Елена Степанян - Рассказы о чудесах

В толпе гостей можно увидеть и самого Гольдсмита, которому страшно неловко и в новом платье, и в новом качестве. Второй джентльмен наводит на него лорнет.

Второй джентльмен.Скоро шагу нельзя будет ступить, чтобы не наткнуться на что-нибудь подобное! Вот, кстати, что за птица?

Первый джентльмен.Эта? Ворона в павлиньих перьях – новомодный писатель Оливер Гольдсмит!

«Софья».Если бы вы потрудились ознакомиться с его произведениями, сэр Джон, вы бы не были к нему так жестоки! Мне никогда не встречалась такая широта ума, такое благородство души! И уж, конечно же, не здесь! (Окидывает зал горьким взглядом.)

Второй джентльмен.Что я вижу? Моя прелестная кузина влюбилась в этого новоявленного Мильтона! Нет – Гомера! Поэт на этот раз вполне зрячий, но слепа ваша любовь – ведь такую некрасивую физиономию не каждый день встретишь.

«Софья».Я вовсе не нахожу его некрасивым! (Все смеются.)

Вторая дама (язвительно). Какая горячность! Душа моя, а ведь вы могли бы его осчастливить. Вы богаты, свободны – предложите ему руку и сердце!

«Софья» (захлопывает свой веер). Идет! Я принимаю ваш вызов!

В этот момент Гольдсмит проходит мимо этой группы, направляясь в кабинет герцога. «Софья» провожает его взглядом и говорит медленно, как бы гипнотизируя.

«Софья».Вот если сейчас он дойдет до дверей в кабинет его светлости и оглянется в нашу сторону, я непременно так и поступлю.

Четыре пары глаз следят за Гольдсмитом. Перед самой дверью он на мгновение останавливается – его нога запнулась о загнувшийся угол ковра. Гольдсмит открывает дверь и входит, не оборачиваясь.

Вторая дама (нервно обмахиваясь веером). Боже мой! Я так перепугалась! С вашим безрассудством, дорогая моя, можно было ждать, чего угодно.

В глазах Софьи бесконечная тоска…

…Перед нами опять «настоящая» Софья. Они с Оливией стоят, забившись в уголок, на балу у мистера Торнхилла.

Оливия.Стоило стараться! И одеты мы хуже всех, и никому не нужны! Бедная мама!

Софья.Хочешь, уйдем отсюда? Чего еще ждать?

Оливия (с неохотой). Ну… мы ведь ничего не теряем…

В этот момент раздается голос мистера Торнхилла. Он стоит в центре зала.

Торнхилл.Господа! Нам предстоит очень важная вещь! По старой традиции, на нашем летнем балу до наступления полуночи должна быть избрана королева фей! (К Торнхиллу подходит слуга, держащий на подушке серебряную корону.) Господа! Я предлагаю увенчать этой короной мисс Оливию Примроз – самую прекрасную леди нашего графства! (Он подходит к Оливии, берет ее за руку, выводит на середину зала и, взяв у слуги корону, опускается перед Оливией на одно колено.)

Софья, воспользовавшись тем, что ее оставили одну, совсем оставляет зал, уходит на застекленный балкон и грустно смотрит в ночную тьму.

Кабинет герцога. Гольдсмит сидит на краешке роскошного кресла. Перед ним, в другом кресле – величественный и доброжелательный премьер-министр герцог Нортемберленд. Поодаль, за столом с бумагами, секретарь.

Герцог (растягивая слова). Да, поистине, наша Ирландия – во всех отношениях плодороднейшая страна. Знатоки утверждают, что трава на ее пастбищах не имеет равных во всем мире! А такой гений, как старик Свифт! Это же гордость целой нации! Мы очень рады, что поэтическая нива не скудеет, а э-э-э зеленеет… подобно ирландским пастбищам! (Усмехается своей метафоре.)

Гольдсмит (в большом смущении). Ваша светлость, я… я вполне разделяю ваш патриотизм, но к величайшему сожалению, Ирландия пользуется и печальной славой – ее крайняя бедность известна всей Великобритании! (Герцог удивленно поднимает брови. Гольдсмит продолжает, осмелев) Однако тот, кто воочию не видел той нищеты, в которой живут ирландские крестьяне, даже не может вообразить ее!

Герцог (с подчеркнутым удивлением). Мистер Гольдсмит! Вы что же, всерьез считаете, что правительство не осведомлено об… э-э… экономическом положении ирландского крестьянства?

Гольдсмит (растерянно). О, конечно же нет! Но тогда, почему же… (Он, недоговорив, разводит руками.)

Герцог (его удивление возросло в десять раз). То есть, вы хотите сказать, что правительство не принимает мер для улучшения?

Гольдсмит.Может быть, они недостаточно эффективны, милорд?

Молодой секретарь герцога, слушающий этот разговор, крайне раздосадован.

Герцог (откидывается в кресле, пряча улыбку). Дорогой сэр! Уверяю вас, что если глава правительства его Величества приглашает вас к себе, то не для того, чтобы получить, э-э, консультации по вопросам экономики.

Гольдсмит (видя, что терять нечего, он говорит почтительно, но смело). Ваша светлость! Такому человеку, как я, редко выпадает честь беседовать со столь высокопоставленными особами! Может быть, один раз в жизни! Поэтому я счел своим долгом затронуть вопрос, важнее которого, мне кажется…

Герцог (очень сухо). Советую вам запомнить, сэр, на будущее, что в подобных беседах важнейшим является тот вопрос, который желает обсудить в данный момент пригласившее вас лицо… Я слышал, вы собираетесь редактировать журнал! Как он будет называться?

Гольдсмит.«Пчела», милорд.

Герцог.Что ж, она будет приносить мед или только жалить?

Гольдсмит.Только жалят осы, милорд!

Секретарь (подходит с папкой). Милорд, смею напомнить!

Герцог.Ах да, мистер Хэмфри, мы ушли куда-то в сторону! Вы справедливо заметили, мистер Гольдсмит, что уроженцы Ирландии сильно уступают остальным нашим соотечественникам по части… э-э… финансов.

У нас есть возможность предложить вам регулярное денежное вспомоществование! (Смотрит на него лукаво и вопросительно.)

Гольдсмит.Глубоко тронут вашей заботой, милорд, но я далеко не самый бедный из ирландцев и в своих финансовых делах всецело полагаюсь на господ издателей!

Секретарь, стоящий за спиной у герцога, делает Гольдсмиту «страшное» лицо и стучит пальцем по лбу – «Идиот!»

Герцог (удовлетворенно откидывается в кресле).

Благодарю вас, мистер Гольдсмит, мне было очень интересно с вами познакомиться!

Гольдсмит идет сквозь толпу блестящих гостей. Их лица неуловимы, они расплываются, когда он хочет вглядеться в них. Мгновеньями ему кажется, что он видит «Софью» – то ли реальную женщину, то ли образ, вызванный его воображением и перенесенный из мира его романа в мир реальности.

Улица. Одинокая фигура Гольдсмита удаляется от дворца, в котором еще идет прием. В окне-фонаре второго этажа появляется женский силуэт.