Анатолий (Джордж) Гуницкий - Она как все или Wild Thing

Муза.Феофан, ты...

Феофан.Да, это я! Я! Ха.

Муза.Ты прежде был другим. Совершенно другим!

Феофан.Мне кажется, что если бы я встретил этого пресловутого, каким я был раньше... то ему бы ох как не поздоровилось... Как же надоело мне слышать про него... всем-то он хорош! Талантлив, умен, духовен до каблуков... идеи у его такие светлые — аж до пронзительного. А вот ты... Не буду, не стану тебя выгонять — хотя и мог бы! Ладно, посмотрим еще кто кого!

Муза.Ты не можешь меня выгнать. Не сможешь.

Феофан.Запросто.

Муза.Нет, не сможешь.

Феофан.Квартира, кстати, моя. Я тут прописан уже лет двести.

Муза.Ну и что же...

Феофан (разозлился). Что — что... да ничего! Подумаешь, Муза она... очень надо! Пошла вон! Живо! Ишь... (Аккуратно, но выталкивает Музу из квартиры.) Ну, вот так, и отчего же я не сделал этого раньше...

Неизвестно откуда и как, но точно не через дверь, вновь появляется Муза. Феофан ошарашен.

Феофан.Опять ты? Но как ты зашла? Я ведь запер дверь!

Муза.Дверь... что мне дверь? Но ты так ничего и не понял. Конечно, куда там... ведь плоть — груба.

Феофан.Что ей дверь... А что мне дверь... вообще, что такое дверь? Или окно... или стена... или... (Долго смотрит на Музу.) Может быть, поешь чего, а? Не хочет... Знаешь, я, конечно, во многом не прав... не хотел тебя обижать. Ну, вот ты сама врубись... разве я могу так быстро во всем разобраться и исправиться? Конечно же, нет! Да я и сам хочу! Как же мне все это надоело — богема, собутыльники, душевный — и не только — разврат... больше тебе скажу... если бы ты не появилась, то я бы... (Большая пауза.) ... руки бы на себя наложил! Да! Вот так вот! И не было бы Феофана! Я... я не мог в этом сознаться... дух противоречия... Ну да, люди не ангелы, они намного хуже. Тебе хорошо, ты то Муза! Ну а я... суета вся эта... не желаю, не могу так больше... Хватит! Ты не веришь мне... эх...

Муза.Мне так хочется поверить.

Феофан.Это так тяжело, когда не верят! Ужасно! Отвратительно! Весь мир сразу же, как бы становится мрачным, серым, таким вот позднее-ноябрьским... и кажется, все против тебя! Все! Понимаешь? Мерещатся опасности, одолевает душная усталость... свеча еще трепещет, лампочка мигает, холодильник гудит... и боишься, до боли, до судорог боишься, что погаснет она! Та, которая... И что никто не поможет, никто... угу! угу! угу! но — угрюмо, злобно молчит тишина... (Отдувается.)

Муза (несколько растерянно). Ну, я...

Феофан.Давно, давно я не писал по-настоящему... черт... Ха.

Муза.Главное начать... ведь ты заново начинаешь ходить.

Феофан.Учусь. Потихоньку... пока вот ползаю еще.

Муза.Я стану тебе помогать.

Феофан.Ну вот... конечно... (Смотрит на часы.) Ничего себе, скоро уже шесть.

Муза.Шесть часов? И что же?

Феофан.Ну, я имею ввиду... скоро ли произойдут со мной столь желанные для меня перемены...

Муза.Тут все зависит от тебя самого.

Феофан.Как же ты? Ты обещала помочь

Муза.Я-то конечно... но все же — помоги себе сам!

Феофан.Ясно. (Опять смотрит на часы.) Послушай... Ты бы не могла сходить погулять часика эдак на три? Или даже на четыре. В кино сходить... А я бы поработал немного, чувствую, понимаешь ли, некий прилив...

Муза.Прилив чего?

Феофан.Что-то вроде этого... как там оно... вдохновения...

Муза.Оно давно уже пришло. И разве я могу тебе помешать?

Феофан.Конечно, нет! Ну как бы мне тебе это объяснить... Понимаешь, скоро ко мне должен прийти один человек... он может мне помочь. В хорошем смысле... не так как ты, разумеется, но все же... я не могу жить в изоляции от людей, вообще художнику необходимы реальные жизненные впечатления. Разве нет?

Муза.Ну да, разумеется.

Феофан.Вот тебе и да! Тем более что мы с этим человеком договорились, и я обещал, что мы сможем с ним пообщаться. Надо быть верным своему слову. Правда?

Муза.Конечно.

Феофан.Ага... я бы и не просил тебя уходить... только, кто знает, как он воспримет тебя. Объяснять ему, что ты, мол, моя Муза — это так личностно, даже где-то отчасти интимно. То да се. Он может и не понять, так как нужно! А я вдруг не смогу объяснить... Это ведь вот. Как бы. Да. Что же.

Муза.Но как же тогда?

Феофан.Вот видишь, даже ты не знаешь. Ведь жизнь, жизнь-то она... тут и там, туда и сюда, улетел и пришел, разбил и построил, полюбил и убил... потом съел... потом выплюнул, а то и хуже того. Мы все то больше меньшего, то дальше ближнего. У меня была она знакомая, так вот, она... или нет. Я... нет, не читал об этом никогда.

Муза.О чем?

Феофан.Я и не помню о чем. Мне таких книг читать не приходилось

Муза.Все эти журналы, газеты, разные сайты... настолько как-то...

Феофан.Да уж. Столько времени убил я на вот такое.

Муза.Но теперь-то ты, я надеюсь...

Феофан.Теперь-то с этим все, покончено, дело труба! Но скоро ко мне придут, и я бы не хотел бы зря смущать моего гостя. Не прятать же мне тебя в шкафу. Смешно! Ха-ха-ха!

Муза.Если это так необходимо, то я уйду.

Феофан.Обиделась? О... о... о... Прошу тебя, не обижайся...

Муза.Я поняла, что так нужно и сделаю так, как ты просишь.

Феофан.Вот и отлично! мы начинаем понимать друг друга! Послушай... может быть, ты купишь хлеб, сыр... ведь не только пищей духовной. Я бы и сам сбегал, но вот времени нет, черт, не успею.

Муза.Ладно, я все сделаю.

Феофан.Вот, возьми кошелек. Сумка у двери. Да, вот еще что... возьми пару бутылочек вина... то есть... нет, я пить его не стану, я глинтвейн сварю. Добавлю сырой корицы, сахарку разного... это мне для лечения нужно, я простужен. Их бин кранк... Ох, да. При простуде глинтвейн — первое дело! Выпил перед сном — и спать, и никакого тебе на хер туповатого пьянства. Брутальщины этой животной! Гете, кстати, глинтвейн обожал. И Бодлер. То есть, Верлен. И Пьер Марнэ.

Муза.Я ничего не понимаю в винах.

Феофан.Ну ничего сложного вообще-то... купи там что-нибудь, ладно?

Муза.Ладно. Ну я пошла. (Уходит.)

Феофан.Пока. Ну вот, успел. (Прибирает в комнате. Звонок в дверь.)

Феофан и Елена.

Феофан.Как хорошо, что ты пришла. Как замечательно.

Елена.Ты рад, да?

Феофан.Как здорово. Ха.

Елена.Ну, я же обещала, что приду. Ах, я иногда просто даже не понимаю, что со мной делается. Не знаю.

Феофан.Ну да, это уж.