Александр Кургатников - Практически счастливый человек

Д а ш а (сделала несколько шагов своей неловкой походкой) . У тебя были планы завербоваться куда-нибудь года на три, помнишь? (Эту фразу проговорила громко; пояснила.) Я говорю так громко, чтобы она не очень напрягала слух… Что тебя здесь держит? Работа? Там будет не хуже, сам говорил. Кооперативная распашонка эта? Такую же высотой два и пять и там дадут. Уедем вместе. Минимальный быт я налажу. Не бойся, свободу твою я стеснять не буду.

У с о л ь ц е в (захохотал) . Слушай, Дашка, глупо невероятно, но заманчиво.

Вошла Н а т а л ь я Б о р и с о в н а.

Н а т а л ь я Б о р и с о в н а. Тебе звонил Можаров, просил отзвонить.

У с о л ь ц е в. Перетопчется. (Взял Дашкину тетрадку, листает.) «Изучение кариотипа мыши линии Це-Бе-А при различных методах окраски». А как же школа, твой кружок любимый, доклад этот?

Даша посмотрела на мать. Наталья Борисовна усмехнулась, вышла.

Д а ш а. Я не собираюсь его показывать.

У с о л ь ц е в. В школе тоже сложности?

Д а ш а. Папа, я не католичка, исповедоваться не люблю.

У с о л ь ц е в. Ты становишься злой, Дарья. И злой по убеждению — худший вариант.

Д а ш а. А ты добрый? (Не дождавшись ответа.) Каждый обороняется как может: кто добротой, кто злостью. Я смогу подождать немного, если ты обещаешь, что мы уедем. Хотя каждый раз, когда мне приходится заходить туда, — меня трясет. Тон этот ее, разговоры. О бражке, где она была Мона Лиза и Лиз Тейлор сразу, о музее, где все перед нею преклоняются… Портрет этот знаменитый, она скоро свечки перед ним будет ставить. (Села.) Папа, тебе тоже нельзя жить в этом доме… Не могу я тебе всего сказать.

У с о л ь ц е в (все еще листает тетрадку) . Объясни мне, что такое «кариотип» и зачем мышь красят?

Д а ш а. Красят не мышь, хромосомный набор. (Подвинула к себе тетрадку.) Решай лучше, что нам делать. Сейчас, тут же. (Начала писать.) Только не шебуршись, мне надо работать.

У с о л ь ц е в. Я буду сидеть тихо.

Даша положила «Кузьмича» на прежнее место. Усольцев сидит молча.

Общая комната.

Н а т а л ь я Б о р и с о в н а (сосредоточенно что-то ищет) . Вот здесь они лежали.

С е в а. Мама! Какие полотенца?

Н а т а л ь я Б о р и с о в н а. Вафельные. Я их всегда даю ему в командировку. Он любит вафельные. У вас у всех — великие проблемы, а у меня — пустяки, но если бы не эти пустяки, вы бы давно заросли грязью. А у меня еще работа, которая для вас — тоже пустяки. Не могу больше, честное слово. (Села, обхватила голову руками.)

Г а л ю с я (не отрываясь от журнала) . У меня денег нет. Я все реализовала из своего, что было товарного. Осталась только вот эта тряпочка (потрогала свой наряд) и две пары штанишек.

С е в а. Начальник плавстройотряда — слова-то какие кривые… Он же со сдвигом, честное слово. Не знаешь, как подступиться. Представляю, как от него плачут на работе… Я у него больше клянчить не буду, слышишь, мать…

Г а л ю с я (объективно) . Я понимаю, Наталья Борисовна, Севке, конечно, больше подошла бы какая-нибудь простая девушка из простой профессорской семьи и чтобы просто училась в аспирантуре…

С е в а (захохотал) . Мать, а она с воображением, моя перворазрядница. (Подошел к матери.) Ма. Поговори с ним.

Н а т а л ь я Б о р и с о в н а (не поднимая головы) . Деньги отложены на Болгарию.

С е в а. Для вас с отцом турпоездка в Болгарию, для нас — жизнь. Мама, ты объясни ему доступно, что когда я стану человеком с большой буквы, как на вывесках, ему тоже будет тепло на сердце. Будет всем рассказывать — небрежно так: «Я — папа того самого Усольцева, который…» Ма-ма.

Вошел Усольцев.

С е в а (кивнул на мать) . Устала, нервы…

У с о л ь ц е в. Наташа, возьми себя в руки, пожалуйста.

Н а т а л ь я Б о р и с о в н а. Сейчас. (Подняла голову.) Боюсь только, что когда-нибудь я таким образом сойду с ума. Извините, Галюся.

Г а л ю с я (добродушно) . Да что вы, Наталья Борисовна, мелочи жизни. У меня мама еще не такое выдает. Как вспомнит зубника, которому я отказала…

Н а т а л ь я Б о р и с о в н а (Усольцеву) . Посмотри, как там Валерик. Послал его черт на нашу голову. Разумеется, все слышал, потом на бражке обсмакует. Будут веселиться, хотя у самих — то же самое. Посмотри.

Усольцев сел.

Помоги ему. Ты обещал.

Усольцев молчит.

Я знаю, ты его не любишь. Знаю, что он написал чушь…

Усольцев молчит.

Сделай это просто потому, что я прошу. Гена…

Усольцев взял со стеллажа папку, вышел.

Г а л ю с я (неожиданно) . Вот они, вафельные. За кресло завалились.

На кухне В а л е р и к, подвязавшись кокетливо фартучком, колдовал у плиты.

Усольцев протянул ему папку.

У с о л ь ц е в. Твое сочинение, мой отзыв. Хватай, а то передумаю.

В а л е р и к (улыбнулся, взял папку) . Спасибо, дорогой.

Шутейное рукопожатие. Валерик полистывает рукопись — и вдруг без всякого энтузиазма:

Ни одного замечания? Ни единого?

Усольцев подтверждающе кивнул.

А можно провокационный вопросик? Действительно стоящая работа?

У с о л ь ц е в. Экстракласс.

В а л е р и к. А если без балды?

У с о л ь ц е в. Слушай, друг Валера, чего-то я не соображу, куда ты выруливаешь?

Валерик молчит.

По-моему, все просто. Ты пишешь книгу. Издательство требует отзыв с производства. Ты посылаешь рукопись мне. Ты же не послал ее в Чухлому чужому дяде, послал в родной город, другу юности. И, соответственно, получил желаемое. Точно так же действовал бы на твоем месте любой, как говорит моя супруга, современный человек. Все нормально, все как положено. По самым последним стандартам. Чего же ты еще хочешь?

Валерик молчит.

Без балды, сочинение твое — дерьмо. Средней руки.

Валерик листает рукопись.

А пойти — пойдет. Тема актуальная, издательство заинтересовано. Ну, будет еще одна ненужная книга на полке, и слава Аллаху. Строить по ней все равно не станут при всем желании, просто потому, что непонятно, кому она адресована: докторам наук или учащимся ПТУ. Значит, вреда особого не принесет, — вот и мне моральное оправдание. (Похлопал Валерика по плечу.) Ну, что молчишь?

Заглянула Д а ш а.

Д а ш а. Папа, я придумала, как нам… Зайдешь?

Усольцев кивнул.

В а л е р и к. Я ведь не скрывал, что мне эта книга потребна, чтобы, так сказать, закрепиться на позиции: в моей должности полагается иметь печатные труды. Но я старался, чтобы она была на уровне. И если ты увидел какие-то…

У с о л ь ц е в (весело) . Дошло, наконец. Нет, Валера. Переписывать твое сочинение не буду. И замечаний делать не буду: тот случай, когда больной безнадежен. (Захохотал, опять похлопал Валерика по плечу.) Да ты не огорчайся, вряд ли кто тебя зацепит — это теперь редко. Полистают, поматерятся и плюнут.