Хуан Аларкон - Сомнительная правда

Вот в том-то и была беда.
Но я, признаться откровенно,
Так бесконечно рад сейчас,
Что отказался бы едва ли
Вновь пережить мои печали.

Я кое-что еще для вас
Узнал забавное.

Скажите.

Что дон Гарсия в отчий дом
Вчера вернулся светлым днем
И только сутки как в Мадрите,
Что он, приехав, рано лег
И до утра спокойно спал,
И что про ужин он наврал
И празднества давать не мог.

Невероятно!

Это так.

Неужто дон Гарсия лжец?

Да это разглядит слепец!
Весь этот озаренный мрак,
Беседки эти, поставцы,
Хрусталь, чеканная посуда,
К столу бесчисленные блюда,
И музыканты, и певцы
Не вздор ли это откровенный?

Я все же не могу понять,
Как может так постыдно врать
Храбрец, настолько несомненный,
Что сам Алкид с таким бойцом, [24] …что сам Алкид с таким бойцом… — то есть «сам Геракл» (Геркулес), герой греческих мифов, непобедимый силач.
Клянусь, не пожелал бы стычки.

Ну, что же: лжет он по привычке,
А храбрость — по наследству в нем.

Идем, дон Феликс. Мне пора
К Хасинте — попросить пощады
И рассказать, не без досады,
Чего мне стоила игра
Обманщика.

С большой опаской
Я отношусь к нему сейчас.

И я любой его рассказ
Сочту прабабушкиной сказкой.

Отец мой да простит меня,
Но обмануть его пришлось.

Вам это ловко удалось.
Но ведь с сегодняшнего дня
Вам надо как-нибудь хитрить,
Вести себя на новый лад,
Как тот, кто подлинно женат.

Он будет дома находить
Мои посланья в Саламанку,
Ответы буду составлять
Я сам, и, надо полагать,
Старик поддастся на приманку.

Терзался дон Бельтран ужасно,
Когда принес нам эту весть.
А я Гарсию предпочесть
Была уже совсем согласна.

И тот богач из дальних стран
Был дон Гарсия?

Да, он самый.

А про банкет в честь знатной дамы
Кто слышал сказку?

Дон Хуан.

Ты с ним когда же говорила?

Он заходил на склоне дня,
Недолго пробыл у меня
И рассказал мне все, как было.

Какой же дон Гарсия плут!
Смотри, готовь ему грозу!

Я вижу трех людей внизу.
Они как будто к нам идут.

Не он ли прилетел на зов?

Ты, Исавель, пока мы с ним
С балкона тут поговорим,
Покараулишь стариков.

Отец мой дяде твоему,
Наверное, на добрый час
Повел пространнейший рассказ.

Чуть что — тревогу подниму.

Вот и балкон, вот чистый рай,
Где блещет дивное светило.

Ты лучше знаешь все, что было,
Ты за меня и отвечай.

Лукреция?

Вы дон Гарсия?

Я тот, кому весь мир не нужен
С тех пор, как он среди жемчужин,
Какими блещет Платерия,
Нашел одну, такой цены,
Что он охвачен зноем страсти,
Которой, как волшебной власти,
Душа и жизнь обречены.
Я, словом, тот, кто жребий ясный
В неволе сердца отыскал
И начал жить с тех пор, как стал
Рабом Лукреции прекрасной.

Наш кабальеро, очевидно,
Во всех, кто встретится, влюблен.

Он мотылек и пустозвон.

И лжет поистине бесстыдно.

Я здесь, и я готов, сеньора,
Исполнить каждый ваш приказ.

Теперь уже отпал для нас
И самый повод разговора.

Она и есть?

Да.

Я мечтала,
Сказать по правде, вас женить,
Но этого не может быть,
Как я впоследствии узнала.

Но почему?

Ведь вы женаты.

Женат? Я?

Вы, не кто иной.

Да я же холост! Боже мой.
Как люди выдумкой богаты!

Обман, не знающий преград!

Так дерзко лгать и лицемерить!

Кто согласится вам поверить?

Свидетель бог — я не женат.

Еще божится!

Все, кто лжет,
Всегда ссылаются на бога,
Чтобы неправде хоть немного
Придать правдивый оборот.

О, если ваша та рука,
Которой небеса велели
Вести меня к блаженной цели,
То эта цель недалека:
Что вы осведомлены ложно,
Мне вам нетрудно доказать.

Так просто и спокойно лгать!
Ведь этому поверить можно!

Сеньора, я вам руку дам,
Чтобы вполне уверить вас.

Да вы в один и тот же час
Готовы дать ее тремстам.

Но почему вы не хотите
Мне верить?

Ясно почему.
Как можно доверять тому,
Кто, например, себя в Мадрите
За индианца выдает,
Когда он здесь же и родился;
Кто накануне объявился,
А утверждает, будто год
Живет в столице; кто признался
Два-три часа тому назад,
Что в Саламанке он женат,
И только что в противном клялся;
И кто, проспав в своей кровати
Всю ночь, потом повествовал,
Как он до солнца пировал
С красавицей из высшей знати?