцов обороняла гарнизон. Бойцы сражались до последнего патрона… Озверевшие фашисты не пощадили никого: раненых, жен командиров, грудных детей заживо бросили в колодец. Вон там, у дороги, где воздвигнута мемориальная доска.

Напряженное молчание.

Участником этой обороны был ныне гвардии полковник, Герой Советского Союза, командир нашего полка Орленев. Вот где вам выпала честь нести свою службу.

Пауза.

Приуныли? А русский солдат стоек и боек, смел и остер, на выдумку нов, всегда к бою готов!

Ребята заулыбались.

Среди вас все комсомольцы?

Ф е д о р. Я беспартийный.

Т р о п и н и н. Что так, комсорг Ахмедов?

Ахмедов вскочил.

Сидите, сидите, Ахмедов.

А х м е д о в. Недостоин, товарищ подполковник. Ребята против!

Т р о п и н и н. Прометеев, в армию призваны с десятилетки?

Ф е д о р. Так точно!

Т р о п и н и н. Ну, а в будущем кем стать хотите?

Ф е д о р. Ломоносовым. А я серьезно. Между прочим, я и в научных журналах печатался. (Достал из кармана заметку.) Вот, выдержка из статьи: «Механизатор Васильковского леспромхоза Распопов усовершенствовал посадочную машину. В этом ему помогали и другие…» А другие — это я.

Смех.

Т р о п и н и н. А служишь плохо. Товарищ старший сержант, каждый из ваших подчиненных — это не сосуд, который надо наполнить, а факел, который надо з а ж е ч ь. Тогда все преодолимо. А как добиться этого? Только одним путем: при всей железной дисциплине в каждом солдате сохранить л и ч н о с т ь. Потому наша Советская Армия и непобедима.

Появилась М а р и н а.

М а р и н а. Товарищ подполковник, вас просят в санчасть.

Т р о п и н и н (улыбнулся) . Есть в санчасть! Дисциплина, подчиняюсь. (Уходит.)

Ф е д о р. Слышали: личность!

Д о б р ы д е н ь. Рядовой Прометеев! Два наряда вне очереди получили? В карьер шагом марш!

Ф е д о р (без энтузиазма) . Есть, два наряда вне очереди. (Промаршировал мимо Марины.)

М а р и н а. За что его?

Д о б р ы д е н ь. Нерадив. И в коллективе не принят.

М а р и н а. Всеми?

Молчание.

А человек должен знать, что он кому-то нужен. Нужен! Эх вы, коллектив… (Исчезла в медпункте.)

Пауза.

Д о б р ы д е н ь. Отделение, стройся! Шагом марш! Запевай!

Отделение с песней уходит. Появилась Я б л о к о в а. Из палатки выходит А л е й н и к о в.

Я б л о к о в а. Здравствуй, Платон Павлович.

А л е й н и к о в. Фаня…

Я б л о к о в а. Дай, думаю, грибков в лесу пособираю. (Смотрится в зеркальце.) Чего это ты вчера Зинку из столовки обхаживал? Мимо прошла, ног под собою не чует. Только ведь прическа у нее искусственная: парик в городе у знакомого парикмахера достала.

А л е й н и к о в. Полно тебе, Фанечка, тут и без тебя голова кругом.

Я б л о к о в а. Неприятности, что ли, какие?

А л е й н и к о в. Есть тут один Прометеев, в печенки въелся!

Я б л о к о в а. Дерганый ты стал. От нерегулярного питания все. По столовкам язву только наживать, обед мужчине нужен домашний.

А л е й н и к о в. Невезучий я, чертом, что ли, меченный?

Я б л о к о в а. Что так?

А л е й н и к о в. Половину жизни прожил. А добился чего? Прапорщик… Все дружки мои: кто капитан, а кто майор. Сам во всем виноват. От военного училища отказался — на гражданку потянуло. Десять лет и мыкался, то матросом в Атлантике, то в Сибири с геологами. Однажды лишь задумался, и точно кто по голове трахнул: без армии-то мне не жить! Военная во мне заложена косточка… Да, теперь не только прапорщиком — старшиной служить бы пошел. И болею за свое дело, и каждый промах, каждый нерадивый солдат — мне словно ножом по сердцу. Строг с ними? Да. Иногда даже лютую. Потому как не могу допустить, чтобы кто-то из них ошибки мои повторил. Армия — она главное в человеке воспитывает: учит быть волевым, требовательным к себе, а без дисциплины пропадешь.

Я б л о к о в а. Вот ты какой у меня. Сразу и не отомкнешь…

А л е й н и к о в. Руки у тебя, притронешься — и любую беду снять можешь. Злость и та тебе к лицу…

Я б л о к о в а. Сильный, большой, а пустоцвет. Кончать было с тобой решила. (Резко оттолкнула.) Ну вот что: или женись, или катись! Милостыни мне от тебя не надо.

А л е й н и к о в. Фанечка, синичка моя, ведь только об этом и мечтаю.

Я б л о к о в а. Я тебе помечтаю, я тебя думать отучу. У, так бы и пристукнула. Женщине об этом сказать надо вслух, членораздельно!

А л е й н и к о в. Хочешь, завтра же в загс и пойдем!

Я б л о к о в а. Завтра? Нет, днем не могу.

А л е й н и к о в. Тогда вечером.

Я б л о к о в а. Вечером тоже работа. На две смены устроилась.

А л е й н и к о в. Это еще зачем?

Я б л о к о в а. Голую-босую не возьмешь, приданое себе сколачиваю.

А л е й н и к о в. Словеса-то какие выковыриваешь — приданое…

Я б л о к о в а. Ну вот что, если я сама не передумаю — в воскресенье в районный Дворец бракосочетаний и покатим.

А л е й н и к о в. Значит, согласна?

Я б л о к о в а. Одному богу известно, что вы нам, бабам, стоите!

Обнявшись, Алейников и Яблокова уходят. Какое-то время сцена пуста. В отделении слышны только солдатские песни. Неожиданно появляется Ф е д о р, у него разодрана штанина. Не решается войти в медпункт. Очевидно, его заметили, вышла М а р и н а.

М а р и н а. Что это с тобой?

Ф е д о р. Кобыла проклятая… Стал ее запрягать, нагнулся, а она как зубищами цапнет. Мне бы только йодом смазать.

М а р и н а. А ну, покажи. Где?

Ф е д о р (прикрыл рукой штанину) . А чего там глядеть-то?

М а р и н а. А если заражение, а если столбняк?! Укол сделать нужно. Стой здесь! (Исчезла в палатке.)

Ф е д о р. И обмундирование казенное в лоскуты, теперь не залатаешь… Ну, кобыла, погоди!

Вернулась М а р и н а, в руках ее шприц и тампон.