Олег Сосин - Непрерывность

Затемнение.

На табуретке сидит Б р у н о.

П е р в ы й (подходит к Бруно) . Пытать буду.

Б р у н о (улыбаясь) . Как дряблым членам избежать стыда? Кто в изможденном теле жизнь утроит? Пытай, палач, не бойся, пытай. В боренье с плотью дух всегда сильней, когда слепцом не следует за ней.

П е р в ы й. Ты мне стихи брось, я этого не люблю. Ты мне сразу точно скажи: орать будешь или нет?

Б р у н о. Не буду.

П е р в ы й. Вот и хорошо. А то не люблю. (Загораживает Бруно.)

Г о л о с И н к в и з и т о р а. Признаете ли вы, что внушали верующим еретические мысли?

Первый отходит в сторону.

Б р у н о. Не признаю.

В т о р о й (подходя к Бруно) . Я человек скромный. Служу и служу. Вот сломаю вам сейчас тихонечко ручку или ножку — и ладно. А уж вы, пожалуйста, тоже потихонечку, без крика. Хорошо?

Б р у н о. Хорошо.

В т о р о й. Ну спасибо. (Загораживает Бруно.)

Г о л о с И н к в и з и т о р а. Признаете ли вы, что внушали верующим еретические мысли?

Второй отходит в сторону.

Б р у н о. Не признаю.

Т р е т и й (подходит к Бруно) . Что тебе больно, так то положено, потому как ты еретик. А нам-то за что ж ты боль причиняешь, нас зачем мучаешь? Вот я тебе, к примеру, ухо обрежу, глаз, может, выколю, или… из спины ремней наделаю… Да вот еще, скажем, ногу в испанский сапог зажать можно — считай, ноги уж нет, — а к телу раскаленное железо приложить… Так мне, думаешь, что, легко?

Б р у н о. Думаю, что нелегко.

Т р е т и й. Знаешь ведь, подлец, а мучишь. (Загораживает Бруно.)

Г о л о с И н к в и з и т о р а. Признаете ли вы, что внушали верующим еретические мысли?

Третий отходит в сторону.

Б р у н о. Не признаю.

Ч е т в е р т ы й (подходя к Бруно) . Знаете, я, возможно, в душе и сам как вы. Поэтому уважаю… Я для вида здесь над вами помахаю, а вы уж покричите погромче, хорошо?

Б р у н о. Нет.

Ч е т в е р т ы й. То есть как «нет»?

Б р у н о. Не буду кричать, не хочу.

Ч е т в е р т ы й. Не будете?

Б р у н о. Не буду.

Ч е т в е р т ы й. Не будешь?

Б р у н о. Не буду.

Ч е т в е р т ы й. Ах ты гад, не будешь, говоришь? Ну, посмотрим. (Загораживает Бруно.)

Г о л о с И н к в и з и т о р а. Признаете ли вы, что внушали верующим еретические мысли?

Четвертый отходит в сторону.

Б р у н о. Не признаю.

Освещается трибунал Святой службы.

И н к в и з и т о р. Тяжелые времена, тяжелые испытания. Я так и знал, что вы будете упорствовать, и лишь хотел продемонстрировать правильность своей версии перед остальными членами трибунала.

Четверо занимают свои места за столом.

А потому…

Б р у н о (перебивая) . Какое сегодня число?

П е р в ы й. Пятнадцатое февраля тысяча пятьсот девяносто девятого года…

Б р у н о. Шесть лет, восемь месяцев, двадцать три дня… Восемьдесят один месяц…

И н к в и з и т о р. О чем вы?

Б р у н о. Нет-нет, ничего… Простенькая задача по арифметике.

И н к в и з и т о р. В таком случае я продолжу. Святая служба поручила кардиналам Роберто Беллармино и Альберто Трагальоло составить список еретических положений, извлеченных из ваших книг. Речь идет об основах ваших научных взглядов и вашей философии. Если вы признаете их ересью и отречетесь от них, вас ожидает несколько лет тюрьмы. Если же нет, вас, как формального еретика, нераскаянного и упорствующего, Святая служба вынуждена будет передать в руки светской власти…

Б р у н о (после долгой гнетущей паузы) . Хорошо… Я готов принести отречение… в любое время… и в любом месте… по желанию Святой службы…

Затемнение.

У Марии. М а р и я, Ч о т т о, К о н т а р и н и.

М а р и я (хохочет громко, до слез) . Ой, нет сил… Не могу… А дальше, дальше-то как?

К о н т а р и н и. После того, как синьор Эльяно застрял в трубе, оскорбленный муж приказал развести огонь.

М а р и я (продолжая смеяться) . Ну-ну! И что, сгорел?

К о н т а р и н и. Что вы! Говорят, весь дом едва не развалился, но он вылез! Как он это сделал, объяснить невозможно — синьор Эльяно по крайней мере в два раза толще, чем проход в трубе. Но он вылез. Весь черный, в лохмотьях, глаза сверкают, зубы сверкают — черт, да и только. Вокруг переполох, свист, крики. Н-да… Пришлось его оштрафовать за появление на улицах Венеции в таком виде.

М а р и я (смеясь) . Рассказывайте, рассказывайте! Страсть как люблю смешные истории.

К о н т а р и н и. Да вроде бы и все. Венеция стоит на окраине мира, в центре которого — Рим. Так что теперь ваш черед, синьора. Я помню, когда-то вы были отменной рассказчицей.

М а р и я. Ну, это когда было… Быльем поросло.

Ч о т т о. Глядя на вас, синьора, забываешь о времени.

М а р и я. Будет врать-то, старый лис. Да и темнить при его светлости нечего — он человек свой.

Ч о т т о (с интересом взглянув на Марию) . Вот как? Смотри, твое дело.

М а р и я. Вы не удивляйтесь, ваша светлость. Чотто, он хитрит все, любит потемнить. А у нас с ним уж много лет дельце одно общее, так что это все равно как родственники.

К о н т а р и н и. Я понимаю, разумеется… Н-да. Теперь я припоминаю. Что-то такое мне говорил в свое время мессер Мочениго.

М а р и я. Мочениго?.. (Смеется.) Вот тоже смешной человек.

К о н т а р и н и. Признаться, я рад, что вы так легко на все это смотрите.

М а р и я (искренне) . О чем вы?

К о н т а р и н и. О прошлом.

М а р и я. А-а… Некогда, ваша светлость, ковыряться в брошенном поле. Новые надо распахивать. Тем более мне. Женщинам оглядываться противопоказано.

Ч о т т о. Еще бы!

М а р и я. У меня хорошее настроение, Чотто. Не лезь.

Ч о т т о. Похоже, оно теперь всегда хорошее у тебя.

М а р и я. И то верно.

К о н т а р и н и. Н-да… К сожалению, о себе этого не скажу. Тогда, в Венеции, я обязан был выполнить свой долг. И еще неизвестно, кому теперь труднее — ему или мне. Ему-то что: хочу — так скажу, хочу — эдак, хочу — не покаюсь, хочу — отрекусь. А мне? Я же ему поверил. Н-да…

М а р и я. Жаль его, конечно… Хороший был человек.

Ч о т т о. Бруно пока еще не сожгли.

М а р и я. Боже упаси! Я ему худого не желаю.

Ч о т т о. Все мы добрые, когда сыты.

М а р и я. Что ж, ты прав. Я по себе поняла, что добро от покоя…

Ч о т т о. А я-то, дурак, думал — от боли.

М а р и я. Не хитри, старый лис. Добро от покоя, я знаю.

Ч о т т о. А покой — от сытости. Верно. Ты молодец, Мария. Далеко пойдешь.

М а р и я. Надеюсь… Кстати, компаньон. Подумала я, что пришла пора нам расстаться.

Ч о т т о. О!

К о н т а р и н и. Я, возможно, помешаю?

М а р и я. Нет, нет, что вы! Свои люди… Старею я, Чотто, нужно и о себе подумать. Сверх вложенного капитала я тебе передала двадцать тысяч, еще десять дам в компенсацию. И будет. Хочу земелькой заняться.

Ч о т т о (спокойно) . Хорошее дело. Цены на землю растут.

М а р и я. Вот-вот. Присмотрела я неплохое поместьице — дом, виноградники, луга. Поживу-ка на старости лет в деревне. Хорошо. Отдохну от хлопот. Может, замуж выйду.