Влад Костромин - Наследники Мишки Квакина. Том II

– Да, – выдавил я.

Курица, воспользовавшись нашей растерянностью, проскочила у меня меж ног и выскочила на крыльцо. Я рванулся следом, но услышал приказ отца:

– Не трогай!

– Почему?

– Нельзя! – отец помял руками лицо. – Со мной негр один учился, он рассказывал про такое. Ихние колдуны оживляли трупы и заставляли себе служить.

– Ничего себе! – восхитился я, сообразив, что хитрая бестия спряталась на рогах среди головных уборов и сидела, пока отец не попал в нее шляпой. – Бывает же такое!

– Я у него виски украл… наверное, он решил мне отомстить…

– И еще журнал, – напомнил я.

Историю ссоры отца с неграми мы уже слышали не один раз 3 3 См. рассказ «Весь вечер на арене цирка» .

– Журнал это у другого, – отмахнулся папаша.

Я уважительно промолчал.

Спасшаяся курица благополучно добралась до Максиманихи. Мать, придя в себя, окропила весь дом святой водой. На следующий день отец привез из Добровки батюшку – отца Василия, который провел какой-то свой ритуал. А Пашка затаил злобу на Марфу Захаровну и решил выкрасть курицу, ставшую яблоком раздора. Но это уже совсем другая история.

После того как черная курица избежала наших загребущих рук (и тарелок) Пашка загорелся идеей вернуть ее.

– Это наша добыча, – поблескивая отблесками костра в стеклах очков, горячечно говорил он. – Мы должны были ее съесть!

– Не уверен, что мы бы ее съели, – рубя украденный ночью забор, возразил я. – Мать могла просто так сказать.

– Могла, но могла и сготовить, – облизнулся брат, – помнишь, как первого бойлера съели? – в животе его громко заурчало. – Не стали бы мы ее с нашими держать, отличается она.

– Курица отличается, но примет особых не имеет, – солидно объяснил я, – попробуй докажи, что мы ее не купили.

– Надо было сразу ее к нашим запустить.

– А если бы начали драться? – я, подкармливая огонь, забросил порубленный штакетник в колесный обод, служивший очагом. – Они дерутся и тут бабка приперлась – сразу же все понятно.

– Как она так додумалась, на рогах спрятаться? – продолжал брат, усевшись на пень. – Вот говорят, что мозги куриные, а у кур тоже мозги есть!

– Жить захочешь и на рогах спрячешься, – я сел на чугунок с картошкой, ожидающий своей очереди на обод. – Забудь ты про эту курицу и успокойся.

– Нет, – брат покачал головой, – тебе легко говорить, тебя в больнице куриным буленом 4 4 Брат часто путал малознакомые слова. кормили, а я курей не ел.

– Еще наешься.

– Это нельзя так оставить, – он погрозил кулаком в сторону сада, – мы им еще покажем!

– Кому?

– Им! Всем покажем: и Максиманихе и воспитательницам этим. Еще не знают, с кем связались!

К детскому саду у брата были какие-то личные счеты, ибо, в отличие от меня, он в детский сад ходил. И что-то там не «срослось» с воспитателями, из-за чего юный шалопай замазал глиной дверной замок. За что был показательно наказан, чтобы прочим детям было неповадно. Еще и мать потом дома ему ввалила, как сидоровой козе. С тех пор они, с другом Шуриком по кличке Моргуненок, по вечерам с завидным постоянством замазывали замок. Пашка даже специально для этого с собой глину в кармане таскал. Моргуненок тоже был не подарок – тот еще пройдоха. Познакомился с ним Пашка случайно, встретив в саду, окружающем наш дом.

– Воспитательницы-то тут при чем? У них же курей нет.

– Они у Максиманихи в доме живут, значит, они заодно.

– Просто комнату снимают и все, что тут такого?

– Все замешаны! – глаза Пашки яростно метались в аквариумах очков. – Все они против нас, все нам завидуют – так батя говорит.

– Батя много чего говорит, – я снова подбросил в пламя штакет.

– Мамка Максиманиху не любит.

– А кого мамка любит?

Пашка надолго задумался. Пока он думал, в выварке закипела вода. Я шандарахнул в нее комбикорм, размешал большой деревянной толкушкой, которую мать называла макогоном 5 5 Макогон (укр. макогін) – деревянная закруглённая внизу палка, пест, которой на Украине толкут семена льна, растирают мак, творог, масло и т. п. Раньше специальные большие макогоны использовались для перетирания корма для свиней. https://ru.wikipedia.org/wiki/Макогон . Снял выварку на зашипевшую землю, поставил на обод чугунок.

– А когда свиней будем есть? – втянув в ноздри запах комбикорма, переключился на новую тему брат. – Мы их кормим, а сами?

– Свиней обычно осенью режут, – я сел на теплую крышку выварки.

– Долго еще, – вздохнул брат и, подобрав топор, начал задумчиво его рассматривать.

Мне стало не по себе.

– Ничего, я еще эту курицу съем, – убежденно сказал Пашка, встал с пня и вонзил в него топор.

Назавтра вместе с Шуриком они начали следить за домом Максиманихи. Полдня проторчали в лесопосадке, дожидаясь пока хозяйка уйдет из дома. Наконец, мимо лузгающей и поприплевывающей на завалинке под крашеным желтой масляной краской окном с ярко-синими наличниками семечки Марфы Захаровны прошел юркий дед Мирон. Старики зацепились языками и полчаса перекрикивались через забор.

– Как думаешь, Максиманиха Ленина помнит? – задумчиво спросил Шурик.

– Я откуда знаю? – раздраженно ответил Пашка. – Что ты вечно дурацкие вопросы задаешь?

– Ну… – смутился Шурик, – ты же в очках, значит, должен все знать.

– Нет, ну так-то я знаю, – горделиво ответил Пашка, став похожим на хвастающегося отца, – но про Максиманиху не знаю.

Бабка, шустро вскочив с завалинки, куда-то отправилась с Мироном.

– Пошли! – Пашка дернул друга за рукав и низко пригибаясь выскочил из укрытия.

Добежали до дома Максиманихи и застыли у плетня напротив сарая.

– Вдруг там воспитательницы? – пугливо спросил Моргуненок.

– Днем они в саду, – Пашка выглянул из-за плетня, рассматривая двор. – Вот она! – ткнул пальцем в сторону уныло пасущейся курицы. Бабка привязала птицу за ногу к вбитому в землю поломанному черенку деревянных граблей. – От нас не уйдешь, падла! – открыл калитку, зашел во двор, выдернул колышек, пятясь вышел и за веревку вытащил курицу. – Мешок держи! – командовал, пытаясь схватить клюющуюся и бьющую крыльями птицу. – Шире отворяй! Да помоги ты! Чего стоишь!

Совместными усилиями запихнули пленницу в мешок. Бегом, как два хорька, кинулись к посадке. Оглядываясь, дошли по ней до перекрестка, нырнули в сад и уже не спеша дошли до дома. Я в это время долбил подвешенную к яблоне самодельную грушу, сделанную из лопнувшего футбольного мяча, где-то украденного отцом.

– Влад, посмотри, – брат, таинственно ухмыляясь, протянул мешок, в котором что-то трепыхалось.

– Что там? – я не спешил брать мешок, мало ли что в нем может быть.

– Ты посмотри.

– Что там? – повторил я, переведя взгляд на Моргуненка, стоящего за спиной Пашки.