Лев Митрофанов - Балкон для Джульетты

Н о в и к о в. Значит, комплексная ревизия ничего существенного не дала?

Ж у р а в л е в а. Нет, Георгий Петрович, разве какие-то мелочи.

Н о в и к о в. Ну, а факты, изложенные в анонимке?

Ж у р а в л е в а. Подтвердились, но не все, виновные понесут наказание в административном порядке.

Н о в и к о в. Не густо, Елена Николаевна. А не упустили ли мы с вами чего-то важного?

Ж у р а в л е в а. Я тщательно искала возможную ошибку, все заново проанализировала — и ничего.

Н о в и к о в. А не увлеклись ли мы внешними фактами, изложенными в этой загадочной анонимке? Не увела ли она нас в сторону? Не упустили ли мы драгоценное время? Вот что меня тревожит.

Ж у р а в л е в а. Товарищ полковник, я настояла на этом, вину я целиком беру на себя.

Н о в и к о в. Кто первым проголосовал «за», кто «против»? Голосованием в следствии еще ничего не решалось. Значит, проделанная работа не дала результатов. Вы что-то хотите мне сказать?

Ж у р а в л е в а. Меня насторожил один лишь факт. Вчера жена архитектора Озерова подала заявление в народный суд на развод. А семья казалась всем крепкой, счастливой…

Н о в и к о в. Это уже интересно. Мотивы развода?

Ж у р а в л е в а. Не сошлись характерами.

Н о в и к о в. Очень интересно. (Встает, ходит по кабинету.) Мы решили — настал кризис расследования? Тупик? А может быть, это начало новой дороги? Нет ничего хуже, когда следствию с самого начала все ясно. Следователь подобен ученому: по крупицам собирая факты, он вскрывает нечто новое, порой даже социальное явление. Так-то, дорогая Елена Николаевна… Поговорите-ка с женой Озерова, и лучше в неофициальной обстановке, как женщина с женщиной, выясните мотивы развода. Вдруг обнаружится ниточка от клубка…

Ж у р а в л е в а. Слушаюсь, Георгий Петрович.

Н о в и к о в (улыбается) . И, пожалуйста, проявите все свои актерские способности, умение актрисы проникать в психологию женской души, в причины конфликта. Вы меня поняли, Елена Николаевна?

Ж у р а в л е в а (улыбается) . Постараюсь, Георгий Петрович.

За дверями кабинета слышен шум. Врывается Я й ц е н о с о в а, ее безуспешно пытается сдержать с е р ж а н т.

Н о в и к о в. В чем дело?

С е р ж а н т. Товарищ полковник, танк, а не женщина!

Я й ц е н о с о в а. А если перед моим носом захлопывают двери?!

Н о в и к о в. Гражданка Яйценосова, сегодня у меня неприемный день. Я принимаю по средам.

Я й ц е н о с о в а. У меня чрезвычайное сообщение! (Плюхается на стул.) Вот только отдышусь.

С е р ж а н т. Извините, товарищ полковник…

Н о в и к о в. Ступайте, сержант.

Сержант уходит.

Итак, слушаю вас.

Я й ц е н о с о в а. Я живу в старом особняке, на первом этаже. И мне все загораживает свет: деревья, автотранспорт, прохожие, я лишена солнца, представляете?! Но я женщина энергичная и добилась того, чтобы балкон, нависший надо мной, как злой рок, был снесен райжилуправлением. И вот сегодня приезжаю с дачи, и что я вижу: балкон отстроен заново! Меня чуть не хватил удар!

Н о в и к о в. Обратитесь по этому поводу в архитектурный отдел.

Я й ц е н о с о в а. Нет, в милицию! Потому что все это было проделано жуликами. Да, девчонка, которая живет надо мной, связалась с каким-то подозрительным типом, ему за пятьдесят, — представляете себе такую любовь! Зато у нее имя — Джульетта, а его фамилия совсем серенькая — Сорокин. Ромео и Джульетта!

Ж у р а в л е в а. Простите, как, вы сказали, его фамилия?

Я й ц е н о с о в а. Я же сказала, самая обычная: Сорокин.

Ж у р а в л е в а. А имя-отчество его вам известно?

Я й ц е н о с о в а. Аркадий Павлович — если вам это что-то говорит. Так вот, оказывается, он нанял шабашников из алкогольного братства, заплатил им энную сумму…

Ж у р а в л е в а. Простите, ваш адрес?

Я й ц е н о с о в а. Клюев переулок, дом семь. Я вижу, мой рассказ, эта новелла Декамерона, вас заинтересовал?

Ж у р а в л е в а. Товарищ полковник, разрешите взять вашу машину?

Н о в и к о в. Разрешаю, товарищ лейтенант, действуйте!

Журавлева покидает кабинет.

Я й ц е н о с о в а. Куда это она? Пардон, я превышаю свои полномочия… Короче, я требую срочного расследования!

Н о в и к о в. Не исключено, что мы его проведем.

Я й ц е н о с о в а. У меня еще не все. Но это уж абсолютно доверительно. Моя приятельница работает в магазине. Ну там, где продается ширпотреб. Правда, его никто не берет, а кто рискнет — возвращает обратно. А ведь у всех план! Я к вам за советом. Что, если проделать такую благородную комбинацию: объявить покупателям, что в одну из ста вещей вложен, как выигрыш, как приз, адрес, имя и фамилия холостяка, кандидата в женихи? Узнать это проще простого: достаточно обратиться в загс, где регистрируются разводы. Не на танцульках же людям знакомиться! Короче, это будет нечто вроде брачной конторы при ширпотребе. И от покупателей, желающих построить новую семью, отбоя не будет! Моя идея.

Н о в и к о в. Гениально.

Я й ц е н о с о в а (польщена) . Ну что вы…

Н о в и к о в. Только боюсь, ее по достоинству мало кто оценит.

Я й ц е н о с о в а. Вы считаете? Тогда у меня есть еще.

Н о в и к о в. Извините, у меня дела.

Я й ц е н о с о в а. Много времени это у вас не отнимет. А что, если организовать… свадьбу в космосе? С нашей-то техникой, с нашим-то опытом, а?

Н о в и к о в. Советую вам обратиться в «Литературную газету», к товарищам, ведущим шестнадцатую страницу, рубрику «Рога и копыта».

Я й ц е н о с о в а. Я вижу, вы сегодня не в настроении. Понимаю, удаляюсь, но только затем, чтобы возвратиться сюда вновь. (С достоинством удаляется.)

Н о в и к о в (нажимает на клавиш аппарата) . Товарищ сержант, как только вернется лейтенант Журавлева, сразу же доложите мне.

Г о л о с. Слушаюсь, товарищ полковник. Тут пришел человек, просится к вам на прием. У него такой вид, думаю — дело серьезное.

Н о в и к о в. Конец рабочего дня. Ладно, проси. (Выключает селектор.)

Стук в дверь. В кабинет входит Б е л к и н, он в форме таксиста, в руках у него саквояж. Останавливается на пороге.

Проходите, садитесь.

Б е л к и н. Я постою.

Н о в и к о в. В чем дело?

Б е л к и н. Я таксист, работаю в десятом автопарке, фамилия моя Белкин. Семен Григорьевич Белкин.

Н о в и к о в. Слушаю вас, Семен Григорьевич.

Б е л к и н (тяжко вздохнув) . Загляните в этот саквояж.

Н о в и к о в. А что в нем?

Б е л к и н. Верите, лучше бы головой в петлю, чем вот так, добровольно сюда к вам прийти. Добровольно! (Встает, раскрывает саквояж и высыпает на стол пачки денег.) Пятнадцать тысяч, можете не считать.

Н о в и к о в. Откуда у вас эти деньги?

Б е л к и н. Не спрашивайте лучше…

Н о в и к о в. И все-таки спрашиваю: откуда у вас эти деньги?

Б е л к и н. Водички не дадите? (Наливает сам, залпом выпивает.) Еду сегодня пустой, порожний, до смены далеко. Гляжу, женщина голосует. И села она ко мне вот с этим самым саквояжиком. Нет, вру, еще сумочка у нее была. Села и молчит. «Куда везти?» — спрашиваю. «Прямо», — отвечает. Ну, я и повез, мне-то что. Сам к ней в душу не полезу: мало ли у кого какое настроение? Вдруг она: «Тормози!» И выскочила. Поехал я дальше, глянул, а ее саквояж на сиденье лежит! Завернул обратно, а ее и след простыл. Тогда я в саквояж и заглянул. Верите, товарищ полковник, в глазах потемнело. Еще водички можно? (Жадно пьет.)