Сергей Ермолинский - Синее море

Л е п е ш и н с к и й. Что так?

Н и к о л а й. Да говорят, ежели при нем скажешь чего-нибудь не то, так он разделает под орех.

Л е п е ш и н с к и й. Это бывает.

Н и к о л а й. Вот и побаиваюсь. Как будто генерал едет.

К р ж и ж а н о в с к и й. А вот мы его и встретим, как генерала! (Старкову.) Пропусти-ка, Базиль, еще эту гирляндочку, самолично склеил. Тащи чуть наверх. Еще. Вот так. Красота!

З и н а. Детство, детство, где ты?

Ш а п о в а л о в. Предрассудки все это.

З и н а. Не скажите, в традициях есть своеобразная прелесть. Чем плохо?

Н и к о л а й. Наверно, хорошо, только у нас елки не делали. На какие шиши? Семь душ, один работник.

К р ж и ж а н о в с к и й. Тихо! Бубенцы.

Все бросились к окнам.

О л ь г а. Кто-то подъехал!

Н и к о л а й. Они!

Т о н я. Ильичи! Ильичи подъехали!

К р ж и ж а н о в с к и й. Встречать, живо!

Веселая суматоха. Одни выбегают в переднюю, другие торопливо зажигают свечи на елке. Звенит колокольчик.

Голоса:

«Ух, наконец-то!»

«Сюда, сюда!»

«А мы боялись, что не доберетесь!»

«Глеб, ты?»

«Я, я, Ильич, собственной персоной!»

«Выехали — было тихо, а в поле началось…»

«Держите его, а я стащу валенки…»

В передней и у входа столпились все, так что по-прежнему приехавших не видно.

Голоса:

«А это Николай, тоже наш, питерский».

«Как же, слыхал про него. Здравствуйте!»

«Не бойся, Коль, генерал не кусается!»

Хохот.

«Глеб, укушу, если будешь щекотаться…»

«Ведите ее в комнату, она совсем замерзла…»

С т а р к о в, Т о н я и Н и к о л а й ведут Н а д ю, на ходу продолжая раскутывать навороченные под ее шубкой платки.

Н а д я. Ну, рассказывай про свою малышку, какая она?

Т о н я. Девчонка вся в меня, вот увидишь.

С т а р к о в. Не в нее, а в меня.

Т о н я. Сейчас увидишь. Что делается, Надюша! Тебя-то я еще и не видела в роли жены и хозяйки!

Н а д я. Ой, какая я хозяйка, у меня все вот так, Тоня…

Н и к о л а й. Надежда Константиновна! Неужели вы меня не признаете? Я с Путиловского. Учился у вас в воскресной школе…

Н а д я. Вы…

Н и к о л а й. Не помните! А это я вам сказал: барышня, научите меня настоящие книжки читать…

Н а д я. Кажется, вспомнила…

Н и к о л а й. Нет, нет… В синей косоворотке, в пиджаке…

Н а д я. Николай Орлов! Коля!

Н и к о л а й. Он самый! Я! Я! Только теперь у меня…

Поглаживает бородку, но тут же сконфуженно замолкает, потому что входит В л а д и м и р И л ь и ч.

В л а д и м и р И л ь и ч. У, какие конспираторы! Елка, свечечки!

К р ж и ж а н о в с к и й. А как же! Новый год — не придерутся.

С т а р к о в. Да, Новый год. И все как в лучших домах. Зажглась елка, а на углу у костра мерзнет шпик, наш вечный страж и спутник.

В л а д и м и р И л ь и ч. Откройте штору, пусть любуется.

К р ж и ж а н о в с к и й. Быть может, вынести бедняге чуточку погреться?

Ш а п о в а л о в. Ни в коем случае.

С т а р к о в. Принято единогласно. Продолжаю. Вы все знакомы, и тем не менее по долгу одного из хозяев этой квартиры начинаю торжественную часть. Компанья невеличка, але бардзо знакомита, как говорят наши друзья поляки. Прошу, Владимир Ильич, весьма уважаемый полицией господин Ульянов, не по возрасту прозванный еще в Питере — Старик, хотя я его ничуть не моложе. А это его супруга. Педагог, и у нее такой же адский характер. Кржижановский Глеб Максимилианович, по тужурке видно, что в прошлом он студент-технолог. И кроме всего прочего, поэт и шахматист, единственный из нас, который говорит нашему Старику «ты». Зина Невзорова, его жена, припомните-ка, как она ловко протаскивала листовки на фабрику Лаферм. Пантелеймон Николаевич Лепешинский, прозывался «Лапоть». Побольше бы таких лаптей нашей Расеюшке! Ольга Борисовна, их супруга, она у нас медик, строгая дама. Александр Сидорович Шаповалов, мрачноватый металлист, но и среди текстильщиков свой брат рабочий. Наш молодчага Коленька с трудом нарастил бородку, чтобы казаться старше. Моя половина — Тоня, отчества не надо, хотя она уже мамаша. И, наконец, я — Старков Василий Васильевич, играю на гитаре и прозываюсь в иных случаях по-французски — Базиль. (Кланяется.)

В л а д и м и р И л ь и ч. Не много нас, конечно. «Компания невеличка». Но все-таки собрались. И это очень важно, что собрались.

К р ж и ж а н о в с к и й. Ефимов еще должен был быть, но он болен, и, пожалуй, всерьез.

В л а д и м и р И л ь и ч. Да, ты писал. А что с ним?

К р ж и ж а н о в с к и й. Оля?

О л ь г а. Функциональный психоз. Мания преследования, Владимир Ильич. Не знаю, что делать.

В л а д и м и р И л ь и ч. Но ведь в Минусинске есть больница?

О л ь г а. Есть. Но тут не с кем говорить. Надо везти в Красноярск. Была я вчера у нашего драгоценного подполковника, просила…

В л а д и м и р И л ь и ч. А он?

О л ь г а. Величественно молчит. Не его, дескать, дело.

В л а д и м и р И л ь и ч. Потому что не просить надо, а требовать. Требовать! (Ходит по комнате.)

Все примолкли.

Не выдержал человек. Вот в чем дело. Не выдержал. А кто виноват?

С т а р к о в. Этап у него был трудный.

Ш а п о в а л о в. Допросы тяжелые.

В л а д и м и р И л ь и ч. Тем более надо было подумать о нем. Поймите — они хотят, чтобы все мы стали живыми трупами. Это их задача, это их цель, а мы будем здоровыми наперекор всему. Так или нет? И душевно и физически. (Кржижановскому.) На коньках катаешься?

К р ж и ж а н о в с к и й. Загляну к тебе в Шушу — увидишь сам! Наперегонки хочешь?

Н а д я. Смотрите, Глеб, проиграете!

В л а д и м и р И л ь и ч. А я не шучу. Ко всем относится. Режим! Строжайшее расписание на каждый день! Утром гимнастика. Колите дрова. Расчищайте снег, потом — за книги. Потом прогулка и небольшой отдых после обеда. Кто занимается языком — прекрасно. Можно перебить легким чтением. А перед сном — шагать, шагать в любую погоду. В десять, самое позднее в одиннадцать — сон!

Н а д я. А сам перестал спать.

В л а д и м и р И л ь и ч (слегка сконфузился) . А что я могу поделать, если у меня чертовская бессонница?

Н а д я. Нет, не бессонница. То и дело вскакивает ночью и что-то записывает. Называется, живет по расписанию. Режим.

В л а д и м и р И л ь и ч. Не сплю, да, не сплю. Времени не хватает! И чем дальше, тем хуже. Братцы, считаю дни! Раньше этого не было! А сейчас, когда близок срок… Как же не думать? Ведь надо понять до конца, на каком мы свете, решить…

Ш а п о в а л о в. Вот именно. Все неясно. Кругом разброд.

В л а д и м и р И л ь и ч. Вот я и спрашиваю — как же быть? Не сегодня-завтра кончится ссылка. Попробуйте ответить: с чего будем начинать?

С т а р к о в. По-моему, надо готовиться к новому съезду.

В л а д и м и р И л ь и ч. К съезду?

Тут все загалдели.

К р ж и ж а н о в с к и й. Наверно, еще нельзя.