Николай Мирошниченко - Пьесы

Б е л к и н а (срываясь на крик) . Петя! Как тебе не стыдно!

П е т ь к а (с угрозой) . Я дождусь этого воспитателя… А ты катись в свою больницу. Не мешай мужскому разговору.

Б е л к и н а (смотрит на часы) . Ой, я и в самом деле опоздала. (Петьке.) Завтра мы с тобой поговорим… (Убегает.)

П е т ь к а (споткнувшись о булыжник, падает) . Рената! Постой, Ренатка. Убежала… (Встает, поднимает булыжник.) Здорово я застукал ее. (Смотрит на окно.) Хитер бобер. Меня, значит, в комсомол рекомендует, грамотами одаривает. (Угрожает булыжником.) Не пройдет, Колобов! Петька Бант не даст себя одурачить…

Свет в окне гаснет, в темноте слышатся шаги.

А свет, кажется, того… Кто-то идет. (Прячет булыжник за спину.) Я тебе не хилый монах, я тебе не Циник…

К о л о б о в (появляясь из темноты) . Здорово, Петр! Ты кого тут поджидаешь? (Смеется.) Что такой неразговорчивый? Может, я помешал?

П е т ь к а (пьяно кривляясь) . Нет, мой благодетель… Я знаю, что вы назначили свиданьице на этой скамеечке с кем-то другим. Но увы. (Ухмыляется.) Ее сегодня не будет. Она тю-тю! (Машет рукой.)

К о л о б о в (удивленно) . Да ты, никак, хватанул горячего до слез?

П е т ь к а (зло) . Хватанул! На радостях… В комсомол меня рекомендуют, а я вот раздумываю… За рекомендацию-то, оказывается, натурой платить надо… Сдается мне, дороговато запрашиваешь, Андрей Иванович… Я попервости думал, что вы все это от щедрого сердца. А ты в сторожа меня приставил и радуешься. Товар цел, и Петька Бант у дела.

К о л о б о в (подходя к Петьке) . Не мути воду, Петр. Ступай домой и хорошенько проспись.

П е т ь к а (повышая голос) . Гонишь, да? Мешаю, значит? Ты из меня человека сделать хотел, Андрей Иванович… Я в тебя поверил, а ты!.. Меня учил уважать Белкину. Красоту ее от дурного глаза беречь. А сам? Конокрад ты распоследний!..

К о л о б о в (встряхивая Петьку за плечи) . Уймись, дурень! Какая муха тебя укусила?

П е т ь к а. Ты мне рот не затыкай! Крутишь, значит, с Белкиной? Да?!

К о л о б о в (усаживая Петьку на скамейку) . Посиди, Петр! Я вызову дежурную машину. Иначе не миновать тебе вытрезвителя. (Оставив Петьку, делает несколько шагов в темноту.)

П е т ь к а (вскакивая) . Смыться хочешь?! От Петьки не уйдешь… (Кидает булыжник.)

Колобов хватается за голову, медленно поворачивается, пошатываясь идет к Петьке.

К о л о б о в (тихо) . Пьяный дурило… У меня же завтра… конферен… (Не договорив, падает.)

П е т ь к а (испуганно склоняется над Колобовым) . Андрей Иванович!.. (Встает, озирается.) Откуда взялся булыжник?.. Чего я стою? Он же может… (Поднимает Колобова на руки.) Скорее в больницу… (Идет в темноту.) В больницу, в больницу… Такси! Эй, браток, подкинь в больницу… Такси! Эй, браток…

Приемная. На первом плане плакат: «Ударный труд и отличная учеба — лучший подарок городской комсомольской конференции!» Возле окна стоят И н г а и С о р о к и н. В приемную то и дело заходят д е л е г а т ы, рассматривают стенды, возбужденно гомонят, за дверью слышатся песни.

С о р о к и н. Что ни говори, Инга Александровна, а доклад у Колобова ершистый. Смелый, я бы сказал, доклад. Будто никого над ним нет, будто все ему нипочем. Режет правду-матку — и хоть трава не расти.

И н г а. Герой. Забинтованная голова впечатляет.

С о р о к и н. Хлопков было много. У делегатов небось ладони вспухли. Я и то несколько раз срывался в перепляс. (Раздумчиво.) Мда… Высоко парит. Сокол! Сразить такого можно только дуплетом…

Входит С а м а р и н. Он возбужден, расстроен.

С а м а р и н (в сердцах) . Я тебя предупреждал насчет вчерашней драки. Зачем ты распустила слух среди делегатов?

И н г а (с заминкой) . Я… не распускала никаких слухов. Я рассказала только Климу Елизаровичу…

Входит А л л а.

А л л а (ко всем) . Уже дали три звонка.

С а м а р и н ( А л л е ). Пятунин приехал?

А л л а. Не знаю.

С а м а р и н (Инге и Сорокину) . Идите, я сейчас. (Алле.) Куда девался Политов?

А л л а (растерянно) . Я… не знаю…

С а м а р и н (грозя пальцем) . Смотрите у меня. (Уходит.)

А л л а. Мы-то смотрим. А вот вы, кажется, ослепли. Всё шушукаетесь, всё сплетничаете. (Включает приемник.) Чего это в зале такая тишина? (Настраивает.)

Слышатся голоса, песни.

Скоро начнется. Андрей Иванович, наверное, волнуется. Еще бы. Доклад у него вон какой острый получился. Кто теперь усидит?

Песни и гомон враз затихают. Спокойный голос Колобова: «Товарищи делегаты! Разрешите продолжить работу конференции. Слово предоставляется бригадиру комплексной комсомольско-молодежной бригады строителей, ударнику коммунистического труда Николаю Звягину…» Аплодисменты. «Подготовиться к выступлению товарищу Сорокину».

Начинается. Сорокину прямо невтерпеж. (Выключает приемник.) Ну где же Сергей? Если он не поспеет до выступления Сорокина, то вся наша затея полетит в тартарары.

В приемную робко входит Б е л к и н а.

Б е л к и н а (смущенно) . Здравствуйте… Меня пригласил Политов…

А л л а (с неприязнью) . Проходите… Халат все-таки надо было снять.

Б е л к и н а (спохватившись) . Я прямо с работы. (Снимает халат.) А Горохов не приходил?

А л л а (сухо) . Мы его тоже ждем.

Б е л к и н а (с тревогой) . Скажите, что с ним будет?

А л л а (строго) . С ним — не знаю, а вас, Рената Белкина, я бы судила…

Б е л к и н а. За что?

А л л а (срываясь) . За все! Что у него под окнами торчите… Что в кино приглашаете, с компанией своей сводите!

Б е л к и н а (сквозь слезы) . Может быть, вы и правы…

В приемную быстро входит П е т ь к а.

П е т ь к а (снимая фуражку) . Здравствуйте вам…

А л л а (оглядывая Петьку) . Мне, Горохов, с таким типом, как вы, даже здороваться противно. (Что-то пишет на листочке.) Я сейчас вернусь. (Уходит.)

П е т ь к а (подходя к Белкиной) . И тебя, значит, на ковер? Хорошее свиданьице, а? (Садится рядом.) Может, нас собираются пригласить в президиум?

Б е л к и н а (сквозь слезы) . Смотри, Петя, как бы тебя в тюрьму не пригласили.

П е т ь к а. Суши сухари, Рената… (Смеется.) Чудачка! Колобов не такой человек. Он судит нашего брата на свой манер.

Б е л к и н а. Строго?

П е т ь к а (серьезно) . Строже некуда. (Вздыхает.) Вчера после твоей перевязки я его на такси домой доставил. Сижу рядом и жду, когда он мне в рожу двинет, крепким словом обложит. А он молчит. Подкатили к подъезду, я и спрашиваю: «Может, мне прямо в милицию с повинной?» А он мне: «Не любишь ты, Петр, Белкину…» Я, конечно, на дыбы. Как, мол, не люблю, если я из-за нее в драку кинулся. Не из-за нее, говорит, а из-за себя, из-за недоверия к ней. Любовь, говорит, без веры — не любовь, а заразная болезнь. И пошел, и пошел… Отбрил меня и даже руки не подал… Так я и прослонялся до утра возле его дома.