Станислав Хромов - Андрей Боголюбский, или Смерть русского Цезаря. Трагедия в пяти действиях

Вот именно.
Тем видеть тяжелее
Тебя сейчас!
Когда ко мне притек ты,
Не обласкал ли я тебя,
возвысив
Над слугами своими, и тогда же
С ключами вверил я тебе казну?!
Прочь с глаз моих!

Отец!

Идите вместе.
До Покрова Анбала на конюшню —
Пусть стойла чистит!
Может быть оценит
Тогда расположение мое,

Ну и с тобой намедни разберусь я!

Ключи оставь!

Кому?

Да вон, Ефрему,
Уж лучше жид, чем пьяница и бабник!

Как можно, князь, чужому иноверцу
Довериться от первого знакомства,
Глаголет, что отец его известен,
Кузмище многих в Киеве знавал,
А этого как будто не припомнит,
Смотри…

Сказал, и будет посему!
К тому же иудейские законы
Оставит он, и в том порукой слово, —
Я принимаю всякого на службу,
Кто поклянется мне не изменить.

Да он же наг!

И что с того?
Запомни
Среди людей он может быть последним,
А первый перед Господом предстать!
Мы разве римских кесарей не выше
В своей любви и в вере православной?!

И этот вон таким же, ты припомни,
Пришел сюда, и мы не знали, кто он —
А служит мне исправно, и доселе
Мы темных дел за ним не замечали.

Воистину, велик ты, государь!

Мы окрестим жидовина по чину,
Дадим приют, и службу, и довольство,
Не занимать – и женку подберем,
Коли захочет.

Равных нет на свете!

Тем паче, узы в недрах иудейских
Семейные надежны и крепки,
Хоть и болтают всякое в народе,
Мужи их аккуратны и прилежны
И к золоту рачительны от века.

Великий из великих самовластец,
Клянусь тебе сейчас, как перед Богом,
Отцом своим и предками своими
Землей и небом, совестью и честью,
Что верен я останусь до могилы,
С тобой, куда прикажешь мне, владыка,
Пойду хоть в ад, хоть к черту на рога,
И не было еще раба такого,
Кто стал бы в жизни Мойзича надежней!
На смерть пойду, ты только пожелай!
И веру православную принявши,
Готов я в том поклясться на кресте!

Добро, добро!
До ада нам далеко,
И в рай пока земля не отпускает.

Мы все с тобою, князь и господин,
Куда идешь, туда и мы же следом.

Ну, хорошо.
За преданность и веру
Тебе прощаю такожде, но помни —
В последний раз, хотя еще и в первый,
Пока поможешь Мойзичу и дело
Обскажешь толком, после поглядим.
Ступайте все, хочу один остаться…

Мой сокол, ты устал, сосни недолго,
Пошлю к обеду мамку за тобой

Теперь не время, страшно мне, Улита.

Но отчего?
Как будто нет причины
Тревожиться.

Да вроде бы и нету,
Крепко мое владенье на Руси,
Казна полна и преданны холопы,
И в воле нашей младшие князья,
А нет покоя!
Словно жду чего-то,
Известия дурного или хуже —
Измены, или…

Сам не разберу.
Дружина с сыном младшая пирует,
Моя надежда, в будущем опора
Державы нашей, – днями донесли,
Что странные говоривают речи
Какие-то за чашами хмельными,
И будто бы Анбала между ними
Все чаще видят…

Сон мне был тревожный,
Что твой отец поднялся из могилы,
И до поры скрывается меж нами
В обличье чуждом бродит по земле
И подбивает верных на измену…
И этот сон как будто отразился
Сегодня явью…

Нет, не может быть.

Я врать не стану,
знаю – и Кучкович,
Свояк мой с ними любит повидаться,
Неладно что-то,
там же и Якимка,
Хотя седьмой воды на киселе
Родней он вам приходится.

Не верю.
Тебе во всем Кучковичи опорой,
А речи эти – мало ли болтают,
К тому же неизвестно и о чем.
Поди, в угаре девок не поделят.

Нет, нет, Улита,
чувствую иное.
Опасность чую с этой стороны,
И от того сегодня строг я с ними.
Скорей бы Жирославича услышать.

Так все же едешь?

Еду,
дорогая.
Не часто пусть,
но все же видеть князя
Должна столица.

Только ли?

Улита,
Тебя люблю,
тебя одну навеки
Одну тебя в душе боготворю.

Боготворишь,
а спать бежишь с другою?
Как будто я церковная икона,
Или сестра тебе я во Христе!
Останься!

Позже, Уля.

Нет,
Сегодня.
Я так хочу.
Сегодня и сейчас.

Под седлами уж кони застоялись,
Дружина ждет.
Загружены подводы…

Отдумал, князь?

Ступай, я скоро выйду.

Останься!

Нет, не думай ничего.
Я во Владимир езжу не за этим,
Не задержусь…

А вы почто сюда?!

Мужайся, брат…

Да что там?
Киев снова?
Опять Мстислав?

Гонец заутра прибыл
С известьем верным
– брат наш Глеб, однако
Не сам почил назад тому два года,
А только нынче вызнали – отравлен
Врагами был…

Известно, кто?

Известно.

Я чувствовал…
так вот оно, свершилось!
Мне в руку сон, Улита…

Что же будет?..

Рассказывай.

Да я скажу немного —
Подручный Глеба, Гришка, сын боярский,
Совместно со товарищи своими
Подбили Ростиславичей на это
И согласились подлого изгоя
Владимира Мстиславича принять.

Да, слава Богу, царствовал недолго,
Не допустил Всевышний.

Но, однако,
Владимиру ведь Киев полагался
В то время по закону старшинства.