Андра Теэде - Эстопласт

Мечтатель: Таков уж российский рынок. Никто в России не захочет твои лампы, если ты не хочешь быть с Россией.

Калле: Господи, что станет с нами, когда мы лишимся российского рынка? Полный крах?

Молодой человек 1: Я и говорю, что Нугис не тот человек, который нам нужен.

Молодой человек 2: Нугис стоит за эстонское дело

Молодой человек 2 подписывает. Пауза. Остальные тоже подписывают.

Комната отдыха. Паула и Анна.

Паула: Мы с тобой знакомы больше сорока лет.

Анна: В самом деле. Сколько раз меня из-за тебя ставили в угол?!

Смеются.

Паула: Наши матери были односельчанками. Из окна моей спальни была видна стена вашего овина

Анна: Окно твоего брата выходило на мою комнату. Я видела, как он стоял у окна и тайком курил. Он и меня звал, но я не решалась выйти к нему ночью.

Смеются.

Паула: Для меня ты была как родственница, и ты, и твой брат. Только у тебя было столько красивых платьев и туфелек, я просто завидовала тебе. А мой брат был тебе ни к чему, за тобой все деревенские парни бегали.

Анна: Ах, что ты болтаешь, у тебя поклонников было еще больше. Ты и замуж вышла намного раньше меня, совсем еще девчонкой.

Паула: А ты, старая потаскуха, все выбирала — вот всех стоящих парней другие девки и разобрали.

Смеются.

Анна: Ах так, ну погоди!

Смеются.

Паула: Теперь мы на одном заводе, в одном цеху. И квартиры нам обеим дадут в Ыйсмяэ; я уверена, что и тебе дадут квартиру.

Анна: И снова окажемся в одной деревне.

Паула: Не останетесь вы без квартиры, не боись!

Анна: Опять сможем одалживать друг у друга платья и туфельки.

Паула: Как же! И куда мы, старые тетки, в этих платьях отправимся?

Смеется.

Анна: Ну и что! В девках ты у меня сколько раз брала и то, и это, и другое? А теперь мой черед одалживаться у тебя. Вот будем жить в Ыйсмяэ, я к тебе по-соседски зайду за сахаром — не то, чтобы он мне понадобится, а просто чтобы одолжить.

Смеются.

Паула: Я ведь тоже тебе одалживала, побольше, чем ты мне.

Анна: Да что ты говоришь, я не припоминаю — голова совсем дырявая стала.

Смеются.

Паула: Помнишь, ты у меня взяла мою красивую шелковую шаль, чтобы повертеться перед парнями на празднике урожая — и потеряла ее, кувыркаясь с кем-то в стогу. Конечно, это было давно, может, ты и не помнишь.

Анна: Помню-помню. Если ты помнишь, то и я помню

Паула: И чем это ты в стогу так долго занималась? Уже рассвело, когда я домой собралась, костер давно погас, а тебя все видно не было.

Смеются.

Анна: Я вернула тебе шаль на другой неделе.

Паула: Нет, не вернула!

Анна: Вернула, вернула!

Пауза.

Паула: А мой плащик и две пары самых лучших брюк так у тебя и остались.

Анна: Ах, что ты говоришь, какие там брюки!

Паула: Ну да, я положила тебе в чемодан и мой плащ, и зимнее пальто, и обе пары брюк. Да еще и сапожки. А сама всю зиму проходила в юбке и туфлях, пришлось еще набойки на каблуки прибивать.,

Паула смеется, Анна не смеется.

Паула: И еще, наверно, в твоем чемодане оказались другие мои вещи, которые я успела упаковать. Я все из своего шкафа выскребла для тебя, хотя ваша семья всегда была богаче нашей. А потом волокла всю ночь этот чемодан и огромный узел, когда мать сообщила, что вы на станции Кейла. Мать запрещала: не суйся, мол, это опасно. А что мне пришлось вынести для того, чтобы вы там зимой не вымерзли. Автобусы, конечно, не ходили, один крестьянин довез меня до опушки леса, а дальше я топала пешком, торопилась, боялась, что опоздаю и вас увезут. И когда увидела ряд вагонов, поняла, что вы еще там. Перрон был полон народу, все приносили вещи для вас, и я тоже. Две пары брюк и все, что нашла — я тогда и не задумывалась, оставила ли что-нибудь себе. Все для тебя, как-никак подруги, а как же иначе? А ты еще говоришь, что не помнишь.

Анна: Да, я же сказала, что не помню.

Паула: Как это не помнишь? Конечно, помнишь.

Анна: Да что ты!

Паула нервически смеется.

Паула: Так что не говори, будто ты была из богатой семьи и я тебе никогда ничего не давала. Все я тебе отдала. Даже моего брата ты заполучила. А когда вы вернулись, даже спасибо не сказали!

Анна молчит. Паула молчит.

Паула: Не знаю, удастся ли сделать так, чтобы тебе квартиру дали в одном доме с нами. Или хотя бы поблизости, чтобы как тогда, когда мы были детьми. И чтобы наши дети общались, как мы с тобой в детстве…

Анна: Паула, меня мороз по коже пробирает, когда ты об этом вспоминаешь.

Анна поднимается.

Паула: Может, еще кофе?

Анна: не надо мне твоего кофе.

Анна плотно кутается в платок.

Паула: Да что с тобой! Ты сегодня обедала?

Анна не отвечает

Паула: Анна! Ты обедала? Может, еще успеем сходить пообедать?

Анна не отвечает

Паула: Анна?

Анна уходит.

Дизайнер идет по улице. Останавливается и видит в окне созданные ей лампы «Эстопласта».

Слышится детский плач. Ребенка берут на руки и спрашивают: «Боишься темноты?». Загорается свет.

Первоклассник учит алфавит: «А как арбуз. Б как банан». Мама зажигает свет. Спрашивает: «Что ты сидишь во тьме?» Ребенок: «Мама, а что такое банан?»

Голос: «Шторы завешены?». Другой голос: «Да!». Загорается свет. «Ну, с Рождеством!»

Женщина: «Здесь так темно!». Мужчина: «Минуточку!». Загорается свет: мужчина стоит на коленях и просит ее стать его женой.

Женщина: «Дорогой…» Она тяжело дышит. «Кажется, пора». Загорается свет, и мы видим, как беременная женщина готовится ехать в роддом.

Юноша с чемоданом идет к дверям. Загорается свет, родители обнимают его и провожают в путь. «Ну, будь молодцом там, в Тартуском университете!»

Умирающий лежит в постели, заходится в кашле. Ему подносят стакан воды. Умирающий: «Пожалуйста, пусть всю эту ночь горит свет».

Русский готовится к приему гостей. Появляется брат, в руке у него коробка с тортом.

Русский: Брат!

Брат: Здравствуй, брат. Ну, как у вас идет дела? По всему вижу, что хорошо!