Игнат Назаров - Пьесы

С о н ь к а (смеется) . Глядите — наша Ромашечка влюбилась!

Маша хотела что-то ответить Соньке, но потом молча легла к Любке на постель.

Л ю б к а (поглаживая Машу) . Остынь, Ромашка.

С о н ь к а. Ой, не могу! Мать и дитя. Ясли! (Смеется.)

М а ш а. Мы — ясли, а ты — злюка!

С о н ь к а. А ты любишь правду, так я тебе скажу. Иртыш, он тебя и не замечает, потому что неровно дышит к Любке.

М а ш а. Люба, это правда?

Л ю б к а. Не докладывал.

М а ш а. А тебе он нравится?

Л ю б к а (задумчиво) . Я люблю…

М а ш а (вскакивая) . Любишь?!

Л ю б к а (после паузы) . Черемуху за окном… Буйное цветение садов… Горячее солнце… широкую степь без края… Опаленный солнцем, обвеянный ветром, из этой степи придет ко мне мой любимый.

М а ш а (с дрожью в голосе) . Это Иртыш?

С о н ь к а. Конечно, он.

Л ю б к а. Не знаю. Я сюда приехала с тихого Дона, потому что здесь большое и беспокойное дело. А там, где большое дело, должны быть и большие люди.

С о н ь к а. Выходи за Иртыша. Он большой плюс красивый!

Л ю б к а (задумчиво) . Плюс, минус, плюс… Не-ет, Сонечка, подожду. Я переменчивая. Выйду за хорошего, а потом встречу еще лучше. Тогда как?

С о н ь к а. Пустяки! Развод — и снова загс!

Л ю б к а (смеется) . А вот так я тоже не умею, Сонечка.

М а ш а (в ужасе) . Что это вы говорите?! И так просто? Я прямо не знаю… Об этом разве…

Л ю б к а. Можно, Маша, можно говорить об этом и нужно. (Хватает Соньку за руку.) А ну говори сразу: в кого влюбилась и почему?!

С о н ь к а. Ой! Сумасшедшая! Я испугалась!

Л ю б к а (смеется) . Значит, влюбилась.

М а ш а. Ей Олег нравится. А что, он хороший, правда ж, Соня?

С о н ь к а. Олег тоже мне нравится, но только с идейной стороны, а так — нет.

М а ш а. Непонятно.

Л ю б к а (смеясь) . Как Соня, «так»? Ты, Сонечка, скажи прямо по совести, тебе всяк нравится, кому ты сама приглянулась, факт?

С о н ь к а (обиделась) . Что же выходит, что меня только помани?

Л ю б к а. Точно схватила мою мысль! (Хохочет.)

С о н ь к а. У-у! Закатилась! Дура с тихого Дона…

Любка продолжает хохотать. Сонька начинает громко петь, заглушая смех Любки. Свет гаснет и зажигается на мужской половине. Песню Соньки и смех Любки вытесняют звуки аккордеона, на котором играет Леня.

Л е н я (прервав игру) . Ну, давай, давай же наконец твои новые слова!

П е т я (напряженно смотрит в потолок) . Сейчас, Леня, сейчас. Во, нашел! «Домна, домна молодая… комсомольская ты…» (Замолчал.)

Л е н я. Что? «Комсомольская ты» — что, Петя?

П е т я. Не торопись, я додумаю, найду. А ты давай пока музыку на эти две строки.

Л е н я (пожимая плечами) . Пожалуйста. (Играет на мотив «Стеньки Разина» и поет.) «Домна, домна молодая-я! Комсомольская ты…» Что-о-о?

П е т я. Леня, мы же договорились: новые слова — новая музыка.

Л е н я. А из твоих слов, Петя, у меня почему-то вытекает старая музыка. Ты же, как поэт, даешь мне задания, ритм, тему.

П е т я. Хорошо, сейчас будет совершенно новая тема и абсолютно новые ритмы.

Л е н я. И еще просьба, Петя, чтобы рифма тоже была… хотя бы старая. Ладно?

П е т я. Ладно. (Задумывается.) Тема такая. «Одинокая домна в степи».

Л е н я. А почему одинокая? Во-первых, мы монтируем уже вторую, а по семилетнему плану их будет четыре. Искажение жизни, Петя.

П е т я (умоляя) . Ну, Леня.. Это же художественный образ. Одинокая домна — хорошо. Только ты, пожалуйста, не играй «Одинокая бродит гармонь». Ладно?

Л е н я. Ладно. Давай ритм.

П е т я. Так, значит. (Глядит в потолок.) «В степи стояла… домнушка…»

Л е н я (еле удерживаясь от смеха) . Во, во! Тут уже кое-что есть. (Играет на мотив «В лесу родилась елочка» и поет.) «В степи стояла домнушка-а… В степи она росла-а…» Свеженькие слова. Так и тянет на новую музыку.

П е т я. Понятно, Леня, ты издеваешься…

Л е н я. Исписался ты, Петя, исписался!

П е т я (обиделся) . Я прекращаю с тобой соавторство!

Л е н я. Напугал! Двадцать раз уже прекращал. Ты вот что, Петька, брось-ка мучить эту домну. У тебя что-то с ней не получается. Про Иртыша давай! Воспоем трудовой подвиг Романа Иртышева! (Указывая на спящего Иртыша.) Во какой богатырь раскинулся! Сравни нашего Иртыша с образом могучей сибирской реки, вверни пару слов насчет Ермака Тимофеевича. Свяжи это с орошением степи. Могучая река — могучий человек! У тебя это пойдет!

П е т я (мрачно) . Про Иртыша не пойдет.

Л е н я. Почему — он же богатырь…

П е т я. А я люблю обыкновенных.

Л е н я. Смотри, Петя, наш бригадир не любит, когда о его славных делах умалчивают поэты!

П е т я. Пусть себе найдет другого поэта.

Л е н я. Да ты что, Петька? Бунтовать?!

П е т я (кричит) . А ты не кричи на меня!

М а ш а (входя, зашипела на ребят) . Ребята, вы с ума сошли?! Вы же знаете, почему он спит?!

П е т я (тоже шепотом) . Дорогая Ромашка, мы же к вечеру самодеятельности…

М а ш а. Идите в красный уголок, да и…

Л е н я. В красном уголке нетворческая обстановка. Там ребята так забивают «козла», что Петя вместо новых слов понесет несусветную ахинею.

М а ш а. Идите в коридор — там около титана ваша творческая обстановка. Идите, идите, идите! (Выталкивает их, а сама подходит к спящему Иртышу, ласково смотрит на него.) Маленький мой. Очень устал, да? ( Осторожно стаскивает с него сапоги и, сорвав одеяло с другой кровати, заботливо укрывает Иртыша.)

И р т ы ш (не просыпаясь) . А-а-а… Спасибо, Люба, ты хороший товарищ… (Продолжает спать.)

М а ш а (шепотом) . Это не Люба. Это я — Маша. (Чуть не плача.) Маша я…

Свет перемещается на женскую половину. С о н ь к а, уже одетая, собирается уходить, а Л ю б к а все так же лежит на своей кровати, продолжая мечтать.

Л ю б к а. А у Олега глаза синие-синие, как небо, и нежная девичья улыбка. Заметила, Сонечка?

С о н ь к а. Выбирай, выбирай!..

Л ю б к а. Куда ты, Соня?

С о н ь к а (сердито) . Мне пора кормить людей ужином! (Уходит.)

Л ю б к а. Сонька! Подожди, не сердись. Я же пошутила!

Сонька ушла, хлопнув дверью.

«Дура с тихого Дона…» (Улыбается.) Хорошо сказанула. В точку. Дура? Нет, девоньки мои, Любка не дура. Любка видела людей… Любка в свои двадцать пять уже хватила лиха…

Свет перемещается.

С о н ь к а (проходя, увидела стоящую у кровати Иртыша Машу) . Ой, не могу! (Маше.) Ты на колени стань перед ним, малютка! (Фыркнула и убежала.)

Маша посмотрела Соньке вслед, всхлипнула и убежала в свою комнату. Свет перемещается. Маша с разбегу падает на кровать и рыдает.

Л ю б к а (вскакивает) . Кто тебя обидел?

М а ш а (плача) . Все-е-э!

Л ю б к а (улыбнувшись) . Как — все? У нас в стране двести сорок миллионов человек!