Игнат Назаров - Пьесы

М а ш а. Ты ска-а-жешь… Сонька обидела… Иртыш оби… оби… оби… (Еще громче зарыдала.)

Л ю б к а. Иртыш? Он же спит без задних ног. Как же он мог тебя обидеть?

М а ш а. А вот… обидел… (Страстно, с мольбой.) Люба, Люба, родненькая, ты все знаешь, скажи: Иртыш хороший?

Л ю б к а (шутя, категорически) . Нет!

М а ш а (горячо) . Неправда!

Л ю б к а. Ну вот, а спрашиваешь! (Смеется.)

М а ш а (смотрит удивленно на Любку) . Ой, я дура! Об этом совсем не надо и спрашивать, правда ж?

Свет перемещается на мужскую половину. Шумно входят С м о л к а, О л е г, за ними П е т я, Л е н я и д р у г и е р е б я т а.

С м о л к а (раздеваясь) . Ну, хлебнули мы горя на активе! (Увидел спящего Иртыша.) Олег, смотри! Мы его ищем день и ночь, мы его ждем на комсомольском активе, волнуемся — куда он пропал? А он, глядите, спит!

О л е г (подходя к Иртышу) . Иртыш, что с тобой? Ты заболел? Где ты был?

Л е н я. Не буди его, Олег. Он просто спит, и довольно крепко. Его не разбудила даже наша с Петей дискуссия. Он был всю ночь и полдня в тоннеле. Монтировал узел паропровода. Варил швы на трубах.

С м о л к а. Один?!

П е т я. Личный рекорд! Сюрприз бригаде…

Л е н я. Трудовой подвиг! Дал интервью в газету и заснул богатырским сном. В песню просится. Верно, Петя?

П е т я. Да. Просится…

С м о л к а. Вот черт! Все-таки молодец Иртыш! Хорошо, Олег?

О л е г (мрачно) . Хорошо, да не очень ясно.

Л е н я (Олегу) . Ну, а как там, на активе?

О л е г. На активе — хуже.

С м о л к а. Да, на активе у нас неважно получилось. Все молодежные бригады давали свои обязательства к пуску домны, а мы тянем, молчим, ждем Иртыша.

О л е г. У нас, конечно, были и свои планы, но без бригадира заявлять о них как-то неудобно…

Л е н я. Ну и что же дальше?

С м о л к а. Дали нам на размышление одну ночь…

О л е г. Ладно. Дело поправимое. Вся бригада в сборе? Мы сейчас уточним проект нашего обязательства, а проснется Иртыш, согласуем и с ним. Садись в круг, а я позову Обидную и Ромашкину. (Уходит в комнату девчат.)

Свет перемещается. В комнате девчат М а ш а лежит ничком на своей кровати. Л ю б к а стоит перед ней.

(Входя.) Что с ней?

Л ю б к а. Да вот Сонька ее обидела, а она теперь на весь земной шар обижается.

О л е г. Это бывает иногда: один чудак обидит другого, а тот всю советскую власть поносит. (Маше.) Это я не про тебя, Машенька, к слову пришлось.

М а ш а (вскакивая) . Да при чем здесь земной шар? Мне обидно, что я не понимаю. Ну что, что это такое? Как мне хорошо — Сонька злится, как мне плохо, так она даже рада, рада! Почему? Что я ей сделала? Ты комсорг. Скажи, что это такое с Сонькой делается? Она же вроде и неплохой человек…

О л е г. Но немного мещанка. А я где-то читал, что только жирным и ленивым мещанам выгодно и приятно думать о плохом в людях. Таким образом они сравнивают себя с лучшими. А ты, Маша, лучше ее. Ты лучше многих! (Смутился.) Пошли заседать. Производственное совещание у нас… (Уходит.)

М а ш а. Что это он? И будто покраснел!

Л ю б к а. Весна. Пойдем заседать! (Шутливо выталкивает Машу за дверь.) М-да… Личные отношения в бригаде Иртышева начинают заметно проясняться. (Идет за Машей.)

Свет перемещается на половину ребят.

О л е г. Производственное совещание бригады коммунистического…

Л ю б к а (входя) . Олег, а при коммунизме любовь будет?

С м о л к а. Будет. Коммунизм — это прежде всего человек.

Л о м о н о с (появляясь) . Верно. Теория, так? (Кричит.) А практика?!

О л е г. Вадим, что с тобой?

Л о м о н о с. А сколько же мне еще терпеть?! Вы все знаете, как меня жизнь корежила. Дошел до того, что по земле ходить боялся, всегда озирался — не следят ли? Уж стал думать, что и свою жизнь не своровал ли? До того дошел, что если бы не Иртыш… Я пришел в бригаду, чтобы человеком стать… (Вынимает из кармана газету.) Вот! Тут написано, что состоять в бригаде коммунистического труда значит стать человеком. Ты, Петя, написал эти слова?

П е т я. Ну, я.

Л о м о н о с. А я что же, не человек?

Л е н я. А это мы сейчас выясним. (Подходит к Ломоносу.) А ну дыхни!

О л е г (строго) . Леня!

Л о м о н о с. Эх, Леня. Одесса. Музыкант — чуткая душа. (Замахиваясь.) Вот как дыхну, так из тебя сразу вся твоя музыка выскочит!

О л е г. Вадим!

Л о м о н о с. Я, конечно, не прав, но если я это уже понял… Понимаю… и стараюсь, так? Значит, половина вины с меня?.. (Лене.) Не веришь — не надо. А дышать не буду. Не могу, так? Трудно мне стало дышать! (Ложится на койку вниз лицом.)

Неловкая пауза. Все молчат.

Л ю б к а (взрываясь) . Олег, почему, черт возьми, когда о человеке скажут плохо, это приживается быстро и без доказательств, а хорошее в нем же надо долго доказывать?! Я верю Вадиму!

С м о л к а. Я тоже.

О л е г. И я. Но вот некоторым из нашей бригады надо объяснить кое-что. (Лене.) Чуткость, Леня, у нас, к сожалению, еще не преподают в школе. Она, чуткость, сама должна проявляться в человеке, и почаще. Так я думаю, Леня. (Ко всем.) Вадим Ломонос уже три месяца вечерами сидит за книгами. Готовится экстерном на аттестат зрелости. Мы помогаем ему. Я, Смолка, Люба. Дела идут успешно. Пить он бросил, работает отлично. Я голосую: принять Вадима обратно в нашу бригаду.

Все дружно поднимают руки.

Единогласно. Вадим, руку!

Л о м о н о с (оторопел от радости) . А Иртыш?

О л е г. А большинство?

С м о л к а. Подавляющее! (Жмет руку Вадиму.)

Л о м о н о с. Олег, так? Вася, ребята… Люба, я даже курить бросил! Братцы, я сейчас, так? Пока Сонька не закрыла буфет. Ужин мой, пир горой! (Убегает.)

Ребята, взволнованные происшедшим, молчат.

Л е н я (Олегу) . Я… Я извиняюсь…

П е т я. Я тоже… за Леню и за себя. Тоже думал, что Вадим опять сорвался.

О л е г (волнуясь) . Ладно. Бывает.

Л ю б к а (весело) . Бывает, что и курица летает. (Хлопает по спинам помрачневших Петю и Леню.) Это у них корь — детская болезнь.

С м о л к а. Скорее коклюш. Любят кашлянуть не вовремя.

Смех.

О л е г (стучит карандашом по графину с водой) . Девчата, девчата, ребята, ребята! Не отвлекайтесь, прошу… Уже без десяти одиннадцать. Вот-вот нагрянет с обходом наш уважаемый воспитатель — «тетя Мотя» — и скомандует… (Глянул на дверь.) Ну, все!

Входит Т ю л ь к и н а, за ней С о н ь к а и Л о м о н о с с кульками.

Л о м о н о с. Во, братцы! Изобилие, так? (Кладет кульки на стол.)

Т ю л ь к и н а. Это что такое? А ну, все по койко-местам!

П е т я (падает на кровать) . Койко-место!

Л е н я (проделывает то же самое) А мы с тобой, Петя, по своему невежеству, думали, что это наши постели.

Т ю л ь к и н а. Прошу без намеков!

С м о л к а. Матрена Семеновна завтра же выходной!