Сергей Ермолинский - Синее море

Н а д я. Дочка?

В л а д и м и р И л ь и ч (пристально смотрит на нее) . Но ты-то как мне ответила?

Н а д я. Я?

В л а д и м и р И л ь и ч. Да, ты. Когда я тебе написал… Последнее письмо…

Н а д я. Сразу ответила…

В л а д и м и р И л ь и ч. Как ответила? «Женой — так женой».

Н а д я. Разве это не ответ?

В л а д и м и р И л ь и ч. Да уж…

Н а д я. Володя!..

В л а д и м и р И л ь и ч. «Женой — так женой». Пойми тут! Обидеться впору.

Н а д я. Да вот же я, здесь я! Разве это не лучший ответ?

В л а д и м и р И л ь и ч. Лучший! (Подбегает к ней.) Конечно, лучший!

Появляется М и н ь к а.

М и н ь к а. А вот и я.

Пауза.

Газеты разобрали? Перевязывать?

В л а д и м и р И л ь и ч. Завтра, Миняй, давай уж завтра. А ты что таким волком смотришь?

М и н ь к а. А я ничего.

В л а д и м и р И л ь и ч. Тебе что, тетя Надя не нравится?

М и н ь к а. По мне, жили мы без нее и жили бы, как жили.

В л а д и м и р И л ь и ч. Э, брат, а я думал, ты мне друг!

Входит Е л и з а в е т а В а с и л ь е в н а.

Е л и з а в е т а В а с и л ь е в н а (Миньке) . Пойдем, братец, я без тебя как без рук. Сейчас возьмемся за посуду. Надя, где у нас уложена посуда?

Н а д я. Там, где теплые вещи. На ящике пометка — четвертый.

В л а д и м и р И л ь и ч. Четвертый? А три — с книгами?

Е л и з а в е т а В а с и л ь е в н а. С книгами.

В л а д и м и р И л ь и ч. Воображаю, как вы меня проклинали! Но я-то без них погибаю. (Присел на корточки перед ящиком.) Зато теперь богач! (Смотрит на Надю.) Ноги бы поломать этому почтарю! Маринует телеграммы, и ему наплевать, что люди волнуются.

Е л и з а в е т а В а с и л ь е в н а (Наде) . Какие телеграммы?

Н а д я. Мои.

В л а д и м и р И л ь и ч. А сколько книг запросто пропало!

Е л и з а в е т а В а с и л ь е в н а. Вы только о книгах и писали, хоть бы слово о себе.

В л а д и м и р И л ь и ч. Э, нет. В одном из писем я подробнейше описал Шушу. (Достал одну из книг.) «Статистический временник Российской империи…».

Е л и з а в е т а В а с и л ь е в н а. Описали прямо как Швейцарию.

В л а д и м и р И л ь и ч. Да ведь точно же! Вы еще увидите наши горы!

Е л и з а в е т а В а с и л ь е в н а. Они отсюда не ближе, чем Монблан от Швейцарии.

В л а д и м и р И л ь и ч. А леса? А климат? Лучший в Сибири! Курорт! Вы не поверите, но я даже стихи здесь начал сочинять. «В Шуше, у подножия Саяна…» Правда, на этой строчке так и застопорилось, но все-таки…

Е л и з а в е т а В а с и л ь е в н а (в сторону Нади) . «Я здорова. Все идет нормально». Курорт.

В л а д и м и р И л ь и ч (не понял) . Что?

Е л и з а в е т а В а с и л ь е в н а. Я говорю, что, въезжая в вашу знаменитую Шушу, мы завязли в такой грязи, что думали, не выберемся.

В л а д и м и р И л ь и ч. Навоз, Елизавета Васильевна, навоз. И согласитесь, природа тут ни при чем. «Шестой выпуск материалов для статистики фабрично-заводской промышленности Европейской России». Ай да Надя, что за молодец! (И вдруг.) А почему ты нервничаешь?

Н а д я. Я не нервничаю.

В л а д и м и р И л ь и ч (он все время наблюдает за ней) . Смотри пожалуйста! Еще и Ключевский! Сколько заплатила?

Н а д я. Двадцать пять рублей за четыре тома. У букиниста.

В л а д и м и р И л ь и ч. Так он же разбойник! Четыре целковых — красная цена.

Н а д я. Попробуй найди. Это же литографированное издание. (Встретилась с ним глазами.) Черствый книжник! Обрати внимание на лампу.

В л а д и м и р И л ь и ч. Лампу? (Встал, подбежал к столу.) Действительно… лампа. Как я сразу не заметил? Она напоминает мне детство!..

Е л и з а в е т а В а с и л ь е в н а (Миньке) . Ну, чего мы стоим? Брось газеты. У нас дел не перечесть. Пошли, пошли… (Уходит и тянет за собой Миньку.)

В л а д и м и р И л ь и ч. Совсем такая же, как была у нас в Симбирске.

Н а д я. С Маняшей выбирали.

В л а д и м и р И л ь и ч. Ты не представляешь, как это мне дорого!.. Кажется, немного успокоилась?

Н а д я. Немного успокоилась.

В л а д и м и р И л ь и ч. А это что? Перчатки?

Н а д я. Да.

В л а д и м и р И л ь и ч. Лайковые?

Н а д я. Ты же писал о них.

В л а д и м и р И л ь и ч. Разве? Ах, да. Это от комаров. Комары здесь злющие-презлющие. Волки, а не комары. Ты не боишься комаров?

Н а д я. Я ничего не боюсь.

В л а д и м и р И л ь и ч. Ничего?

Н а д я. Ничего.

В л а д и м и р И л ь и ч. И мышей не боишься?

Улыбнувшись, она отрицательно покачала головой.

Вот то-то. А жандармов?

Н а д я. Нет.

В л а д и м и р И л ь и ч. И тюрьмы?

Н а д я. Нет.

В л а д и м и р И л ь и ч. Ну… а ехать сюда? Вместо Уфы — сюда? Ведь это черт знает где! На краю света! Трусила?

Н а д я. Честно?

В л а д и м и р И л ь и ч. Честно.

Н а д я. Чуть-чуть. (Совсем тихо.) Боялась, а вдруг ты меня как-то не так встретишь…

В л а д и м и р И л ь и ч. То есть как это — не так?

Н а д я. Молчу. Но не перебивай, не перебивай меня! Я знаю, Володя, не часто у нас будет своя крыша над головой. И что впереди — неизвестно. Где будем — тоже. И будут разлуки, и, может быть, не одна, ведь так?

В л а д и м и р И л ь и ч. Так.

Н а д я. Я знаю и не боюсь.

В л а д и м и р И л ь и ч. Значит — навсегда?

Н а д я. На всю жизнь.

Зима. Вьюга, метель. В этой метели, в кружении света и снега, постепенно вырисовывается, возникает комната в шушенском доме. Слышно, как завывает вьюга, но здесь тепло, уютно. В л а д и м и р И л ь и ч сидит на низенькой табуретке и сосредоточенно подшивает валенок. Потом откладывает иглу и, аккуратно сложив листки мелко исписанной бумаги, оттягивает вторую половину подошвы и просовывает туда листки. Н а д я, стоя у конторки, пишет.

Н а д я. Я написала так: «Дорогая Лидия Михайловна! Очень беспокоит ваш ревматизм. Носите эти валенки. Они еще хорошие, хотя и не новые, а подошвы у них двойные…»

В л а д и м и р И л ь и ч. Не надо «двойные». «Подошвы подшиты кожей от сырости». Или что-нибудь в этом роде.

Н а д я. Поймет?

В л а д и м и р И л ь и ч. Она опытный конспиратор. Пиши адрес — город Астрахань.

Н а д я. Помню.

В л а д и м и р И л ь и ч. Почерк изменила?

Н а д я. Как смогла. Как будем посылать?

В л а д и м и р И л ь и ч. Оказией через Минусинск, когда поедем на Новый год.

Н а д я. Думаешь, поедем?

В л а д и м и р И л ь и ч. Непременно поедем. Разрешение обещано. Смотри, как метет. Я думаю, Кржижановский с Зиной приедут, Лепешинские, Шаповалов. Ты не представляешь, как сейчас важно нам встретиться. Пойду-ка за дровами на завтра, пока сарай не занесло. (Надевает куртку, выходит.)

Надя продолжает писать. Входит Е л и з а в е т а В а с и л ь е в н а, открывает дорожную корзину, что-то в ней ищет.

Н а д я. Ты не заметила, он шапку надел?

Е л и з а в е т а В а с и л ь е в н а. Кажется, нет.

Н а д я. Ну вот, опять.

Е л и з а в е т а В а с и л ь е в н а. Понимаешь, Надя, нам надо с тобой поговорить, но лучше без него.