Бьернстьерне Бьернсон - Пьесы

Фредерик.Если бы мне не нужно было провожать отца на поезд, так я бы пришел раньше.

Ханс.Тебе сначала следовало бы подумать над тем, что я написал.

Фредерик.Ты, я надеюсь, не воображаешь, будто тебе удастся убедить меня, что мой отец — обманщик?

Ханс.Об этом там нет ни слова.

Фредерик.Неправда.

Ханс.Нет, правда.

Фредерик.Нет, дело обстоит так, как я говорю. Все сводится к этому. Но ты убедил меня в другом — показал мне, кто ты таков и как ужасно, да, ужасно я ошибся в тебе.

Ханс.Я думал, что ты сможешь понять.

Фредерик.Понять? А тебе не пришло в голову, что сначала стоило бы объясниться со мной?

Ханс.У меня была причина не делать этого.

Фредерик.Не сомневаюсь! Ты более искушен в холодном искусстве тонких расчетов, чем я предполагал.

Ханс.Я знаю, что тебе тяжело. И поэтому я стерплю от тебя многое.

Фредерик.А, человек без сердца всегда все стерпит. И подумать только — ты мог это сделать! Выступить против нас, никогда не причинивших тебе зла; против меня, да — против меня, а ведь мы всегда были вместе до тех лет, что ты пропутешествовал. И как же я радовался, когда узнал, что ты, наконец, возвращаешься домой

Xанс.Спасибо, Фредерик!

Фредерик.И вот приезжаешь, едва здороваешься с нами, потом не заходишь ни разу, а затем — присылаешь эту книгу, и похоже на то, что ты написал ее еще там, до приезда домой.

Ханс.Да, я написал ее там.

Фредерик.По сведениям и расчетам твоего отца?

Ханс.По всем ведомственным материалам.

Фредерик.А частные материалы?

Ханс.Приходилось и их привлекать.

Фредерик.И ты присылаешь книгу, не предупредив об ее выходе, отцу, сестре, мне. За сестру мне обидней всего.

Ханс.Могу я ответить тебе?

Фредерик.Взглянул бы ты на Карен! Наверно, тогда ты бы понял, что сделал.

Xанс.Фредерик…

Фредерик.Неужели ты хоть на минуту мог забыть, что ее-то задеваешь больше всего?!

Ханс.Я дал себе слово, что не увижусь ни с Карен, ни с тобой, ни с отцом твоим, пока книга не выйдет. Я не мог возвратиться домой, не исполнив того, что было моим непременным долгом, — чего бы это мне ни стоило.

Фредерик.Да ты что, совсем спятил? Неужели ты еще думал, что кто-нибудь из нас станет с тобою знаться после этого?

Ханс.Я думал, что через некоторое время вы лучше поймете, какую цель я себе поставил, и увидите, что я ничего плохого не сделал.

Фредерик.Ах, не надо громких слов!

Ханс.Мне было ясно, — я так и написал, — что дело идет об ошибке, которая дорого стоит, о несчастной ошибке, замалчивать которую — преступление. Твоему отцу есть чем гордиться и помимо «новой системы».

Фредерик.Да, красиво говоришь. И ты думаешь что мы можем удовлетвориться этим утешением после того как ты отнял у отца то, чем он в жизни более всего гордился?

Ханс.А если тут нечем было гордиться, Фредерик?

Фредерик.Ну, это ты кому-нибудь втолковывай, но не мне. Нет, Ханс, давай поговорим начистоту! Все дело в твоем честолюбии, оно заставило тебя всем пренебречь

Ханс.Может быть, я ошибся…

Фредерик.Да, ошибся!

Xанс.Но когда я вернулся домой и увидел, во что превратился отец, когда я подумал, что ты не предупредил меня об этом…

Фредерик.А чем бы это помогло?

Ханс.Если бы это был твой отец, а я бы.

Фредерик.Нет, постой: давай-ка не сравнивать твоего отца с моим. Это уже смешно!

Ханс.Вот, вот! А теперь постарайся понять что дружба такого сорта мне больше не нужна. А здесь и еще кое-что открылось.

Фредерик.Вот как?

Ханс.В детстве мы играли: вы с сестрою и я — с одной маленькой девочкой, как говорится, из простых Но она была самым красивым ребенком из всех, что я видел и она была благородной девочкой: она ведь потом трудом своих рук содержала свою мать.

Фредерик.Слушай, это не твое дело.

Ханс.Это мое дело, когда я решаю вопрос, знаться ли мне с тобою впредь, или нет.

Фредерик.Что ты говоришь?.. Как ты смеешь?

Ханс.Если бы ты на ней женился.

Фредерик.Это мое дело! Впрочем, не следует думать, будто я не хочу жениться на ней. Тут виноваты другие люди, в том числе и она сама.

Ханс.Да, она слишком горда, чтоб позволить жениться на себе из жалости.

Фредерик.Довольно! Твой проповеди я издавна знаю. Не суй свой нос в чужие дела. Займись лучше своими собственными.

Xанс.Попытаюсь!

Фредерик.Вот что?! А знаешь ли ты, в каком состоянии отчетность твоего отца? Да в таком, что, вернее всего, будет создана чрезвычайная комиссия для ревизии!

Ханс.Что ты говоришь? Моего отца подозревают в…

Фредерик.А, чувствуешь, каково слышать грязные вещи о своем отце?!

Ханс.Но это несправедливая, вздорная болтовня!

Фредерик.Как и твоя.

Ханс.Что? Я занимаюсь вздорной болтовней?! Докажи!

Фредерик.Доказательства заключены уже в тех официальных документах, которые ты извратил.

Ханс.Извратил, говоришь?

Фредерик. Знаешь, что больше всего говорят о твоей книге? Говорят, что она задумана, чтобы покрыть художества твоего отца. Он знал, что вот-вот назначат ревизию, и вы издали книгу, чтобы ревизия выглядела местью.

Xанс.Ах, так вот как? Вот ваш козырь! Какая мерзость! Ведь это снова доведет отца до крайности…

Фредерик.Значит, задело? А на что, позволь спросить, он живет? Без пенсии? Здесь есть чему удивиться, поверь.

Xанс.Нет, это уже слишком. У отца есть недостатки, конечно, но он человек чести.

Фредерик.Да ну?

Ханс.Мой отец, да будет тебе известно, никогда не соблазнял простую девушку, чтоб бросить ее потом — только для карьеры.

Фредерик.Ханс!

Ханс.И он не смог бы дать погибнуть человеку — только из соображений приличия.

Фредерик.Как ты смеешь…

Ханс.Да, он еще и никогда не был бы в состоянии ввести в жизнь заведомо неправильную систему — только из честолюбия. Вот тебе ваша семья и ваша мораль.

Фредерик(бросается на него). Тебе за это…

(Опускает руки.)

(Молчание.)

Ханс(поправляя одежду). Ты еще не бросил свои мальчишеские выходки?

Фредерик.Я тебя прошу — не дразни меня!

Ханс.Ты становишься таким всякий раз, как только услышишь правду. Это я уже давно знаю.

Фредерик.Сейчас ты узнаешь еще кое-что. Или ты докажешь мне сейчас, здесь же, что мой отец ввел в жизнь заведомо неправильную систему, или тебе придется плохо.