Пётр Некрасов - Драматические произведения

Тем временем приближаются «ребята», которых звал ПОЛКОВНИК. Один из них издевательски повторяет противным старческим голосом:

– Свобода! Свобода! Свобода!

– явно, передразнивая тихо возражающего собеседника.

ПОЛКОВНИК (отвечая на вопрос ЛАВРИНА) . Есть. Но Город – там. (Указывает на горизонт, где над дымкой далёкого берега громоздятся призрачные тени небоскрёбов.) А здесь пляж. Здесь отдыхают. Ребя-та!

«Ребята» наконец догнали своего неторопливого босса. Лет им тоже немало. Уже знакомый СТАРИК-приёмщик из камеры хранения волочит лёгкое пластиковое кресло, вспахивая его ножками пляжный песок. Следом ковыляет небритый, хотя и совершенно лысый КЕЛЬНЕР в парусиновом костюме и золочёном пенсне, криво сидящем на носу. Каким-то чудом этот престарелый интеллигент удерживает в руках поднос с парой запотелых стаканов воды и грудой бумажных салфеток.

СТАРИК (продолжая спор). Вот она, твоя свобода! Без штанов как всегда.

КЕЛЬНЕР (кротко) . Не свобода. Когда ты сигаешь из штанов – это как раз несвобода.

ПОЛКОВНИК (повелительно) . Ребята! (Кивком указал, где ставить кресло.) Будут вопросы? (Усаживается.)

ЛАВРИН. Да. Почему у вас по пляжу голые ходят? Это что, нудисты, единение с природой?

ПОЛКОВНИК (лениво отпивает воду из стакана) . Это МАССА.

КЕЛЬНЕР (поясняет, смущённо улыбаясь) . Молодёжная Ассоциация Сексуальной и Социальной Свободы.

СТАРИК (кряхтя, сел на песок) . Паршивцы они!

ЛАВРИН (допытывается) . А почему с ножом?

СТАРИК. Где с ножом?

ЛАВРИН. Вон те четверо.

ПОЛКОВНИК (сдвинув на глаза тёмные очки и подставив лицо солнцу) . Они хотят есть и полагают, что деньги – отжившее понятие.

СТАРИК (хихикает) . Оно понятно. Когда голый, деньги не очень то потаскаешь…

КЕЛЬНЕР. Просто завидуешь. Вспоминаешь себя в их годы и завидуешь…

СТАРИК (окрысился) . Да я в их годы…

ПОЛКОВНИК (прервал спор) . Ребя-та! Будут вопросы?

ЛАВРИН (упрямо) . Да. Лето, жарища, а в море никто не купается. Странно.

ПОЛКОВНИК. Мазут.

КЕЛЬНЕР (извиняющимся тоном) . Сантиметровый слой на воде. По всему берегу.

СТАРИК. Раньше природу берегли. Но теперь у нас – свобода…

КЕЛЬНЕР (очень рад, повороту беседы) . Нужно ставить очистные сооружения!

Порывшись в ворохе салфеток, КЕЛЬНЕР торжественно извлекает одну, испещрённую пометками и почтительно кладёт на колено ПОЛКОВНИКА.

КЕЛЬНЕР. Я тут кое-что набросал. Если на том берегу поставить дамбу…

СТАРИК (ехидно хохочет) . Дамбу? (ЛАВРИНУ.) Нет, ты слышал? Дамбу! Забыл где живёт, лысый… Дамбу…

ПОЛКОВНИК честно смотрит в бумажку, прилипшую к потному колену, но сути не понимает. Тёмные очки мешают, он кинул их на поднос. КЕЛЬНЕР с замиранием сердца следит за результатами ознакомления.

ПОЛКОВНИК (формальным тоном) . Есть вопросы?

ЛАВРИН. Есть. То есть не вопрос, а так, соображение. Вы трое очень похожи на трёх моих друзей. То есть вам, конечно, лет намного больше… Потому что этого всего просто нет. Этот пляж, это море, этот Город… Я здесь не живу. Это всё просто снится. Меня лечили два раза… Ну это вы, наверное, не поймёте. В общем, когда я сильно устал и засыпаю… Или когда просто плохо станет… Мне снится ваш город. Снова. И снова… И мне он не нравится.

ПОЛКОВНИК вытер пот со лба скомканной салфеткой. Три старика смотрят на ЛАВРИНА, явно шокированные сказанным.

ЛАВРИН (стараясь не обидеть) . Можно отсюда уйти?

ПОЛКОВНИК (укоризненно) . Ребя-та…

КЕЛЬНЕР (участливо, как тяжелобольному) . Можно попробовать.

СТАРИК (вскакивая на ноги с неожиданным проворством). Уйти? Легко! (Кричит, надсаживаясь.) Эй вы! Голые с ножами! Дебилы и дети дебилов! Тебе, тебе говорю!

Оступаясь в песке бежит по пляжу, явно намереваясь вступить в драку. ЛАВРИН невольно оборачивается к двоим оставшимся, но те неподвижны.

ПОЛКОВНИК. Что вы так волнуетесь? Угощайтесь!

КЕЛЬНЕР протягивает ЛАВРИНУ поднос. Тот автоматически берёт стакан.

ЛАВРИН. Они же убьют вашего друга.

ПОЛКОВНИК (вглядываясь в разгоревшуюся на пляже драку) . Не согласен. Совершенно не согласен. (Услышав дикий вопль, сурово качает головой.) Ну хулиган…

ЛАВРИН. Хулиган? Он же упал… Ножом по горлу…

ПОЛКОВНИК. Пейте, пока холодная. Ну хулиган, ну лентяй… Будут вопросы?

ЛАВРИН. Почему лентяй-то?

ПОЛКОВНИК. Ну а кто? Убил, так будь добр – похорони по-человечески.

ЛАВРИН (машинально). А где Гэ-Пэ?

КЕЛЬНЕР (слегка дёрнулся). Кто, простите?

ПОЛКОВНИК (наставительно поправляет, поднимаясь с кресла) . Гэ-Пэ-Пэ. Группа поддержания правопорядка. Едут. Скоро будут. Так что все вопросы сняты.

Шум драки стих. Слышно, как люди убегают по песку. Полковник устало махнул рукой КЕЛЬНЕРУ – пошли, мол! – и направился туда же, откуда пришёл.

КЕЛЬНЕР (заговорщицким шёпотом) . Гэ-Пэ? Государственная прокуратура? Господин Президент?

ЛАВРИН (чего не ожидал, того не ожидал) . Вы об этом знаете?

КЕЛЬНЕР ( словно бы извиняясь) . Читал. (Перевернул ещё одну исчирканную салфетку.) Я тут набросал. Это адрес. Будете в центре города – заходите.

ЛАВРИН запихивает салфетку в карман плаща. КЕЛЬНЕР обрадовался, схватил поднос под мышку, а тёмные очки, забытые ПОЛКОВНИКОМ, по-свойски протянул ЛАВРИНУ – как залог дружбы, очевидно.

КЕЛЬНЕР (задорным шёпотом) . Это не моё!

Подмигнул и убежал. ЛАВРИН остался один, примерил очки, посмотрел в сторону моря. И тут снова зашуршали шаги по пляжу. СТАРИК возвращается, живой и относительно здоровый, хотя и зажимает окровавленной пятернёй шею.

СТАРИК (задиристо) . Видал? Ножом по горлу! Меня – ножом по горлу!

ЛАВРИН. За что вы его так?

СТАРИК. Ничего, птенцам на пользу. Я-то воробей стреляный. Но попробовать, конечно стоило. (Уходит по пляжу, усмехаясь сам себе.) Попробовать – оно всегда стоит, даже когда ты старый воробей… Воробышек… Воробей, схватив на лету удава…

Пляж растворяется во мраке. Голос ЧИТАТЕЛЯ подхватывает фразу.

ГОЛОС ЧИТАТЕЛЯ. «Воробей, схватив на лету удава, потащил его в своё гнездо, где голодные птенцы громко пищали и требовали, требовали… Они были ещё слишком малы, чтобы понимать. Их холодные несмышлёные глаза всматривались вдаль и искали, чем бы поживиться. Еще вчера они сожрали канарейку, а сегодня требовали уже ворону. Но предусмотрительный отец принес им целого удава, чтобы удовлетворить их потребности на неделю вперед… Бедный отец! Его птенцам хватило этого удава только на один день. А ночью…»