Александр Кургатников - Практически счастливый человек

В а л е р и к. Без тебя наше мероприятие… Все-таки ты был у нас, как теперь говорят, лидером. Оставайся, Геня, поболей себе на здоровье…

У с о л ь ц е в (укладывает вещи) . Явится наша Танечка: «Ложечку, лампочку, ротик — так, горлышко чистенькое…» И чувствуешь себя последним подонком и симулянтом. Я все помню, Валера, мы еще успеем поговорить о твоих делах.

Н а т а л ь я Б о р и с о в н а. Начнем с Варвары.

У с о л ь ц е в. Наталья, прошу тебя. (Нажал на рычаг.)

Н а т а л ь я Б о р и с о в н а (резко) . Пусти, пожалуйста!

В а л е р и к (сделал вид, что принюхивается) . О-о. Мой нос говорит, что мне пора на кухню. (Усольцеву.) Я тут затеял пиццу. По-неаполитански. (Вышел.)

У с о л ь ц е в (обыденно) . Чистое белье есть?

Н а т а л ь я Б о р и с о в н а. Сейчас достану, это моя функция. (Ходит по комнате, задувает свечи.) Как ты меня ненавидишь, даже интересно, правда?

Усольцев молчит.

Да, Гена, я вот что хотела. Я к нашим отношениям привыкла, ты тоже. Но мы живем одним домом, и у нас есть обязанности…

У с о л ь ц е в. Разумеется, Наташа.

Н а т а л ь я Б о р и с о в н а. В частности, перед детьми. У Севки трудный момент, у Дарьи тоже что-то… И потом Валерик, это, конечно, дело сотое, но я хочу, чтобы ты не просто поговорил, но помог ему. Он приехал не только ради встречи с друзьями молодости.

У с о л ь ц е в. Все, что я должен сделать, сделаю. (Громко.) Всеволод! Дарья!

Вошли Д а ш а и С е в а, из-за Севиной спины выглядывает уже снявшая курточку Г а л ю с я. В руке у Даши человеческий череп, такие бывают в домах у врачей, у студентов-медиков, — отполированный временем и пальцами изучавших его до муляжной абстрактности.

Время до поезда есть. Излагайте ваши проблемы. Кто первый?

Д а ш а. Считайте, мы с „Кузьмичом“ (погладила череп) заняли очередь за Севкой.

С е в а (мирно) . Батя, отнесись разумно к моей информации. Это не очередной зигзаг, а решение на всю жизнь. Мы с супругой перебираемся в Москву. Насовсем. Сегодня на дачу к Тарасику, чтобы опростать комнату для гостя. А завтра-послезавтра — в Москву. Мать одобряет наши планы, она просто не успела с тобой поговорить.

Усольцев молчит, и это молчание выбивает Севу из мирного тона.

Раньше я говорил о Москве в о о б щ е. И говорил, что надо попытать счастья в о о б щ е. А теперь все конкретно и срочно.

У с о л ь ц е в (взял стул, сел) . Что именно — конкретно?

С е в а. Сегодня у меня была телефонная беседа с Захаром Виссарионовичем.

Даша хмыкнула.

Захар говорит, я должен быть в Москве не позднее понедельника, иначе место уплывет.

У с о л ь ц е в. Какое место?

Оба говорят уже совсем не мирным тоном.

С е в а. Ты отлично знаешь. Тренера по мотоспорту.

У с о л ь ц е в. Этой полезной деятельности ты, по-моему, успешно предаешься и в нашем облцентре.

С е в а. Сколько раз повторять. Нашим дорогим облцентром я объелся. Здесь людей-то нет.

Н а т а л ь я Б о р и с о в н а (экскурсоводческим тоном, она тщательно складывает белье). Нашему городу шестьсот лет. В настоящее время в нем один миллион двести тысяч жителей. (Севе.) По-моему, у тебя была конкретная просьба к отцу.

С е в а. Я хочу, чтобы он сначала понял. Ты же вот поняла, правда? (Взял стул, сел рядом с отцом.) Отец. В Москве у меня куча друзей, куча возможностей. Там я смогу, наконец, заняться настоящим делом.

У с о л ь ц е в. Буксировкой лыжника на мотоцикле?

С е в а (терпеливо) . Там я смогу попробовать себя на полную мощность. Не только в спорте. У меня написан киносценарий, мать читала, ей нравится.

Наталья Борисовна молчит.

И не только ей.

У с о л ь ц е в. То есть еще не решил, кем быть. Тореадором или графоманом. Я понимаю, в Москве больше лавровых венков, но ведь и жаждущих больше.

С е в а. Батя, кончилось время людей со стандартной биографией. Школа, институт — и служба до гроба. Посмотри на тех, кто чего-то достиг. Нестандартный жизненный опыт, поиски себя.

Н а т а л ь я Б о р и с о в н а (негромко) . Сева!..

С е в а (отмахнулся) . На свете нужны не только изыскатели, строители и вообще такие, как ты. Для равновесия сил в природе нужны еще — ну, не знаю — мотоциклисты, скоморохи, просто проходимцы, наконец.

У с о л ь ц е в. Этих-то вроде хватает.

Сева вскочил, отошел в сторону.

Галюся, а вы намерены последовать за супругом?

Г а л ю с я (очень серьезно — она вообще серьезная девушка) . Понимаете, Геннадий Николаевич, место тренера действительно есть, он не врет. Насчет киносценария… Там, по-моему, другие требования. А в спорте у нас что — у меня первый разряд по лыжам, у него — по мото. По отдельности это ничто. А в паре… Ну, такого еще не было. Мы уже схемку разработали: мотоцикл, тросик, я держусь за тросик, он гонит. А чего — зрелищно, рисково. Буксировка лыжника на мотоцикле — это, все-таки, что-то новое… Народ знаете как тянется к новому. А для нас — дорога в большой спорт.

Даша опять хмыкнула, вышла.

У с о л ь ц е в. Галюся, а вы не опасаетесь, что он на мотоцикле поедет в одну сторону, а вы на лыжах — в другую, как уже бывало?

Г а л ю с я. Думаю, что нет. Почему? Потому что нас теперь будет связывать общее дело.

У с о л ь ц е в. Великолепно. Что, собственно, от меня требуется? (Встал, занялся чемоданом. Стоит спиной к остальным).

Н а т а л ь я Б о р и с о в н а. Что ты понес? Я же говорила, никакой буксировки, на него это действует, как красная тряпка на быка. Сказал бы просто: еду в Москву, нужны деньги. Деньги, а не понимание!

С е в а. Я не мог так примитивно. Потому что я пока еще отношусь к нему как к человеку.

Г а л ю с я (негодующе, Севе) . Идиот. Всегда сам себя обхитрит. Ох, надоело… (Взяла с журнального столика журнал, расцвела.) «Свят моды», надо же…

Усольцев опустил крышку чемодана, медленно вышел. Крохотная комната Д а ш и. Даша сидит за секретером, современным, школьным. Здесь же на столешнице «Кузьмич».

У с о л ь ц е в. Ты занимала очередь. Давай свои проблемы.

Д а ш а (негромко: все-таки звукопроницаемость) . Папа, нам все равно пришлось бы начать этот разговор… Проблема у меня одна: я больше не могу жить в этом доме.

У с о л ь ц е в (тоже негромко). Рад это слышать. Счастлив.

Даша демонстративно уткнулась в свою тетрадку.

Даша.

Молчание. Усольцев сел.

Что — снова?

Д а ш а. Как всегда. Просто я не могу с ней оставаться. Тем более теперь, когда все разъедутся.

У с о л ь ц е в. Будет занятно, если она останется в этих трех комнатах одна.

Д а ш а. Она не останется одна.

У с о л ь ц е в (резко) . Что ты хочешь сказать? (Встал, походил от стены до стены. Взял „Кузьмича“, сунул на полку.) Это тебе не кукла. Вот что, Дарья, в прятки я играть не намерен. Ты девица наблюдательная, да мы с матерью и не скрываем особенно… Соответственно современным представлениям о воспитании. И толщине современных стенок. Возможно, мы с ней скоро разойдемся… Но что нам с тобой делать сейчас — в один вечер я не придумаю. (Сел.)