Игнат Назаров - Пьесы

Н а й т. Мой друг, но какое же это правительство? Правительство без народа — осколок. Оно стоит на грани катастрофы. А генерал Казанов… Как вам сказать… Его деловые качества несравненно выше его государственных достоинств. Он — милый человек, но…

К у р а к и. …но хлопок он вам узе весь продал? Така?

Н а й т. От вас ничего нельзя скрыть, мой друг. Но вернемся к общему положению. Оно для нас сейчас не очень благоприятно. На севере отброшен генерал Юденич, на юге России разгромлен генерал Деникин, адмирал Колчак расстрелян в Иркутске. Красная Армия быстро продвигается сюда… Но…

К у р а к и. Сто «но»?

Н а й т. Только как личному другу… могу сообщить вам, что в апреле против Советской России выступит Польша, а из Крыма, при солидной поддержке англичан и французов, на русских пойдет барон Врангель…

К у р а к и. О! Эта новость воодусевит насих солдат! Это хоросо осень! С юга — Врангель, с запада — Польса, а с востока…

Н а й т. А с востока мы уходим, мой друг…

К у р а к и. Уходите… совсем?

Н а й т (не отвечая) . Скажите, мой друг… Э-э… Вы знаете этого… э-э… Лазо?

К у р а к и. Лазо? Я его не видел, но у меня есть его фотография. Я ее насел в Забайкалье. У атамана Семенова. Смотрите!

Н а й т. О! Хороший лоб… умные глаза… У него неглупая голова и чертовски большая популярность. Это опасный противник, не правда ли, мой друг?

К у р а к и. Да, это — опасный противник. Это, к созалению, так.

Н а й т. Хотелось бы посмотреть на этого Лазо, на живого или в крайнем случае… на мертвого?

К у р а к и. Луссе — на мертвого.

Н а й т. Вы так думаете?

К у р а к и. Вы тозе так думаете, господин адмирал.

Н а й т (рассмеялся) . Вас буквально ни в чем нельзя обмануть, мой друг! Выпьем шампанского? Ваше здоровье!

К у р а к и. И васе, господин адмирал!

Звон бокалов. Звон склянок на корабле, его заглушают звуки гармоники, на которой кто-то неумело играет вальс «На сопках Маньчжурии».

П о л и в а н о в. Миша, что ты заладил все этот вальс? Давай что-нибудь повеселей, а то какие же это у нас именины?

У с к о в. Так я, товарищ Поливанов, только «На сопках» и умею.

П о л и в а н о в. Вот беда! Ну ладно, давай «На сопках», только повеселей.

Усков играет вальс в более быстром темпе.

Итак… вопрос об интервентах. Они знают о нашем выступлении в городе и заявили о своем нейтралитете. Но они не уйдут из города, будут искать нового повода к конфликту, и особенно в том случае, если мы объявим советскую власть.

Л е б е д ь. А как же иначе, товарищ Поливанов?

П о л и в а н о в. Мы выступаем под лозунгом передачи власти земству, то есть организуем коалиционное правительство, куда, конечно, войдут и наши товарищи.

Л е б е д ь. Коалиция — это значит и меньшевики, и эсеры, и анархисты?

П о л и в а н о в. Вы правильно меня поняли, товарищ Лебедь.

Г о л о с. Работать с меньшевиками и всякой другой сволочью? Нет!

Шум.

П о л и в а н о в. Спокойно, товарищи! Возмущение ваше закономерно, но создание во Владивостоке буферного государства — это идея Ленина, его категорическое требование. Советская Россия сейчас не может воевать с Японией, так же как и с Германией, и Ленин правильно требует от нас, чтобы мы любыми способами избегали столкновения с японцами…

Л е б е д ь. Ну, если Ленин…

П о л и в а н о в. Последний вопрос — о Русском острове. Там стоит офицерский корпус в две тысячи человек. На эту силу рассчитывает генерал Казанов и его правительство. Но, по нашим сведениям, и среди них, как и среди солдат-интервентов, началось брожение. Хорошо, если бы мы с ними смогли поговорить в открытую. Поставим перед ними вопрос: с кем они? С русским народом или против него? Скажем, одному из нас, без оружия, ну вроде парламентера, пойти смело к ним и потребовать от них тоже нейтралитета, а? Рискованно, конечно. Но риск этот необходим и целесообразен.

Л а з о. Поручите это мне, товарищи. Я пойду на Русский остров.

Л е б е д ь. А я провожу товарища Лазо, на катере его туда доставлю. Там у меня дружки есть.

П о л и в а н о в. Решено. К офицерам на Русский остров пойдет товарищ Лазо!..

Громче звучит вальс «На сопках Маньчжурии», исполняемый на гармошке. И вдруг шум, крик, звон разбитого стекла.

Г о л о с а. К стенке его!

— Чего с ним разговаривать?

— Он продался большевикам!

П о л к о в н и к. Господа офицеры! Прекратите наконец! Стыдно! Он же один. Послушаем. Говорите, прапорщик Лазо!

Л а з о. Да, я — бывший прапорщик Лазо, я пришел к вам на Русский остров и стою перед вами безоружный. Вы можете взять меня заложником, господа, убить можете, но выслушайте…

Г о л о с а. Дайте сказать!

— Долой!

— Шлепнуть его!

— К стенке его!

Л а з о. Вы успеете, господа! Вы неплохо можете заработать на мне. Ваш генерал Казанов дает за мою голову уже пятьдесят тысяч иен. Но я все-таки не хочу думать, что среди русского офицерства найдется хоть один, который захочет получить деньги таким путем! Я пришел к вам говорить от имени партии Ленина, от имени партии коммунистов! Я пришел спросить вас, за кого вы — русские люди, молодежь русская? За кого вы? Этот чудесный русский город — последний на вашей дороге! Вам дальше некуда отступать. Дальше — чужая земля. Чужое небо… У нас с вами разные идеи. Это верно. Мы — противники в борьбе. Но мы — русские люди. Наша родина — Россия! И каждого из нас родила русская мать!

П о л к о в н и к. Что вы от нас хотите?

Л а з о. Офицерский корпус Русского острова сохраняет нейтралитет, когда мы войдем в город…

Снова крики, шум, ругань, угрозы.

Г о л о с. Коммунисты, большевики продали русскую душу!

Л а з о. Неправда! Коммунисты русскую душу не продавали по заграничным кабакам, мы ее не меняли на заморское золото и пушки! Мы не наемными, а собственными руками защищаем нашу землю. Мы грудью нашей, всей нашей жизнью будем бороться за родину против иноземного нашествия!.. Вот за эту землю русскую, на которой я сейчас стою, мы умрем, но не отдадим ее никому!..

Тишина.

П о л к о в н и к. Господа офицеры, надо подумать. Надо, наконец, серьезно подумать, черт возьми! Этот человек говорит нам правду, горькую правду! Идите, прапорщик Лазо. Мы подумаем. Ответ — вечером.

Л а з о. Благодарю вас, полковник! Честь имею! (Уходит.)

Крик, шум, выстрел. Затем тишина.

П о л к о в н и к. Я сказал — подумаем. Или кто ослышался? Никто не пойдет за этим человеком, и никто его не тронет. И предупреждаю, стрелять я буду уже не в потолок…

Г о л о с. Но его нельзя отпускать, полковник!

П о л к о в н и к. Но стыдно задерживать безоружного парламентера! Или вы хотите, чтобы он один имел над всеми нами моральное превосходство? Он сказал нам правду. Вы знаете мой характер, а у меня на глазах слезы. Видите?! Теперь вы понимаете, что вам не следует задерживать этого человека… Тем более что мне терять больше нечего, и это вы тоже знаете…