Леонгард Франк - Пьесы [Авторский сборник]

Голос матери. Кто там?

Убийца вздрагивает.

Из дверей в задней стене входит мать, маленькая полная женщина с умным добрым лицом и гладкими седыми волосами.

Мать. Господи, что ты? (Быстро накидывает покрывало на постель.) Я еще не убирала. Вот не думала, что ты приедешь. Долгонько тебя не было.

Убийца (беспомощно опустив руки, словно тюленьи ласты) . Мама! Мама!

Мать (испуганно) . Сыпок! Что с тобой?

Убийца. А? (Как безумный озирается по сторонам.) Мама, я его убил. (С диким воплем бросается к двери.)

Мать (быстро хватает его за руку и, как ребенка, ведет назад) . Что ты, что с тобой? Тебе нужно лечь, ты же болен… Сейчас я тебе сделаю холодный компресс. (Торопливо идет к кровати.)

Убийца (с трудом) . Мама, я убил учителя. Тебе придется это перенести!

Мать (резко оборачивается, видит по его лицу, что это правда, тихо вскрикивает и в ужасе кричит) . Скажи, что это неправда! Это неправда! Сынок, это неправда!

Убийца (заставляет себя улыбнуться, и это ему удается) . Это неправда, мама! (Нежно обнимает дрожащую мать.) Нет, мама, я пошутил, мамочка, пошутил.

Мать (облегченно) . Зачем ты меня так напугал? А я-то, дура, поверила. Но выглядел ты и впрямь так, словно это правда. (Улыбаясь.) Знаешь, я за всю свою жизнь не пугалась так сильно.

Убийца (чуть не плача, мягко) . Ну вот, мама, и все опять хорошо.

Мать. Ты надолго к нам?

Убийца (испуганно) . Не… не знаю.

Мать (показывает на постель) . Здесь спит отец… (Озабоченно оглядывается.)

Убийца (притворяясь из последних сил) . Я буду спать, как и прежде, на диване под Христом. (Смотрит на стену.) А где же он??

Мать. Я продала его за одну марку.

Убийца (таинственно) . Так, значит, ты продала Христа? Нашего Христа?

Мать. Да. О господи! Нельзя было иначе… Чем же мне почистить твои красивые ботинки? Нечем, кроме гуталина… Как я рада. Твоя статья была в газете. Я ее читала. И, знаешь, все поняла. О, я так хорошо поняла твою статью.

Убийца (глядя перед собой) . За эту статью меня хотели посадить. Называли меня «реформатором в мировом масштабе».

Мать. Да-да… Вот если отец со следующего месяца начнет получать в неделю на три марки больше, станет немножко полегче. Все будет хорошо.

Убийца (безутешно и горько улыбаясь) . Отцу сейчас шестьдесят?

Мать. О, пойдет уже шестьдесят седьмой!

Убийца (с наигранной уверенностью, нежно) . Все будет хорошо.

Звонок в дверь. Убийца вздрагивает и дико озирается, охваченный страхом. Мать выходит через дверь в задней стене. Из кухни слышатся неясные слова матери, она кого-то успокаивает, ей кто-то резко отвечает. Мать со смущенным видом появляется снова.

Убийца (в отчаянном страхе) . В чем дело?

Мать (покраснев, в смущении) . Молоко…

Убийца (в ужасе) . Молоко?

Мать. Ну, я не смогла заплатить за молоко.

Убийца (в полном ужасе) . За молоко?

Мать (испуганно) . Антон! Дитя мое! О господи! Что с тобой? Ну выпей воды!.. Хочешь стакан молока?.. Сейчас принесу тебе. (Быстро убегает на кухню.)

Убийца хочет воспользоваться случаем и незаметно исчезнуть. Но мать тотчас же возвращается с кринкой и стаканом, наливает молоко и протягивает ему.

Убийца (рассматривает молоко, потом взглянув на мать) . И за него не заплачено?

Мать (смущенно) . Зачем об этом говорить? Все образуется.

Убийца (трагически-серьезным голосом) . За молоко нужно заплатить, мама… иначе… иначе потом будешь мучиться двадцать семь лет. А под конец умрешь на плахе. На плахе!

Мать (глотая слезы) . Не пойму я тебя.

Убийца (охваченный страшной жалостью) . Значит, вы все так же бедны, мама, так же ужасно бедны?

Мать. Ах, Антон! (Снова бодро улыбнувшись.) Если теперь отец будет получать на три марки больше в неделю, у нас все наладится. За будущее мы спокойны.

Убийца (с горечью) . Вот тебе и «реформатор в мировом масштабе».

Мать. Да и хлеб, говорят, подешевеет на три пфеннига… Это тоже что-нибудь да значит… Помнишь, как ты мальчиком ходил с мешком к казарме?

Убийца (собрав последние силы, ради матери поддерживает разговор. Но он все время поворачивает голову и смотрит в угол комнаты, словно там уже стоят полицейские и ждут, когда он попрощается с матерью. Говорит быстро и без всякого выражения) . Покупать по дешевке хлеб у солдат.

Мать. Им больше нравился белый хлеб.

Убийца. А один раз солдаты вылили на меня ведро помоев.

Мать (смеясь, кладет ему руку на плечо) . Ты пришел домой мокрый до нитки. Ты был совершенно мокрый и какой-то жирный.

Убийца. Отец поколотил меня за это.

Мать. Ну да, был испорчен твой единственный костюм.

Убийца (обращается в угол к воображаемым полицейским, вызывающе) . Всякое бывало! Всякое!.. А эта история с молоком на глазах у всего класса, под забором… этот стакан молока, за который я не мог заплатить… (Очень громко.) Не мог заплатить! Это было…

Мать (умоляющим голосом) . Ну выпей же!

Убийца (берет себя в руки) . Да, я выпью!

Мать (радостно суетясь) . А сейчас я напеку тебе оладий. (Собирается идти на кухню.)

Убийца (вдруг словно обезумев от уокаса) . Нет, мама, нет!

Мать (обиженно, умоляюще) . Ты не хочешь у нас поесть? Ты же не станешь меня огорчать? Ведь мы все-таки не так бедны.

Убийца (еле держится на ногах) . Хорошо, мама, хорошо, испеки мне оладьи.

Мать (обрадованно) . Сейчас, сейчас! (Спешит на кухню.) Убийца. Ей кажется, что я не смогу огорчить ее. (В глубоком волнении, словно прощаясь с жизнью, смотрит по сторонам.) Эти четверть часа — всё, что я был в состоянии еще ей дать! (Тихо уходит в дверь налево.)

Голос матери. С сахаром? А может быть, ты хочешь еще салата?

Слышно, как мать подбивает тесто.

Мать (входит с глиняной миской и большой ложкой. Помешивая ложкой тесто) . Я все-таки сбегаю и принесу салата. Ты же ведь его любишь. (Осматривает пустую комнату.) Куда же он делся?.. Я же помню… (продолжает размешивать тесто и при этом медленно поворачивается… Внезапно понимает, что ее сын действительно убил учителя, но продолжает говорить, останавливаясь на каждом слове и машинально мешая ложкой тесто) …что он любит салат. (Широко раскрыв глаза, стоит с ложкой в руках, оцепенев от ужаса.)