Станислав Хромов - Андрей Боголюбский, или Смерть русского Цезаря. Трагедия в пяти действиях

Какой покой!

Но знай, что ты нужна мне
Сегодня, здесь.
И в этом нет плохого,
Забыты распри прежние и счеты,
Твои же братья служат мне усердно,
И я их щедро жалую за это,
Люблю их и пекусь как о родных,
О всем гнезде почившего Стефана.
И внук его, мой сын любимый Юрий
Великим князем станет на Руси.

Да вот и он!

Ну, легок на помине,
Сегодня чем порадуешь отца
И мать твою – опять застольем бражным
Ночь напролет с молодшею дружиной
Да с девками дворовыми?.. Эх, дети,
Спаси вас, Боже. Рати нет на вас!
И ты, Кузьма, содействуешь им тоже
С Анбалом вкупе – винные запасы
Неистощимы в княжьих погребах.
Пусть, стало, пьют, пока не околеют?
Что станутся за воины из них?

Помилуй, князь.
Какое ж это пьянство,
Когда по чаре хлопцы осушили,
Да княжичу другую поднесли —
Не вижу в этом горя я большого,
Пусть веселятся, молоды покуда!
Не для того из Киева пришел я,
Не для того с тобою бился о бок
В кровавых сечах, и терпел лишенья,
Оберегал княгиню и малого,
Чтоб весь твой род под корень извести!
Не виноват, Прокопия хотя бы
Спроси, ведь ты к нему благоволишь.

Молчи, холоп!
Позвать сюда Анбала!
Сейчас узнаем сколько многоводна
Река течет из винных погребов…
А мнится мне, пошире будет Клязьмы

Не гневайся!
И разве ты, бывало,
Не пировал с дружиною своею,
И словно равный брат им и хозяин
Не сиживал за дружеским столом?
Войдет в лета, объявятся заботы,
Жена друзей и братину заменит,
А ты под старость нянчить будешь внуков
И все пойдет законным чередом.

Не молод уж!
Со мною не ровняй ты,
Когда бы ум был нынешний, да прежде,
Не ниже бы царьградского престола
Сидел бы василевсом на Руси!

Зачем?

Затем, чтоб Русь цвела и крепла,
И преклонялись дикие народы
И варвары степные, и латины
Перед моей великою державой!
А нынче что?
Как будто бы в покое
Живем теперь и славе, и в довольстве
А все еще волнуются пределы,
Возьми хотя булгар и черемису,
И нет житья покойного повсюду —
На юге от набегов половецких,
И сами Мономаховичи тоже
Грызутся, как собаки в подворотне,
Ольговичам на радость и потеху!
Кому же я оставлю дело жизни,
Всей жизни, Уля, злой и многотрудной,
Забывшим веру бражникам развратным?

Ага, явился!
Что же скажешь, ключник,
В свое ты оправдание сегодня?

Виновен, князь!
Безвинно, а виновен,
Не доглядел.
Весь день кручусь в заботах,
Сморило малость ночью,
я не слышал
У младших гридней шуму никакого,
А девок и в глаза я не видал!

Мой господин!

Тебе чего, Прокопий?
Ты этой ночью был,
кажись, при мне.

Я не о том.
Когда сейчас с Анбалом
Мы вместе поднимались на крыльцо,
Какой-то жид,
оборванный и грязный,
К нам подошел и в ноги повалился.
И говорит,
что хочет видеть князя,
Служить ему,
великому владыке,
Зело усердно, преданно и верно,
По вотчинам далеким,
дескать, слава
Идет о князе добрая давно,
Что много удивлен и обнадежен
Богатством и величием соборным,
Ходил он в Богородичную церковь,
Другие храмы видел и строенья,
И хочет он всей верою и правдой
Великой послужить твоей державе,
И веру христианскую принять!

Ну, старый лис?
От логова уводишь?
На этот раз, запомни, не удастся
Тебе покрыть друзей своих.

Да разве..

Гнать от крыльца жидовина!
А впрочем,
Пускай войдет,
мне преданные слуги
Нужны всечасно.
Кличь его Козьма!
Пусть слышит он и пусть запоминает,
Что мы закон блюдем по-христиански,
Что нету места блудням вавилонским
В моем дворце,
не жалуем и пьянства,
От коего все зло в миру творится!

Встань, странник, слышишь?
Занят я покуда,
С тобой ужо потом мы перемолвим.
Как величать?

Ефрем, сын Моисеев,
А в Киеве отец зовется Мойзой —
Известный там в округе человек.

Вот и земляк,
Козьма, тебе в подмогу.
Знавал его?

Да что-то не упомню.

На этот раз грехи твои прощаю,
А то ведь скажут будто лют с рабами
Великий князь.

Сослать вели, кормилец!
Мой грех!

Да поднимите же его!

А ясин где?

Чего там схоронился?
Умей ответ держать,
как подобает.
И впредь передо мною не юли.

Прости, раба!

Ответь сперва, не ты ли
Выводишь баб на игрища ночные
И погреба хмельные отпираешь
В любое время, в вечеру и в утро,
По первому желанию и знаку —
Мои, холоп лукавый, погреба?!
И не с твоей руки ли, перепившись,
Они снопами валятся под лавки? —
Я знаю все! – И с рожами хмельными
Утрами хмуро бродят по двору,
Когда их князь случается в отъезде?

Вели казнить!

Казнить тебя не буду
На этот раз. Но как же ты решился
Скрывать содом от князя своего?

Я не посмел бы скрыть…

А это верно!
Ты сам зачинщик первый среди них!
И посему мое такое слово:
Дружину всю отправить к воеводе,
К Борису Жираславичу немедля,
Пусть их гоняет до седьмого пота.
А девок и бабенок непотребных
Велю я разогнать по деревням
На самую тяжелую работу,
А то продать,
хотя бы вот клобукам.
Набрать хороших,
к блуду неповадных.
А с ключником особо мы поступим…

Помилуй, княже,
больше никогда
Не повторится этакое дело,
Ведь я, убогий,
преданней собаки
Служу тебе,
готов в огонь и в воду,
На смерть идти, на дыбу,
ты же знаешь,
Что не предам вовек я господина!