Сборник - Любимовка.Пьесы

ПРОРАБ

МАРИНА

ВАЛЯ

ТОЛСТЫЙ

ГЛАВВРАЧ

КИРЬЯКОВА

ВИШНЕВ

НАТАША

СТУДЕНТЫ

Господь воззвал к нему из куста и сказал: «Моисей! Моисей! Я Бог отца твоего!» И ответил Моисей: «Надо линзы в очках поменять, ни хера не видно, когда в интернетах сидишь.» И сказал Господь: «Я увидел страдание народа Моего в Египте и услышал вопль его от приставников его.» И взвопил Моисей: «Сгорела путевка в Каир оллинклюзив с семьей, семь ночей, ночная жизнь бьет ключом, отель 220 метров от собственного пляжа!» Сказал тогда Господь Моисею: «Освяти Мне каждого первенца, разверзающего всякие ложесна между сынами Израилевыми, от человека до скота.» И сказал Моисей: «Логопед три с половиной тыщи, рюкзак две восемьсот, обувь еще, спортивный костюм, даже ластик, блин, нормальный от пятидесяти начинается, ты же не будешь родному сыну херовый ластик покупать. А она второго хочет!» И сказал Господь: «Если ты будешь слушаться гласа Господа Бога твоего, и делать угодное пред очами Его, и внимать заповедям Его, и соблюдать все уставы Его, то не наведу на тебя ни одной из болезней, ибо Я – Господь целитель твой.» И сказал Моисей: «Маму с инсультом положили в больницу в одну палату с туберкулезной, теперь у нее тубик, она плачет, говорит – ты меня не целуешь, я заразная.» И сказал Господь Моисею: «Долго ли будете вы уклоняться от соблюдения заповедей Моих и законов Моих?» И сказал Моисей: «Я думал, буду жить как человек – все будет, другим зла не делай – они не сунутся, я думал, даешь соседу шуруповерт – он на твоей лестничной клетке не смолит, я думал, бери от жизни все, я думал, мечты сбываются и будущее зависит от меня, я думал, живи на яркой стороне и жизнь – хорошая штука.»

Глухая темнота. Чья-то невидимая рука включает свет – противно-голубой. Моисей открывает глаза, щурится от боли, закрывает лицо рукой. Начинается копошение – другие скрипят пружинами кровати, издают гортанные звуки, зевают. Моисей опять открывает глаза, смотрит долго-долго на потолок, на знакомую щербинку, напоминающую голову пса. Спускает ноги с кровати, задевает неприятно холодный ламинат, влезает в тапки. Встает. Поворачивается к голому, без штор, окну – он к нему ближе всех. В окне отражается лампа, но если сильно постараться – можно увидеть дым мусоросжигательного завода. Моисей старается. Непрерывно, как время, идет этот дым из труб – вот и сейчас. Моисей отворачивается от пейзажа и заправляет кровать: сначала надо постелить одеяло, потом взять колючую пуховую подушку, ударить этой подушке кулаком в живот и поставить, чтобы торчало два уха. Только так, иначе не примут.

Пустой актовый зал, пол накрыл пленкой, запах краски и сигарет. Прораб и Моисей стоят и смотрят на стену, от пола и до потолка расписанную. На стене чего только нет: белые облака, синие голуби, красные мухоморы, широкий бульвар, скамейки-прямоугольники, серый скворечник, высокий крест, толстая гусеница, сплющенное красное солнце, радуга с черным вместо фиолетового.

ПРОРАБ.Моисей, а че вы здесь крест нарисовали?

МОИСЕЙ.Пустота была.

ПРОРАБ.А вот это что, с крестом рядом?

МОИСЕЙ.Это скамейка.

ПРОРАБ.На гроб похоже.

МОИСЕЙ.Да ну, скамейка это.

ПРОРАБ.Я не вкуриваю, даже если это скамейка, крест зачем?

МОИСЕЙ.Не знаю.

ПРОРАБ.Моисей, ради бога, это же детский сад. Вы стену для козявок пятилетних расписываете. Какие к черту кресты. Шарики – хорошо, арка пойдет, только цвета радуги уберите, пожалуйста, у них в современном мире есть лишние коннотации, собачка мне тоже нравится.

МОИСЕЙ.Это крот.

ПРОРАБ.Хорошо, крот. Пусть будет крот. Крест уберите.

МОИСЕЙ.Я могу его украсить.

ПРОРАБ.Украсить? Крест? Да замажьте и все.

МОИСЕЙ.У меня краска голубая закончилась. Че, по новой что ли теперь?

ПРОРАБ.Моисей, понимаете, я по специальности вообще филолог. Тема диплома «Магический реализм как художественный метод в прозе Павича».

МОИСЕЙ.Магический реализм это как?

ПРОРАБ.Да вот примерно как на вашем рисунке.

МОИСЕЙ.Божьей коровки не хватает.

ПРОРАБ.Смысла, блять, не хватает. Ни в чем. Я раньше в школе преподавал. Знаете, за что меня из школы выгнали? Я вам скажу. У меня роман случился со школьницей. Не подумайте ничего, со старшеклассницей. Сэ ля ви. То есть я добровольно, в смысле, мы добровольно, но как-то информация дошла до учительской. Информация, она если пошла, она всегда куда ей надо доходит. Вот мне и приходится руководить такой вот росписью, блин, народной.

МОИСЕЙ.Сочувствую.

ПРОРАБ.А потом приноровился дебилам писать курсовые на заказ, но тоже не получилось. Написал одному из горного доклад по культурологии, хорошо написал и еще список литературы на английском зафигачил, а тот по-английски знает только «лондон из э кэпитал оф грейт британ». Короче, ему незачет поставили. И он меня побил.

МОИСЕЙ.А я никого никогда не бил.

ПРОРАБ.Откуда вы знаете, Миша, вы же все забыли!

МОИСЕЙ.Я не Миша. Я Моисей.

ПРОРАБ.Хорошо с вами разговаривать, приятно. Говоришь, а в вас все как вода в губку.

Глухая темнота. Чья-то невидимая рука включает свет – противно-голубой. Моисей открывает глаза, щурится от боли, закрывает лицо рукой. Начинается копошение – другие скрипят пружинами кровати, издают гортанные звуки, зевают. Моисей опять открывает глаза, смотрит долго-долго на потолок, на знакомую щербинку, напоминающую голову пса. Спускает ноги с кровати, задевает неприятно холодный ламинат, влезает в тапки. Встает. Поворачивается к голому, без штор, окну – он к нему ближе всех. В окне отражается лампа, но если сильно постараться – можно увидеть дым мусоросжигательного завода. Моисей старается. Непрерывно, как время, идет этот дым из труб – вот и сейчас. Моисей отворачивается от пейзажа и заправляет кровать: сначала надо постелить одеяло, потом взять колючую пуховую подушку, ударить этой подушке кулаком в живот и поставить, чтобы торчало два уха.

Университет. Просторный лекторий с высоким потолком. В ряд составлены серые стулья с мягкими спинками, на них – студенты, лаборанты и преподаватели. В основном, конечно, студенты. Кто-то с планшетом, кто-то с тетрадкой, кто-то с головой в телефоне. На ступеньке перед аудиторией на фоне бордовых тяжелых штор стоит Марина, на ней черный костюм, купленный когда-то по скидке в заре и тельняшка – собственность модели, в руке маленький пульт управления, чтобы переключать слайды. Чуть справа от нее стоит большой экран для проектора на ножке. На экране – непонятный нормальному человеку график.